Утро выдалось особенным. Юлия проснулась раньше будильника, и первой мыслью было: "Сегодня". Она специально не стала ничего планировать на вечер — Олег сказал, у него сюрприз. Двадцать лет вместе, а сердце всё равно замирает, как у девчонки.
Она помнила каждую их годовщину. Особенно первую, когда они сбежали на море, прямо с работы, только с маленькими рюкзачками. Олег тогда преподнёс ей кольцо прямо на пляже, встав на одно колено в мокрый песок. Как они смеялись потом, отряхивая его брюки! А десять лет назад он устроил целый квест по местам их первых свиданий, и в конце... Юлия улыбнулась, вспоминая, как дрожали его руки, когда он протягивал ей ключи от их первой собственной квартиры.
Последние годы, конечно, стали спокойнее. Работа, быт, вечные заботы — иногда казалось, что романтика осталась где-то в прошлом. Но сегодня... Сегодня должно быть что-то особенное, она чувствовала.
День тянулся бесконечно. Юлия то и дело поглядывала на часы, пытаясь угадать, что же придумал муж. Может, билеты куда-нибудь? Или... В последнее время она часто говорила о том, как было бы здорово съездить куда-нибудь вдвоём, как раньше. Просто побыть вместе, без спешки и забот.
Вечером Олег был непривычно молчалив. Ужинали почти без разговоров — Юлия чувствовала, как внутри всё дрожит от предвкушения. И вот наконец он достал конверт.
— Это для тебя, — его голос звучал мягко, но как-то... отстранённо?
Пальцы чуть подрагивали, когда она открывала конверт. В голове проносились картинки: может, путёвка на море? Или билеты в театр? Что-то романтическое, только для них двоих...
Внутри лежал билет. Один билет. В Париж. Только на её имя.
Юлия перечитала несколько раз, не веря глазам. Что-то внутри оборвалось, словно лопнула струна.
— Ты... отправляешь меня одну? — её голос дрогнул.
Она подняла глаза на мужа, пытаясь найти в его взгляде объяснение. Может, это шутка? Может, его билет в другом конверте? Но Олег смотрел спокойно, даже как будто... довольно?
Юлия почувствовала, как к горлу подступает ком. Двадцать лет вместе. Двадцать лет, когда каждый праздник они встречали вдвоём. И вот теперь...
— Это... это твой сюрприз? — слова давались с трудом. — Отправить меня одну?
В комнате повисла тишина, густая и тяжёлая, как предгрозовой воздух. За окном медленно темнело, и этот вечер, который должен был стать особенным, вдруг превратился в самый горький за долгие годы их брака.
— Ну и зачем это? — Юлия бросила билет на стол. — Какой-то дурацкий розыгрыш, да?
Она сама слышала, как по-детски это прозвучало, но остановиться уже не могла. В горле стоял ком.
— Ты помнишь, как я давно хотела в Париж? — Олег взял её за руку, но она отдёрнула её, как от огня. — Всё смотрела фотографии, читала...
— Да при чём тут это! — она почувствовала, как предательски задрожал голос. — Мы же всегда... всегда вместе. А теперь что? "Дорогая, вот тебе билет, лети одна"? Ты хоть понимаешь, как это выглядит?
Он молчал, только смотрел своими серыми глазами. Раньше от этого взгляда у неё всегда теплело на душе. А сейчас хотелось спрятаться, убежать.
— Знаешь, что самое обидное? — она говорила всё тише, почти шёпотом. — Я ведь ждала. Весь день как дурочка думала – что же ты придумал? Может, мы куда-то вдвоём поедем... Как раньше.
Олег тяжело вздохнул:
— Юль, послушай...
— Нет, это ты послушай! — она сама не ожидала, что закричит. — Двадцать лет вместе. Двадцать! И что теперь? Надоела? Решил избавиться красиво – типа, вот тебе Париж, развейся?
Он попытался её обнять, но она оттолкнула его руки.
— Не трогай! Думаешь, я не вижу? Последние месяцы ты будто... будто и не со мной вовсе. Всё работа, работа... А теперь это. — Она обвела рукой стол с недопитым вином, свечами. — Красивые проводы, да?
— Ты всё неправильно поняла, — он говорил тихо, спокойно, и от этого спокойствия ей становилось ещё больнее. — Я хочу, чтобы ты...
— Да плевать мне, чего ты хочешь! — она развернулась и быстро пошла к спальне. На пороге обернулась: — Знаешь что? Оставь свой билет себе. Или той, ради которой всё это придумал.
Дверь спальни хлопнула так, что задрожали стёкла. Юлия сползла по стене на пол, обхватив колени руками. В голове крутилось: "Как же так? Как же так..."
За дверью были слышны его шаги. Медленные, тяжёлые. Вот он остановился... постоял... и ушёл на кухню. Она до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться.
"Даже не пытается войти", — эта мысль была последней каплей. По щекам покатились слёзы.
Телефон на тумбочке тихо завибрировал – пришло сообщение. Наверное, от него. Она даже не стала смотреть. Какая теперь разница? Всё, что копилось годами – недосказанность, усталость, обиды – прорвалось сегодня, как весенний паводок.
А ведь утром она проснулась такой счастливой...
Первое утро в Париже было дождливым и промозглым. Юлия стояла у окна гостиницы, рассматривая серые крыши и думая, что погода идеально подходит под её настроение. В конце концов она всё-таки прилетела – назло ему, себе, всему миру.
"И что теперь?" – спросила она своё отражение в оконном стекле. Все планы, которые она строила когда-то, казались теперь бессмысленными. Какой толк от прогулок по Монмартру в одиночку?
Телефон молчал. После той ссоры Олег написал всего раз: "Просто дай себе шанс". Она не ответила.
В первые дни она как будто оцепенела. Бродила по улицам без цели, механически фотографировала что-то, почти не глядя. Вечерами сидела в номере, включив телевизор для фона – тишина давила на уши.
А потом случилось что-то странное. Кажется, это было в маленькой кофейне на углу. Она заказала кофе и круассан, достала книжку – просто чтобы чем-то себя занять.
— Мадам будет ещё что-нибудь? — спросил официант через час.
— Нет, спасибо, я уже засиделась...
— Почему? — он пожал плечами. — У вас есть время. Вы никуда не спешите.
"Я никуда не спешу", — эта простая мысль вдруг ударила под дых. Сколько лет она не сидела вот так – просто с книжкой, никуда не торопясь? Всегда было что-то: работа, дом, готовка, стирка, звонки, встречи...
На следующий день она снова пришла в эту кофейню. Потом ещё раз. И ещё. Брала книжку, заказывала кофе и... просто была. Наблюдала за прохожими, делала заметки в блокноте – какие-то мысли, зарисовки. Как в юности, когда она мечтала стать журналисткой.
Однажды утром она проснулась и поняла – надо двигаться. Нашла в телефоне старый список "Места, где хочу побывать в Париже" и начала вычёркивать пункт за пунктом.
Она поднялась на Эйфелеву башню – одна, без спешки, рассматривая город так долго, как хотелось. Бродила по блошиному рынку, разглядывая старые открытки. В Лувре провела целый день – никто не торопил, не напоминал про дела.
Вечером в гостинице она достала блокнот и начала писать. Сначала про Париж, потом про себя. Про то, как странно чувствовать себя одной – страшно и... свободно? Про то, как давно забыла, каково это – прислушиваться к себе, а не к чужим ожиданиям.
"Знаешь, — написала она в заметках телефона, будто обращаясь к мужу, — а ведь я правда забыла, какой была. Всё время думала – жена, хозяйка, надо соответствовать. А сейчас... Помнишь, как мы познакомились? Я тогда писала заметки для студенческой газеты, вечно таскала с собой блокнот, фотографировала всё подряд. Ты ещё смеялся – говорил, что я похожа на папарацци..."
Она не отправила это сообщение. Но что-то внутри начало меняться. Как будто оттаивало то, что давно замёрзло.
В последний вечер она сидела в том самом кафе. Официант уже знал её заказ.
— Грустите, что уезжаете, мадам?
— Нет, — она удивилась сама себе. — Я... хочу домой. Правда хочу. Не потому, что надо, а потому что... просто хочу.
Он улыбнулся и принёс ей ещё кофе. Бесплатно.
А она смотрела на своё размытое отражение в оконном стекле и думала – может быть, Олег был прав? Может, иногда нужно потерять себя, чтобы снова найти?
Вечером она открыла ноутбук и купила обратный билет. Села писать мужу сообщение, но остановилась. Нет, некоторые вещи нужно говорить глаза в глаза.
В аэропорту было людно. Юлия катила за собой чемодан, поглядывая на часы – самолёт приземлился раньше расписания. Она никому не сказала о возвращении. Думала заказать такси, но почему-то медлила.
На выходе из зоны получения багажа она остановилась, достала телефон. Пальцы зависли над клавиатурой – что написать? "Я прилетела"? "Я дома"? Всё казалось каким-то неправильным, неполным.
А потом она подняла глаза и замерла. У стеклянных дверей стоял Олег. Просто стоял, без цветов и транспарантов. В той самой старой кожанке, в которой он был в день их знакомства. Она помнила – он говорил, что хранит её на антресолях.
Их взгляды встретились. Он не двинулся с места, просто ждал. И она вдруг поняла – он даёт ей выбор. Снова. Как и тогда, с билетом.
Она шла к нему медленно, будто во сне. В голове крутилось столько слов – об одиночестве и свободе, о старых мечтах и новых открытиях. О том, как страшно быть собой и как важно иметь возможность выбирать.
Но когда она остановилась перед ним, все слова вдруг пропали.
— Откуда ты узнал? — только и смогла спросить она.
— Я проверял рейсы из Парижа каждый день, — он пожал плечами, как будто это было самым обычным делом.
— Каждый день?
— Каждый.
Она смотрела на его лицо – такое родное, немного осунувшееся. Наверное, тоже не спал ночами.
— Знаешь, — её голос дрогнул, — я там много думала. О нас. Обо мне. И поняла... — она запнулась, подбирая слова. — Поняла, что вернуться можно по-разному. Можно – потому что должна. А можно – потому что хочешь.
Он молчал, но его глаза... Она помнила этот взгляд. Так он смотрел на неё двадцать лет назад, когда они только начинали.
— И что ты выбрала? — спросил он тихо.
Вместо ответа она шагнула вперёд и уткнулась лицом в его куртку. Знакомый запах кожи и его одеколона. Руки сами собой обвили шею.
— Я скучала, — прошептала она. — Правда скучала. Даже когда злилась – скучала.
Его руки осторожно легли ей на спину.
— Я тоже.
Они стояли посреди аэропорта, и люди огибали их, спеша по своим делам. Кто-то вернулся домой, кто-то улетал к новым приключениям. А они просто стояли, обнявшись, и это было важнее всех слов.
— Поехали домой? — спросил он наконец.
— Подожди, — она подняла голову. — Я хочу тебе кое-что показать.
Порывшись в сумке, она достала блокнот – весь исписанный, с загнутыми уголками страниц.
— Помнишь, я когда-то писала? В университете, потом немного для местной газеты... — она протянула ему тетрадь. — Я снова начала. Там... про Париж. Про людей. Про жизнь.
Он взял блокнот бережно, как что-то хрупкое и ценное.
— Ты знаешь, — она улыбнулась сквозь навернувшиеся слёзы, — а ведь ты был прав. Иногда нужно уехать, чтобы вернуться. Потеряться, чтобы найти себя. И...
— И? — он смотрел на неё с какой-то новой нежностью.
— И я хочу начать всё сначала. Мы можем?
Вместо ответа он взял её за руку – как тогда, двадцать лет назад. Переплёл пальцы. Чемодан он повёз сам, не выпуская её ладонь.
А она думала – как удивительно устроена жизнь. Иногда нужно отпустить что-то, чтобы понять – оно твоё. И самый большой подарок – это не билет в Париж. А возможность выбрать свой путь. И человека, который даёт тебе эту возможность.