Максим Андреевич смотрел на пистолет и думал. Он вспоминал каждое пафосное слово, прочитанное в эпилоге новой книги Золотова, и вдруг осознал, что с таким мотивом преступления он ещё не сталкиваться.
Начало здесь. Предыдущая часть 👇
Писатель убил ради сюжета! Нет, не так. Писатель убил ради вдохновения!
Следователю на одну долю секунды захотелось уволиться. И за эту долю секунды он видел себя каким-нибудь клерком или юристом, спокойно просиживающим свой восьмичасовой рабочий день. И насколько же это лучше, чем раз за разом наблюдать, как люди пробивают очередное дно. Как ценность жизни падает всё ниже и ниже…
Впрочем, во все времена так было. Всегда находились те, для кого другой человек не стоит ничего. Расходный материал для достижения собственной цели.
Наваждение прошло быстро, и так же быстро сменилось раздражением. Он не раскрыл это дело. Писатель сам, по сути, признался. Написал в книге! А теперь лежит без сознания в больнице. Врач не делает прогнозов, и непонятно, когда они поговорят с Золотовым.
Ещё Настя пропала!..
Дело казалось бесконечным. Только хочется захлопнуть папку и отправить его в архив, как завершённое, так сразу появляется что-то ещё.
И эта Галина... Вот где она? Своим побегом она лишь натолкнула их на мысли, что она хотела избавиться от писателя. Но зачем? «Неужели прочла концовку и решила устроить самосуд? А может… Золотов не такой уж никчёмный? Может, он взял на себя вину за её преступление, а она, чтобы Геннадий не проболтался, просто попыталась от него избавиться?»
Предположений было много, но нужно было докопаться до истины, чтобы не упасть в глазах самого себя.
- Максим Андреевич, у Галины есть родная тётка! Точнее, её квартира. Сама тётка в ней уже несколько лет не живёт. Я поехал, проверю.
- Подожди, Паша, – остановил его следователь. – С тобой поеду.
***
- Расклад такой: в новогодние праздники, видя, что ваш писатель упорно спивается, не может прощупать идею, вы совершаете убийство во дворе его дома, дождавшись, когда Золотов выйдет на улицу. Геннадий тут же бросает пить, начинает писать. Вы, возможно, ему признались или он видел вас в момент совершения преступления и молчал. Не выдал вас мне. Но вы решили, что писатель – человек ненадёжный, поэтому оставлять его в живых было бы неразумно. Дождавшись, когда он допишет книгу, в которой возьмёт вину на себя, вы подсыпали ему в коньяк лошадиную дозу снотворного. И попытались сбежать!
Сидевшая напротив следователя Галина, даже бровью не повела. Она медленно подняла руки, лежавшие у неё на коленях, и так же медленно похлопала в ладоши.
- Браво! – негромко произнесла она. – Большего бреда я за всю свою жизнь не слышала. Впрочем, если бы речь шла о каком-нибудь незнакомом мне человеке, возможно, я бы согласилась, что всё звучит логично. Только я не убивала соседку, это раз. И не пыталась избавиться Гены, это два.
- А как же тогда было дело? Вы же даже не удивились, увидев нас на пороге. Не стали спорить, не сопротивлялись. Знаете, в каких случаях я вижу такую покорность? Когда человек готов к чистосердечному признанию, лишь бы не находиться в бегах до конца жизни. Такое случается, хоть и редко.
- Готовы выслушать мою версию? – спросила Галина, и когда следователь молча кивнул, рассказала без утайки, как стала свидетельницей преступления. – Что не сообщила – согласна, виновата. И то, это как посмотреть! Темно было! Я не была уверена наверняка, что это он. Не захотела клеветать на человека! – вдруг выкрутилась Галя. – Но Золотова убивать я не планировала! У меня даже мыслей таких страшных никогда не было! Что за бред!
- Кто-то ещё приходил? В день, когда Геннадий пил коньяк? Может, незадолго до этого? Были ситуации, когда некто мог проникнуть в квартиру и подсыпать лекарство в спиртное?
- Нет! Мы были вдвоём! А коньяк я сама купила, дня за два. Только Гена не пил. Работал без отрыва. Постойте… А правда... Мы были вдвоём… Если я этого не делала, то кто… значит…
Галя испуганно вытаращила глаза. Она не верила, что Золотов был на такое способен!
- Он пытался покончить с собой!
***
Дело запуталось ещё сильнее. Максим Андреевич пытался всеми силами найти улики. На пистолете не осталось отпечатков. Вся одежда Золотова, включая пальто, в котором он был в день убийства, оказались выстиранными. Да и у самой женщины писателя в ходе обысков ничего обнаружено не было.
Всё, что у них было – это пистолет, на местонахождение которого указал Золотов в книге, и его признание, написанное в художественном произведении! Да ещё и не от руки. Тьфу, а не улика! А, ну и видеозапись, где видно, с какой стороны стреляют в старушку. Но не видно, что это именно Золотов.
Улики? Любой адвокат разобьёт их в пух и прах!
Максим Андреевич взял лист бумаги и поэтапно обрисовал всё, что они знают. Вспомнил всех, кто, так или иначе, был связан с этим делом, и вдруг...
Он схватил телефон и закричал:
- Паша! Срочно! Поезжай к Сергею Никитину и изыми у него ноутбук Золотова!
- Вы думаете, он до сих пор у него?
- Ну конечно! Мы из квартиры писателя забрали один, так? Тот, на котором он работал. Другой техники у него не было. А где второй ноутбук, который он сам у себя украл?
- Понял, – коротко ответил Паша и отключился.
***
- Вы смотрите не просто видеообращение. Вы смотрите предсмертную записку. Пока я один, а мой детектив в самом разгаре, я хочу сказать несколько слов. Думаю, вы все будете шокированы моим признанием в конце. Я осознаю, что натворил непоправимое. И кто-то скажет, что я поступил неправильно. Но виноват в этом не я. Настоящий преступник – это муза! Ветреная девица, которая вдохновляет, пленит своей красотой. Чарует! Играет с тобой, а потом… когда ты привыкаешь к её ласковым прикосновениям, она исчезает. И только её смех слышится откуда-то издалека.
Золотов замолчал, глядя в камеру. А потом усмехнулся и добавил:
- Во всём виновата муза. А я уйду. Сам. Добровольно. Око за око, жизнь за жизнь.
На этом видеозапись оборвалась. Запись была сделана даже до того, как, по словам Гали, подтверждёнными уже работающими камерами, она пришла к Геннадию через несколько дней после убийства соседки.
Золотов подготовился, всё продумал. Решил уйти на пике карьеры, пока не загнулся окончательно. Поэтому он так усиленно привлекал внимание к своей новой книге: хотел напоследок насладиться славой.
И муза здесь ни при чём.
***
Геннадий чувствовал себя настолько паршиво, что удивлялся тому, как он до сих пор жив. Голова раскалывалось, всё тело болело так, словно его прокрутили через мясорубку, а потом кое-как собрали.
«И что же я вчера такое пил?» – подумал Золотов, пытаясь поднять руку и положить её на лоб. Но у него это не получилось. Всё тело будто бы затекло. Он не мог вспомнить вообще ничего. Что был за день, что он делал? И где сейчас находится? У себя дома или у Гали? Или у кого-то из знакомых? «Нужно позвать её, – решил писатель. – Может она рядом? Заодно напомнит, что произошло».
- А-а, – вырвалось из груди, вместо «Галчонок».
«Так, – испугался Гена. – Похоже, я допился!»
- Очухался! – раздался рядом равнодушный грубый женский голос. – Эх, а я тебя ещё и читала! Писака! Ничтожество!
Реакция была необычной. Он привык, что его не только хвалят, но и критикуют, но, чтобы так, открыто? Да ещё женщина! Женщины чаще высказывают ему исподтишка: то комментарий где-то гневный оставят, то издательству мерзопакостное письмо настрочат.
Мужики тоже в основном сдержаны, но если попадётся не очень трезвый читатель, то можно услышать о себе много нового.
Приложив усилие, Геннадий открыл глаза. И тут же почувствовал резь от яркого света. Пришлось закрыть их обратно.
- Вы в больнице, – произнёс всё тот же голос. – Сейчас врач придёт. А потом следователь… Гнить тебе в тюрьме!
Геннадий хотел удивиться. Следователь? И тут… По голове словно ударили. Он стал вспоминать, и перед глазами, как картинки, мелькали события последних дней.
Он не умер.
Они его спасли.
Нет, на такое он не рассчитывал!
Хотелось закричать, но вместо крика из горла вырвался вой. Услышав его словно со стороны, Золотов вздрогнул. Так могла выть раненная, бездомная, никому не нужная собака.
***
- Ты ко мне? – спросила Настя. Она уже переоделась и хотела уходить, как в палату заглянул отец. – Меня выписали, – сообщила она ему.
- Я знаю. За тобой приехал.
Настя такого от него не ожидала. Так и не придумав, что сказать, она первая вышла из палаты. И надо же такому случиться, что в холле больницы она почти нос к носу столкнулась с Золотовым, в сопровождении двух полицейский.
Выглядел писатель хуже некуда. Осунувшийся, с потерянным взглядом. И только Настя хотела позлорадствовать, как Геннадий выпрямил плечи, вздёрнул подбородок и вышел, больше похожий на мученика, чем на беспощадного убийцу.
И тут же она поняла, в чём дело.
У входа в больницу столпились журналисты. Информация о том, что сделал известный писатель детективов, уже давно просочилась в прессу и всеми активно обсуждалась. Настя в больнице слышала без конца только: Золотов, Золотов, Золотов…
- На его книгу тысячи предзаказов, – процедил сквозь зубы Михаил. – Издательство её опубликует.
- Разве через суд нельзя запретить?
- Можно, наверное. Но пока решать будем, книга уже выйдет. Оказывается, Золотов копию перед своим «уходом» отправил редактору. Всё рассчитал! Уговорил Галину разбудить его через 4 часа. Думал, за это время уже всё, окочуриться. А она сбежала… Тебя подобрала…
- Постой, о какой Галине речь? – перебила отца Настя.
- Ну о той, в квартире которой тебя нашли. Это женщина Золотова. Я думал, пока ты лечилась, уже всё обо всех узнала.
Настя вздрогнула. Нет, она хоть и слышала сплетни, но старалась к ним не прислушиваться. Это для них всех совершённое преступление абстрактное, а она потеряла бабушку. Пусть и со скверным характером, но всё же.
Но Галина! Мир оказался слишком тесным! О ней тоже ничего не хотелось знать.
- А мама? – тихо спросила она. – Ещё злится на меня?
- Понятия не имею. Она подала на развод, собрала свои вещи. Где сейчас – не знаю. И кстати, бабушку твою она уже похоронила. Пока ты в больнице лежала.
- Что?!
- Тело отдали. Она ждать не стала. Устроила быстрые, скромные похороны, никого не позвала. Приехала с кладбища, собрала вещи, сообщила о разводе. Всё.
Насте было невыносимо больно это слышать! Что не так с мамой? Откуда такая ненависть к ней?
- Я обязательно узнаю, где она похоронила Антонину Анатольевну, и отвезу тебя на могилку. Не расстраивайся!
Она посмотрела на отца. Как он изменился! Настя вдруг вспомнила, как в Новый год баба Тоня, поздравляя внучку по телефону, пожелала:
- Пусть у вас с отцом снова нормальные отношения будут! Все ошибки совершают, и родители тоже. Ты его не суди. Придёт к тебе, так прости. Эх, жизнь бы отдала, лишь бы у вас мир да лад был!
И потом добавила в своём духе:
- Не будь дурой! Начнёт внимание проявлять, нос не вороти.
Из глаз брызнули слёзы. Надо же, бабушка, как в воду глядела! Только жизнь не она отдала, а у неё её забрали. Забрали и даже не спросили.
***
Спустя полтора года после описываемых событий
- Ну привет, – губы, накрашенные ярко-красной помадой, растянулись в усмешке. – Давно не виделись, не так ли?
Светлана сняла широкополую шляпу, скрывающую половину лица, и положила на скамейку. Сама садиться не стала. Она стояла и смотрела на памятник, который, видимо, установила Настя. С большой цветной фотографии на неё, с привычным укоризненным взглядом смотрела мама.
- Я ей не сказала, – сморщилась Света. – И не нужно на меня так смотреть! Считай, ты унесла секрет в могилу. Мы с Настей просто больше не общаемся. Пусть думает, что я просто с ума сошла!
Фотография Антонины Анатольевны ничего не ответила.
- У меня всё хорошо. Прилетела ненадолго кое-какие дела решить. Да… Вышла замуж. Живу в тропиках.
Света снова замолчала, думая, что сказать ещё. Она не особо-то хотела ехать на кладбище. Но раз уж приехала в Россию, то всё же заскочила. Вряд ли она ещё когда-нибудь здесь окажется.
- Не знаю, что там после смерти, слышишь ты нас, видишь, или что-то ещё, но держу тебя в курсе: Золотов в тюрьме. Даже адвокат его не смог отмазать. Да и как отмазать человека, который вину свою даже не пытался отрицать?
Она усмехнулась.
- Уже третий детектив заканчивает! И его книги пользуются огромным спросом. А история твоей смерти, которая легла в основу «Убийство в новогоднюю ночь», скоро выйдет на экран. Так что плохо только тебе. Остальные все с выгодой остались: Настя – обладательница двух квартир, Золотов стал ещё популярнее и богаче…
Посмотрев на небо, дочь убитой Антонины Анатольевны помолчала, размышляя, что ещё может рассказать.
- Говорят, от Геннадия какая-то девица родила. То ли женщина его, то ли другая… Точно не знаю. Сама она нигде не выступает и всячески прячется. Вроде ей даже из города пришлось уехать. Может, это только байка… я её не осуждаю. Тоже бы от такого родила! Авось помрёт в тюрьме, ребёнку всё его наследство останется!
Света перевела дух. Она не понимала, почему так язвительно разговаривает с женщиной, которая её родила. С женщиной, которая ей уже ничего не ответит. Поэтому продолжила говорить уже мягче:
- За меня не волнуйся. Я в шоколаде. С Мишей не судилась, он мне хорошие отступные предложил. Я согласилась. Предлагал даже больше, если я с Настей встречусь, но я отказалась. Чтобы не проболтаться случайно. Видишь, тебя расстраивать не хочу. Развелись быстро, без скандалов.
Светлана с трудом втянула в лёгкие воздух. Она встала, снова накинула шляпу, на глаза очки. Уже уходя, она обернулась и выдавила из себя:
- Я всегда любила тебя, мам. Только показывать это не умела. Совсем как ты! Ты тоже не показывала… но я знаю, что и ты меня любила. Спи спокойно.
Из-под очков выкатилась слеза, которую Света тут же смахнула. Она ещё постояла, будто хотела что-то добавить, но так ничего больше не сказав, расправив плечи, быстрым шагом направилась прочь.
Конец. Авторские комментарии, обсуждение здесь.
Вы можете поблагодарить меня за рассказ донатом на карту 5599 0020 0897 2392 (юмоней).
Если вам понравилась эта история, возможно, вас заинтересует: 👇