- Эй, Тень, выходи, биться будем!
- Ну будем, так будем, но ты для начала из …опы -то выйди.
(Примерный диалог души и подсознания по мотивам старого анекдота).
Недавно на дороге у трёх тополей, откуда начинается вход на наши угодья, случился у меня прорыв. Рвало болью, рвало гневом, хлестало яростью. Я это видела внутренним зрением как длинную чёрную руку, её кулак пробил мне грудь изнутри и устремился наружу. По его невозможной, сосущей глаза черноте пробегали искры-сполохи, колкие звёзды. Это было даже красиво.
А потом… Этот кулак-плеть развернулся в крыло – огромное, антрацитово-чёрное, грозовое. Оно много-много лет было скрюченным и свёрнутым в очень тесном пространстве, словно дитя, которому не дали вовремя родиться, и оно в спазмах, плёнках и гное билось там годами, никому не нужное и отвергаемое.
Я стояла на дороге и смотрела, как на фоне зимних голубых небес, слегка подёрнутых свинцовыми тучами, над белизной снегов и сиреневыми горбами сопок разворачиваются два крыла. Снежно-белое с золотым слепящим ореолом и чёрное, как самая глухая ночь, окутанное грозовыми разрядами.
Как-то так стало работать воображение, что я вижу внешнюю и внутреннюю реальность, они накладываются друг на друга и не мешают, наоборот, создают какое-то новое измерение. Я смотрю в восторге, как фантастически красивые изогнутые крылья летят в абсолютной синхронности, с изумительным изяществом огибая острые скалы и вписываясь в самые узкие ущелья. Как взмывают в небеса, свободные и непокорные, как свистит взрезаемый ими ветер. Как гармонично и совершенно они смотрятся на фоне голубого, серого и слепяще-белого.
Между крыльями нет тела. Они сходятся в одной узкой точке.
Конечно, они мои, просто пока не приняты мной.
Моё белое, на которым я упрямо пыталась шкандыбать все эти годы, никуда не вписываясь толком, постоянно расшибаясь об реальность и пытаясь быть хорошей для всех. И моё чёрное, которое вырвалось на волю, потому что раскрошилась печать на его узилище, как в саге Р. Джордана «Колесо времени».
И я знаю, что было причиной. Моя начавшаяся ещё летом работа с эмоциями и с родовыми связями. Вселенная, чувствуя моё робкое намерение, осторожно и аккуратно стала подсвечивать нужные знаки на тёмной и скользкой козьей тропке среди глыб годами копившихся непроработанных духовных болячек, которые уже стали преобразовываться в физические.
Но даже не это пугало сильнее всего, а отсутствие радости. Отсутствие желаний. Отсутствие каких-бы то ни было чувств, которые находятся в условной сфере удовольствия от жизни. Я поняла, что больше так жить не хочу, что я не могу даже насладиться тем, чего нам с мужем удалось достичь, потому что тупо ничего не чувствую, за исключением отдельных ярких вспышек, которые слишком редки, чтобы давать питание душе.
Да, уже больше 11 лет мы с мужем бежим марафон, в котором нет передышек. Вселенная постоянно помогает нам в режиме нон-стоп, и я не сомневаюсь в правильности выбранного пути.
Но марафон не должен быть бесконечным.
Я смотрю на волшебные крылья, а в голове слова из «Анасты»:
– Пора бы уходить. Пора. Сейчас свершится то, чему предрешено свершится. Но… не свершится.
Темноволосый атлет шагнул к гранитной глыбе и, встав рядом со своим светловолосым братом, подпёр глыбу гранита своими плечами и руками.
Мышцы атлетического тела напряглись, и вздулись вены, но темноволосый атлет медленно выпрямлял слегка согнутые в коленях ноги, приподнимая гранит. Вода по краям глыбы перестала сочиться, лишь несколько капелек ещё скатились.
В единое вселенские противоположности соединились ненадолго, программу Бога изменив. Программу Бога… Может быть, они своим соединением открыли новые возможности программы?
Каждый новый год я стараюсь понять на год вперёд, что мне в этом году нужно. Каким годом его для себя объявить.
Например, прошлый год я задумала как год Перемен. Все перемены, в принципе, запустились, новые векторы и цели выстроились и определились. Перемены проросли и теперь, казалось бы, надо только поддерживать их рост и не сворачивать с намеченного…
Но только за начало года руки опустились уже несчётное количество раз.
Внешние перемены упёрлись во внутренние. Я камнем рухнула в завалы собственной непрожитой боли и неприятия. Исписываются этой болью, стыдом, виной и гневом странички моих эмоциональных дневников. Снимается один слой с этой невозможно горькой луковицы, слёзы хлещут ручьями, ненадолго отпускает, иногда даже такое облегчение, будто вот оно, всё!
А через какое-то время новый слой поднимается из глубин и душит опять, выливаясь нешуточными проблемами и в семье. А деваться, увы, некуда. Все мы на энергетическом плане – одно. Я могу только физически немного отдаляться, но и то я всегда рядом. И я понимаю, что само не пройдёт. Притупляя искусственно боль, загоняя внутрь непрожитое и неотпущенное, притупляешь и радость от жизни. Принцип сообщающихся сосудов. Нельзя заморозить озеро наполовину. Но до меня доходило до-о-олго…
Так, в муках, рождалось Чёрное крыло. Моя непризнанная Тень. Но когда я увидела энергетическую картину происходящего, я поняла, в чём всегда ошибалась. Хотя ведь столько раз читала «Анастасию», где принцип баланса и равновесия упоминается в каждой книге.
Нельзя лететь на одном крыле, как ни старайся. Нельзя творить на чистом Свете. Нельзя по-настоящему любить себя и других, не умея отстаивать границы и личное пространство. Я мысленно смотрю на крылья и зрительно уменьшаю площадь белого крыла. Крылья с хрустом впечатываются в скалу.
Уменьшаю площадь чёрного – их закручивает в жёсткий штопор и швыряет оземь. Что пнём по сове, что совой об пень. Два белых крыла возносятся в стратосферу. Два чёрных пробивают земную твердь и исчезают в пламени недр. Чёрное и белое смотрятся удивительно гармонично и выполняют любые виражи при лёгком касании мысли.
Так, здесь страх – пробегает грозовой синий разряд – спасибо, осознала причину, чуть подразвернуть чёрное, уйти от угрозы – выравниваемся, полёт нормальный. А здесь ну очень много восторга, может закрутить в штопор, так, понятно, белое чуть ниже, баланс выровнен, полёт нормальный. Цель приближается. Нам всем хорошо…
Прости меня, Чёрное крыло. Я была к тебе несправедлива. Я была несправедлива прежде всего к себе. Я имею право чувствовать Гнев. Он – мой, и не на пустом месте возник. Я имею право чувствовать Вину. Здравствуй, Вина, я знаю, зачем ты здесь. Маленькая девочка теперь может вырасти – твоя роль выполнена. Спасибо. О, а это Зависть! Да, привет, Тёмная, покажи мне, чего я хочу на самом деле. Точно, и я даже знаю, как этого достичь, но для этого мне нужно уже Вдохновение. Спасибо, Зависть, возвращайся в крыло, у тебя очень красивый плащ, отливающий изумрудом.
Крылья радуются. У них есть собственный интеллект и сознание. Они необъяснимо притягиваются друг к другу, как два брата – комплекса Вселенских энергий из «Анасты». Им хочется быть вместе под управлением Человека. Они от этого БАЛДЕЮТ! Да, я так чувствую. И я сама балдею – до того удивителен этот полёт, даже сейчас, когда пишу, начинает кружиться голова и захватывает дух…
И знаешь, что, Читатель. Прошло с того момента, наверное, дней десять. Может больше. А я чувствую, как в душе медленно-медленно, но начинает светиться лампочка. Лампочка, которую я считала не то, что перегоревшей, а вообще выброшенной. Ан нет, нашлась, родименькая, среди плесени и паутины, затянувшей чулан Гарри Поттера, скрюченного от страха в углу. Ура!
Я помаленьку начинаю хотеть. Помаленьку начинаю желать. У меня стали получаться классные уроки английского с детьми в нашем классе – такие, что я некоторое время после урока сижу и просто молча наслаждаюсь послевкусием и чувствую себя нужной – кому-то, кроме семьи. Начинают разгребаться завалы проблем, начавшихся ещё в той точке, когда я решилась на первую робкую встречу с Тенью.
Я боялась получить удар, который свалит меня с ног, и я больше не встану. А у меня дети. Мне нельзя. Но у меня дети! Мне нельзя и быть раздавленной лягушкой, задыхающейся в болоте собственных комплексов и затырканных по шкафам скелетов. Они не должны расти на таком примере!
Спасибо Гостевому домику. Только благодаря ему и неожиданно нашедшейся в нём чистой тетрадке, на обложке которой нарисованы лёд и пламя (!), я, потирая щитовидку, за которую всегда хватаюсь в моменты предельной трусости и слабости, я смогла взять в руки ручку и вылить на страницу неожиданно злые, чудовищные по накалу слова. Слова, которые не могла из себя выпустить по-настоящему очень много лет.
То, самое первое облегчение, я тоже никогда не забуду. Вместе с первым честно осознанным и признанным негативным чувством, вместе со слезами и сдавленным криком из меня будто вытащили раскалённый гвоздь. Я лежала, тяжело дыша, всё плыло перед глазами, но у меня было ощущение, что меня выбросило на берег после шторма.
Твёрдый. Благословенно ТВЁРДЫЙ берег.
Я тогда не знала, что гвоздей во мне ещё примерно миллион. И это был только первый. Но гвоздодёр, к счастью, всегда при мне.
А теперь и Чёрное крыло, блестяще-ночное, с пробегающими по нему синими всполохами молний. Ха.
Полетаем?
– Спасибо, брат, – все ещё с трудом произнёс светловолосый.
– Вот только не надо мне твоих «спасибо». Эта катастрофа, для людей предназначавшаяся, миновала. Теперь они ещё дальше зайдут в своём абсурдном миропониманье, с упорством будут строить антимир. Их больше будет, и большей по масштабу будет катастрофа новая.
– Её не будет, брат. Пусть лишь за миг, но до неё проснутся в людских сердцах Души частички, чувства, знания, которые растворены в пространстве девочкой Анастой. И женщин множество, мужчин своими помыслами остановят катастрофу небывалую. И люди, в измеренье антиразума живущие, прозреют вдруг. Начнут мир новый строить на Земле, не виданный никем доселе.
Они, имеющие опыт антиразума и разума одновременно, противоположное в гармонии в себе соединят. И воплотят в материи и духе мечты божественный порыв. И воплотят не просто. Своей мечты добавят совершенства.
Четверг, 13 февраля. За бортом – 8. Солнечно. Ветер… Да фиг с ним, с ветром! Полёт нормальный.
Мой ТГ, где собираю все истории
