Никогда не думала, что буду планировать месть собственному мужу. Но жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, от которых земля уходит из-под ног. Я вынашивала план мести для мужа после того, что он заявил за праздничным столом, и каждая минута промедления казалась вечностью. Внутри меня словно что-то надломилось, будто хрустальная ваза, которую уронили на мраморный пол – красивая снаружи, но уже испещренная тончайшими трещинами.
Меня зовут Марина. Я жила в Березовске – небольшом, но уютном городке, где каждая улочка хранит свои истории, где по утрам пахнет свежей выпечкой из пекарни на углу, а вечерами старики играют в шахматы в городском парке. Здесь все друг друга знают, и от этого наша история кажется еще более болезненной.
С Глебом мы познакомились десять лет назад на корпоративе – я тогда работала финансовым аналитиком в крупной компании, а он только начинал свой путь в строительном бизнесе. Помню его взгляд – уверенный, чуть насмешливый, но такой теплый. Он пригласил меня на танец, и весь мир словно закружился в вальсе.
– Ты самая красивая девушка на этом вечере, – прошептал он мне на ухо.
Мы поженились через год. Свадьба была скромной, но такой счастливой. Глеб носил меня на руках, в прямом и переносном смысле. Мы строили планы, мечтали о большом доме, детях, собаке. Я продолжала работать, и довольно успешно – получила повышение, стала ведущим аналитиком. Глеб тоже рос в карьере, открыл собственную небольшую строительную фирму.
Четыре года назад у нас родилась Соня – маленькое чудо с папиными глазами и моими непослушными кудряшками. Именно тогда я заметила первые изменения в поведении Глеба. Он стал более властным, требовательным. Помню наш разговор о моем декретном отпуске.
– Тебе не нужно возвращаться на работу, – заявил он тоном, не терпящим возражений.
– Я достаточно зарабатываю.
– Но я люблю свою работу, Глеб. Это часть меня.
– Часть тебя теперь – наша дочь. Ты должна думать о ней, а не о карьере.
– Разве одно исключает другое? Мы можем нанять няню...
– Я сказал – нет! – его голос эхом отразился от стен кухни. – Я не хочу, чтобы моего ребенка воспитывал чужой человек.
Уступила. Может быть, тогда совершила первую ошибку. Убедила себя, что он прав. Что так действительно будет лучше для Сони. Ушла с работы. Полностью погрузилась в домашние заботы. Старалась быть идеальной женой и матерью. Готовила изысканные блюда. Водила Соню на всевозможные развивающие занятия. Поддерживала идеальный порядок в доме.
Глеб хорошо зарабатывал, его бизнес рос. Мы переехали в новую квартиру. Купили хорошую машину. Со стороны мы казались идеальной семьей. Но постепенно я стала замечать, как тает моя личность, как растворяюсь в бесконечном круговороте домашних дел.
Первый серьезный звоночек прозвенел на дне рождения нашей дочери. Собрались все – родители, друзья, коллеги Глеба. Я готовилась к празднику неделю – украсила квартиру, заказала особенный торт, продумала развлечения для детей. Когда речь зашла о детском саде для Сони, я предложила частный сад с углубленным изучением английского.
– Не неси чушь, – оборвал меня Глеб перед всеми гостями. – Я здесь решаю, куда пойдет моя дочь.
Комната погрузилась в неловкое молчание. Я увидела, как мама опустила глаза, а отец нахмурился. Моя подруга Лена попыталась перевести разговор на другую тему, но осадок остался горьким.
Через неделю ситуация повторилась, когда я заикнулась о покупке новой машины – старая начала барахлить, а я часто возила Соню на занятия через весь город.
– Марина, ты что, забыла свое место? – холодно произнес Глеб, даже не подняв глаз от телефона. – Ты не зарабатываешь, значит, и решать ничего не можешь.
Эти слова ударили больнее пощечины. Я вспомнила себя прежнюю – уверенную, успешную женщину, чье мнение ценили коллеги и руководство. Куда все это исчезло?
А потом был тот самый праздничный вечер. Глеба повысили до руководителя отдела, и мы устроили праздник. Я весь день готовила его любимые блюда, накрыла стол, надела новое платье – хотела, чтобы все было идеально. Гости хвалили угощение, поздравляли Глеба, и тут он произнес тост, который перевернул мою жизнь:
– За настоящих мужчин, которые держат своих женщин в узде! Мы – главы семей, и только наше слово имеет вес. А то некоторые совсем забываются – начинают качать права, забывая, кто их кормит.
Он смотрел прямо на меня, и в его взгляде читалось столько превосходства, что к горлу подступила тошнота. Я сидела, механически улыбаясь, а внутри все превратилось в лед. После праздника Глеб забрал все деньги из семейного бюджета – даже те, что я откладывала на день рождения своей мамы – и уехал к родителям в Сосновку, бросив нас с Соней одних.
Три дня я не спала. Ходила по квартире, перебирая в памяти каждый момент нашей совместной жизни. Когда все пошло не так? Где я пропустила момент, когда любящий муж превратился в домашнего тирана? В голове крутились его фразы, брошенные между делом: "Ты стала хуже выглядеть", "Что ты можешь понимать в бизнесе?", "Не позорь меня перед людьми своими глупыми замечаниями".
На четвертый день я позвонила отцу. Он всегда был немногословным, но умел найти нужные слова.
– Доча, собирай вещи, – сказал он после того, как выслушал мою историю. – Я высылаю такси.
– Пап, может, я преувеличиваю? Может, это я во всем виновата?
– Марина, – его голос дрогнул, – ты моя единственная дочь. Я не для того тебя растил, чтобы какой-то самодур превратил тебя в половую тряпку.
К вечеру мы с Соней уже были в родительском доме в Липовке. Старые стены словно обняли меня, защищая от всех бед. Мама молча гладила меня по голове, пока я рыдала на ее плече. Соня играла с дедушкой, не понимая, почему мы уехали из дома.
Глеб названивал постоянно. Сначала угрожал, потом умолял, потом снова угрожал. Я не брала трубку. Через неделю он примчался в Липовку, пытался прорваться в дом.
– Марин, давай поговорим! – кричал он под окнами. – Я погорячился, признаю! Вернись, мы все исправим!
Отец вышел к нему. Я не слышала их разговора, но видела в окно, как Глеб размахивает руками, а потом вдруг сникает под тяжелым отцовским взглядом.
Заявление на развод я подала через две недели. Глеб не верил до последнего, что я решусь на такой шаг. На первом заседании он пытался давить на жалость:
– У нас же дочь, Марина! Подумай о ребенке!
– Я и думаю, – ответила я спокойно. – Не хочу, чтобы она выросла с мыслью, что женщина должна молча терпеть унижения.
Развод дался нелегко. Глеб пытался отсудить Соню, но суд встал на мою сторону. Я разрешила ему видеться с дочерью по выходным. Всё-таки он её отец. Первое время он приезжал регулярно. Даже привозил подарки. Гулял с ней в парке. Потом всё реже и реже, пока совсем не перестал. Только алименты платил исправно – тут не придерёшься.
Устроилась бухгалтером в компанию. Начинала с нуля – четыре года декрета не прошли даром, многое забылось. Но я училась заново, восстанавливала навыки, проходила курсы повышения квалификации. Коллеги оказались замечательными людьми – поддерживали, помогали.
Через год на городском празднике познакомилась с Игорем – он преподавал экономику в местном колледже. Высокий, очкарик, немного рассеянный – полная противоположность Глебу. Мы долго просто общались, гуляли с Соней в парке, обсуждали книги и фильмы.
– Знаешь, – сказал он однажды, – ты удивительная женщина, Марина.
– Почему?
– Ты прошла через предательство, но не озлобилась. Ты сильная, но при этом такая нежная.
Когда он сделал предложение, я долго колебалась. Боялась повторения прошлого, боялась снова потерять себя. Но было одно условие – я продолжаю работать.
– Даже не обсуждается, – улыбнулся Игорь. – Ты же профессионал. И потом, мне нравится, как горят твои глаза, когда ты рассказываешь о работе.
Сейчас я главный бухгалтер в крупной фирме. У нас с Игорем подрастает сын, Соня называет его папой и рисует для него открытки на все праздники. Я наконец-то чувствую себя по-настоящему счастливой – не потому, что рядом мужчина, а потому что рядом человек, который видит во мне личность.
Говорят, месть – это блюдо, которое подают холодным. Но я поняла другое: лучшая месть – это счастливая жизнь без того, кто не ценил тебя. Я не держу зла на Глеба – он просто показал мне, чего я стою на самом деле. Благодаря ему я нашла в себе силы начать все сначала.
Недавно встретила его в супермаркете. Осунувшийся, с седыми висками, какой-то потерянный. Он пробормотал что-то вроде извинения, а я лишь кивнула в ответ. Все, что могло быть сказано, осталось в прошлом. Теперь у меня другая жизнь – та, где мое слово имеет вес, где меня уважают, где я могу быть собой. И это – самая сладкая месть, о которой я даже не мечтала.
А вчера Соня спросила меня:
– Мам, а почему ты ушла от папы?
Я долго думала, как ответить. Потом сказала:
– Потому что каждый человек заслуживает уважения, доченька. И ты тоже никогда не позволяй никому убедить тебя в обратном.
Она обняла меня и прошептала:
– Я люблю тебя, мамочка.
И в этот момент я поняла – все было не зря. Моя дочь вырастет сильной женщиной, которая знает себе цену. А это стоит всех испытаний, через которые пришлось пройти.