Тихий осенний вечер медленно опускался на город, окутывая многоэтажки мягким сумраком. В окнах уже загорался тёплый свет, а на кухне у Светланы и Олега царила привычная атмосфера: тикали настенные часы, мурлыкал на подоконнике рыжий Барсик, а по комнате разносился аромат свежезаваренного чая.
Светлана стояла у плиты, механически протирая чистую тарелку полотенцем. Её пальцы двигались всё медленнее, пока совсем не остановились. Она в который раз прокручивала в голове сегодняшний визит золовки.
— Ленка опять приходила, — вдруг произнесла она, поджав губы. — С пустыми руками.
Олег, уютно устроившийся за столом с вечерней газетой, только хмыкнул, не отрываясь от чтения. Светлана бросила на мужа быстрый взгляд и с чуть большей силой, чем требовалось, поставила тарелку на стол.
— Ты не понимаешь. Каждый раз одно и то же! — В её голосе прорезались нотки раздражения. — "Ой, я тут мимо шла", "Ой, думаю, загляну на минутку". И что? Сидит часами! Чай пьёт, печенье ест, разговоры разговаривает...
Олег медленно опустил газету. На его лице появилось то самое выражение терпеливого непонимания, которое всегда выводило Светлану из себя.
— Светик, ну что ты завелась? — он попытался улыбнуться. — Подумаешь, зашла сестра...
— Подумаешь?! — Светлана резко развернулась к мужу. — А ты знаешь, сколько я этого печенья напекла? К маме собиралась завтра, между прочим. Три часа у плиты стояла! А она пришла и половину умяла, даже спасибо толком не сказала.
Она тяжело опустилась на стул и обхватила чашку с остывшим чаем ладонями. В памяти всплыло, как мама всегда учила: "В гости с пустыми руками не ходят". Это было железное правило, впитанное с молоком матери.
— Знаешь, что меня больше всего злит? — продолжила она уже тише. — Не то, что она ничего не приносит. А то, что даже не задумывается об этом. Вот хоть раз, хоть конфетку какую завалящую... Я же всегда, когда к ней иду, то пирог испеку, то салатик сделаю. А она...
Олег отложил газету и потёр переносицу:
— Свет, ну ты же знаешь Ленку. Она не со зла. Просто... не придаёт этому значения.
— Вот именно! — Светлана стукнула ладонью по столу, и чашка жалобно звякнула. — Не придаёт значения. Ни мне, ни моему труду, ни элементарным правилам приличия! Как будто так и надо — прийти, всё съесть и уйти.
Она замолчала, глядя в окно, где фонари уже расцвечивали сумерки жёлтыми пятнами. В горле стоял горький ком обиды.
— Я больше не могу так, Олег, — наконец произнесла она твёрдо. — Или пусть начинает уважать наш дом и приходит как положено, или... — она сделала паузу, собираясь с духом. — Или пусть вообще не приходит.
Олег вздрогнул:
— Ты это серьёзно?
— Абсолютно, — Светлана поднялась и начала собирать со стола. — Передай ей: пусть твоя сестра больше не приходит сюда с пустыми руками. Это моё условие.
В кухне повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только звоном посуды и мерным тиканьем часов. Олег смотрел на жену, пытаясь найти слова, но впервые за долгое время не знал, что сказать. А Светлана, расставляя тарелки по шкафчикам, чувствовала, как внутри растёт уверенность в своей правоте. Хватит. Всему есть предел.
Олег долго сидел в кресле, глядя на телефон, как на врага. Часы показывали почти одиннадцать вечера — не самое подходящее время для звонка, но он знал свою сестру. Лена никогда не ложилась раньше полуночи, засиживаясь допоздна со своими бесконечными переводами.
Светлана уже ушла в спальню, но её слова продолжали звучать в ушах: "Пусть твоя сестра больше не приходит с пустыми руками". Как будто Лена была не родной сестрой, а какой-то чужой тёткой, обязанной соблюдать этикет.
Он всё-таки набрал номер. Гудки показались особенно громкими в ночной тишине.
— Олежка? — голос Лены звучал удивлённо. — Что случилось? Ты в такое время обычно не звонишь.
— Да вот... поговорить надо, — он помолчал, подбирая слова. — Ты сегодня заходила...
— Ага, — в голосе сестры появились весёлые нотки. — Классное печенье у Светки получилось! Я раньше такого не пробовала, надо будет рецепт спросить.
Олег поморщился. Как назло, Лена сама затронула больную тему.
— Вот об этом и хотел поговорить, — он сделал глубокий вдох. — Понимаешь... Света обижается.
— На что? — искренне удивилась Лена.
— На то, что ты... — он запнулся, — приходишь без гостинцев.
В трубке повисла такая тишина, что Олег подумал — связь прервалась.
— Лена? Ты тут?
— Тут, — голос сестры стал ледяным. — Я правильно поняла? Светлана обижается, что я прихожу к родному брату без "входного билета"?
— Ну зачем ты так...
— Нет, подожди, — Лена перебила его. — Давай проясним. Я прихожу к тебе. К брату. Не в гости на именины, не на праздник, а просто так, по-родственному. И теперь выясняется, что я должна каждый раз приносить что-то, чтобы иметь право посидеть на вашей кухне?
Олег потёр лоб. Разговор шёл совсем не так, как он планировал.
— Лен, пойми...
— Нет, это ты пойми, — в её голосе зазвенели слёзы. — Я что, по-твоему, в столовую хожу? За едой? Я прихожу к брату поговорить, поделиться, просто побыть рядом! А теперь что получается — я без пропуска в виде торта не имею права видеться с родным человеком?
— Света просто...
— А знаешь что? — Лена уже не сдерживала возмущения. — Передай своей Свете, что в следующий раз я принесу торт. Нет, два торта! И коробку конфет! И бутылку вина! Может, тогда она соизволит признать меня достойной сидеть за её столом!
— Лена...
Но в трубке уже звучали короткие гудки.
Олег медленно опустил телефон. В висках стучало. Он прекрасно знал характер сестры — теперь она может не появляться неделями. А то и месяцами. И ведь не объяснишь ей, что дело не в еде, не в тортах... Или в них? Он уже сам запутался.
Из спальни донёсся голос Светланы:
— Ну что, поговорил?
Олег не ответил. Он смотрел на телефон и думал о том, как странно устроена жизнь: какая-то банальная коробка конфет способна встать стеной между близкими людьми. И самое страшное — обе стороны по-своему правы.
Прошла неделя. Светлана, увидев знакомый силуэт в окне, поджала губы и решительно убрала со стола вазочку с печеньем. Сегодня она покажет золовке, каково это — прийти в дом, где тебя не ждали. Никаких угощений, никаких домашних плюшек. Просто чай — и то не сразу.
Входная дверь хлопнула, послышались шаги.
— Светочка! Олежка дома? — раздался голос Лены из прихожей.
— Нет ещё, — отозвалась Светлана, не выходя из кухни. — На работе задерживается.
Она слышала, как Лена разувается, как шуршит пакетом — наверное, сумку снимает. Интересно, принесла что-нибудь или опять...
Лена появилась на пороге кухни — в домашнем спортивном костюме, с растрёпанным хвостом, будто забежала на минутку с тренировки. Руки пустые.
— Ох, умираю, пить хочется! — она плюхнулась на своё любимое место у окна. — Представляешь, всю дорогу бегом бежала, автобус упустила...
Светлана молча включила чайник. На столе — ни крошки. Ни печенья, ни конфет, ни даже сахарницы. Пусть почувствует.
— А что это у тебя стол такой... аскетичный сегодня? — Лена обвела взглядом пустую столешницу. — Обычно у тебя тут накрыто, как на царский приём.
— А что, обязательно должно быть? — Светлана вздёрнула подбородок. — Может, я устала уже стараться. Может, надоело одной обо всём думать.
Повисла пауза. Только чайник негромко шумел, набирая температуру.
— А-а-а, — протянула Лена после паузы. — Вот оно что. Олежка, значит, передал мои слова?
— Какие слова? — Светлана сделала вид, что не понимает.
— Да ладно, Свет, — Лена махнула рукой. — Про торты и конфеты. Думаешь, я не поняла, к чему этот пустой стол? Решила мне показать, каково это — без угощения сидеть?
Светлана почувствовала, как краска заливает щёки. Чайник щёлкнул и затих.
— А что такого? — она с преувеличенным вниманием принялась заваривать чай. — Ты же сама всегда говоришь — зашла просто так, поболтать. Вот и поболтаем. Без всяких там... условностей.
— Знаешь, — Лена подперла голову рукой, разглядывая золовку, — а ведь у меня в детстве была подружка такая же принципиальная. Всё по правилам делала. У неё день рождения — все с подарками. Она в гости — тоже с подарком. А однажды принесла что-то не то, так её больше и не позвали. С тех пор она одна и живёт. Зато с принципами.
Светлана замерла с чайником в руках.
— Ты на что намекаешь?
— Да ни на что, — Лена пожала плечами. — Просто вспомнилось. Слушай, а может, ты права. Давай и правда просто посидим, поговорим. Без чая даже. Я же не за едой пришла.
Она откинулась на спинку стула и принялась рассказывать про свою новую работу — какой-то срочный перевод технической документации. Говорила легко, с улыбкой, будто не замечая ни пустого стола, ни натянутой атмосферы.
А Светлана стояла у плиты, всё ещё держа чайник, и чувствовала себя... глупо? Мелочно? Она сама не могла подобрать слово. Почему-то вспомнилось, как Лена прибежала среди ночи, когда Олег с температурой свалился. И как сидела с ним до утра, пока жар не спал. И как помогала с ремонтом, все выходные убила... Тогда она тоже приходила с пустыми руками. Но разве это имело значение?
— Ладно, — Светлана решительно распахнула шкафчик и достала вазочку с печеньем. — Будешь?
Лена на секунду замолчала, глядя на неё, потом улыбнулась:
— Буду. Только знаешь что? Давай лучше чаю. А то и правда в горле пересохло.
Они пили чай в странной, немного неловкой тишине. Каждая думала о чём-то своём. За окном начинало темнеть, на кухне становилось всё уютнее. И почему-то казалось, что самое сложное уже позади.
Субботнее утро выдалось на редкость солнечным. Светлана стояла у окна, помешивая ложечкой остывающий кофе, и думала о том, как странно устроена жизнь. После того вечера они с Леной не виделись почти две недели — самый долгий перерыв за все годы их знакомства. Раньше золовка забегала чуть ли не каждый день, а тут — тишина.
Олег делал вид, что ничего не происходит, но Светлана замечала, как он украдкой поглядывает на телефон, как становится задумчивым после разговоров с сестрой. Что-то надломилось в их привычном укладе, и от этого было неуютно, словно сквозняк гулял по дому.
Звонок в дверь раздался неожиданно. Светлана вздрогнула, расплескав кофе.
— Свет, открой, пожалуйста! — крикнул Олег из ванной. — Я тут с трубой вожусь!
На пороге стояла Лена — непривычно нарядная для субботнего утра, в любимом синем платье и с какой-то коробкой в руках.
— Привет, — она переступила с ноги на ногу. — Можно?
Светлана молча посторонилась, пропуская её в прихожую. От Лены пахло свежей выпечкой.
— Я тут... — Лена замялась, прижимая к груди коробку. — В общем, я тут подумала... Мама всегда говорила: "Худой мир лучше доброй ссоры". Правда, она ещё говорила, что я упрямая, как осёл, — она нервно хихикнула. — Но знаешь... иногда и ослы умнеют.
Она протянула коробку Светлане:
— Это тебе. И Олежке, конечно. Сама пекла. Первый раз в жизни, между прочим! Три раза начинала заново, чуть плиту не спалила... Но, кажется, получилось. Наш мамин яблочный пирог, помнишь? Она на все праздники его делала.
Светлана приняла коробку, чувствуя исходящее от неё тепло. Мамин яблочный пирог... Она помнила этот рецепт наизусть — столько раз видела, как свекровь колдует над тестом. Но никогда не думала, что Лена...
— Заходи, — она наконец справилась с комком в горле. — Чайник как раз вскипел.
На кухне Лена суетливо распаковывала коробку, то и дело поправляя волосы нервным жестом:
— Только не смейся, если что. Я правда старалась. И вообще... — она вдруг замерла, глядя куда-то в сторону. — Знаешь, я ведь много думала в эти дни. О тебе, о нас... Может, ты и права была. Не в пироге дело, конечно. А в том, что я действительно... как бы это сказать... принимала всё как должное? Твою заботу, твоё гостеприимство...
— Лена...
— Нет, дай договорю, — она упрямо мотнула головой. — Я привыкла, что ты всегда всё приготовишь, накроешь, встретишь... А сама — что? Забегу на пять минут, поем твоих плюшек и убегу. Со стороны, наверное, правда выглядит... некрасиво.
Светлана смотрела, как золовка неловко нарезает пирог — неровно, косо, совсем не так аккуратно, как делала их мама. Но почему-то именно эта неуклюжесть, эти кривые кусочки вдруг тронули её до глубины души.
— Знаешь, — она наконец нарушила молчание, — а я тоже думала. И поняла кое-что. Ты ведь всегда приходила не с пустыми руками.
Лена удивлённо подняла глаза:
— В каком смысле?
— В самом прямом. Помнишь, когда у меня депрессия была после выкидыша? Ты каждый день приходила. Без конфет, без пирогов — просто сидела рядом, держала за руку. А когда Олег в больницу попал? Ты же неделю у нас ночевала, со мной дежурила... Разве это — пустые руки?
Они замолчали. С нижнего этажа доносилась приглушённая музыка, на подоконнике урчал старый Барсик, а в воздухе плыл такой родной, такой знакомый с детства аромат маминого яблочного пирога.
— Кстати, — Светлана достала из холодильника банку любимого Лениного абрикосового варенья, — я тут подумала... Может, расскажешь, как там твой новый перевод? А то в прошлый раз не договорили.
Лена благодарно улыбнулась:
— Расскажу. Только сначала попробуй пирог. Я же всю ночь старалась!
— Ну, раз старалась...
Светлана отломила кусочек. Пирог был чуть пересушен, яблоки нарезаны слишком крупно, корица едва чувствовалась... Но почему-то казался самым вкусным на свете.
Где-то в глубине дома хлопнула дверь — Олег закончил возиться с трубой. Скоро он придёт на кухню, удивится, обрадуется, увидев сестру... А пока две женщины сидели друг напротив друга, пили чай с кривовато нарезанным пирогом и говорили — тихо, неторопливо, будто заново учась слышать и понимать друг друга.
За окном по-прежнему сияло солнце, а в доме больше не было сквозняка.