― Внимательно следи за корочкой: как только она станет нежно-золотистой, сразу вынимай пончик, ― учила мама Дашу.
Даша ― маленькая стройная девятнадцатилетняя девушка ― внимательно следила за комочком теста. Она месила его час под чутким надзором матери, поэтому, кажется, получилось съедобно. Нина Михайловна хотела во что бы то ни стало воспитать из дочки образцовую хозяйку. Кулинария, разумеется, занимала в учебном планепервое место. «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок», ― объясняла Нина Михайловна, в очередной раз отрывая дочку от учебы.
Даша не спорила: она любила маму.
Но тут на кухню заглянул папа.
― Даш, тебе же завтра курсовую сдавать, а заключение не готово и введение сырое. Ты не успеешь!
Даша прекрасно это понимала, но нервы мамы ей были дороже курсовой и диплома. Папа с первого взгляда это понял.
― Марш в комнату ― доделывай курсовую, ― решительно скомандовал он, ― я сам постерегу твой пончик.
И метнул на Нину Михайловну такой свирепый взгляд, что она на мгновенье растерялась. Даша воспользовалась свободной секундой и быстро выскользнула из кухни.
Такие сцены повторялись с завидной регулярностью ― через каждые два-три дня.
Вернувшись в комнату, Даша села за письменный стол, тщетно пытаясь примирить в своей голове пончики с жилищным кодексом Российской Федерации. Папа хотел воспитать в дочке деловую, модную, современную девушку и на дух не переносил ее кулинарных упражнений.
― Мы живем не в шестнадцатом, а в двадцать первом веке. Ты хочешь сделать из Даши синий чулок? Оставь девочку в покое. Она любит учебу, интересуется хорошими книжками, настроена на красный диплом. Не мучай ее на кухне. Пусть она занимается курсовой. Зачем ей пончики? Они сейчас на каждом углу…
― А зачем ей диплом ― пусть даже и красный? Он не поможет ей выйти замуж. Я кое-как закончила школу и не получила высшего образования, а зарабатываю больше тебя.
Папа покраснел. Нина Михайловна пекла торты, булочки, блинчики и пончики на заказ и действительно зарабатывала больше него ― школьного учителя. Однако он продолжал настаивать на своем.
― Пусть сначала закончит вуз, найдет хорошую работу, а уж потом печет пончики!
― Леше Пшеницыну не нужен ее диплом. Клавдия Николаевна ищет ему приличную хозяйку ― умную, рукастую, расторопную. А наша красавица даже яичницу нормально пожарить не может…
Даша, слушая это из своей комнаты, улыбнулась. Леша Пшеницын ― сын соседки тети Клавы ― был ее старшим другом со школьной скамьи. Они дружили, как брат и сестра, и смеялись над брачными планами своих мам.
― Привет, миссис Пшеницына, ― бывало, говаривал ей Леша.
― Пока, муженек, ― парировала Даша.
* * *
На следующий день после инцидента с пончиком Даша пришла к Леше на работу ― успокоиться и отвести душу. Леша умел одной остроумной шуткой поднять ей настроение.
Леша был программистом. Он сидел в кабинете, уставившись в компьютер; большие глаза светились торжеством, как у человека, только что решившего сложную задачу и теперь переваривающего успех. Увидев Дашу, он встал и подставил ей стул к столу.
― Опять?
― Опять.
― И когда же в этот раз наша свадьба?
― Когда научусь печь пончики.
― Ненавижу пончики, ― флегматично заявил Леша. ― Вот блинчики ― другое дело. Мои любимые ― с творогом.
― Учту… лет через десять.
― А как папа? Все такой же феминист или, наконец, остыл?
― Наоборот, еще больше разгорячился. Представляешь ― всю ночь помогал мне с курсовой. Я ее сегодня еле сдала, а потом сразу к тебе ― перевести дух. Не представляю, как сдам сессию. У меня на носу экзамены, а мама через день заставляет меня жарить блинчики или печь тортики.
Леша задумался. Очевидно, эта задача оказалась сложнее компьютерной программы, потому что он сел, оперся о рабочий стол и вцепился в шевелюру. Что касается Даши, то она откинулась на спинку стула и вытянула ноги. В присутствии Леши она легко расслаблялась и отдыхала душой. Даже его молчание благотворно действовало на нервы. Через пять минут Леша поднял голову; на щеках горел румянец, а глаза опять сверкали торжеством.
― У меня идея! Есть только один выход ― дистанцироваться от источника раздражения. Поживи у моей сестры Сони. У нее роскошный диван и короткий язык. А еще она сама прекрасно готовит.
Даша немного знала Соню. Живая, умная девица, но некрасиывая ― с большим ртом и орлиным носом, она приняла бы в гости кого угодно ― хоть бабу-ягу, хоть инопланетянина.
В тот же вечер Даша собрала скромные пожитки в рюкзак. Мама с папой с ужасом наблюдали.
― Дочка, ты куда? ― пролепетал папа.
― Дашенька, ты что, с ума сошла? ― выдохнула Нина Михайловна.
― Я ненадолго. Вот только сдам сессию ― и сразу вернусь. Я не хочу больше печь пончики, и сама переделаю курсовую. Давайте отдохнем друг от друга. Вам есть, о чем поговорить. Например ― как примирить пончики с жилищным кодексом.
― Еще чего! ― фыркнул папа.
― Не дождешься, ― отрезала Нина Михайловна.
Даша устало вздохнула, взяла рюкзак, сунула ноутбук под мышку и вышла.
Леша сказал правду: у Сони действительно был великолепный диван и короткий язык, она сама готовила завтрак, обед и ужин. В ее компании Даша впервые почувствовала себя человеком. Она быстро переделала курсовую и все экзамены сдала на пятерки.
Соня изъяснялась, как спартанец: кратко, лаконично и эффектно. Некоторые ее фразы показались Даше настолько умными и содержательными, что она записала их в блокнот:
«Леша умный, но зажатый парень».
«Родителей не выбирают: будь для мамы подругой, а папе ― напарником».
«Зачем тебе жилищный кодекс, когда у мамы с папой есть квартира и дача? Вот семейный ― другие дело: там хоть про людей написано».
«Приготовление теста расслабляет: пока ты его месишь, оно тебя убаюкивает».
«Леша в последнее время стал какой-то странный: отвечает невпопад, глядит исподлобья, вздыхает, как Ромео…»
Когда Даша записывала последнюю фразу, она вдруг почувствовала, как кровь прилила к лицу, и сердце учащенно забилось. Она так увлеклась учебой, что не обратила ни малейшего внимания на метаморфозы Леши. Впрочем, их мудрено было заметить. Леша заскакивал, как тень, минутку шушукался с Соней, перекидывался с Дашей парой фраз и исчезал, как театральный фантом. Даша давно хотела с ним поговорить ― про его работу и свою учебу (а может, и еще о чем-нибудь, чего сама пока не знала…). Но все откладывала.
Впрочем, однажды Соня затеяла общее чаепитие. По такому случаю Даша помогала, вернее, мешала ей месить тесто для блинчиков с творогом. Казалось, это был идеальный момент для дружеской беседы. Но беседа не задалась по причине, сформулированной Соней в последней фразе. На чаепитии Леша вел себя странно: глядел исподлобья, отвечал невпопад и томно вздыхал.
После этой невнятной посиделки Даша почувствовала, что сама становится какой-то странной… До сих пор она не знала, что такое рассеянность, бессонница, апатия, а теперь на нее накатило и то, и другое, и третье. И она решила: пора возвращаться в родные пенаты, пока ее не затянуло. Куда? Этого она сама не знала. Теперь она боялась встречи с Лешей и не хотела с ним «объясняться».
Сегодня ей в очередной раз позвонили родители, опять уговаривали вернуться. Папа поклялся держаться от курсовой на расстоянии пушечного выстрела, а Нина Михайловна слезно обещала исключить из их общения кулинарию вообще и пончики в частности. Даша решила, что это самый удобный момент для триумфального возвращения.
Соня удивилась, однако по своему обыкновению промолчала. Только помогла собрать рюкзак и упаковать ноутбук. Даша с облегчением направилась к выходу. Но не успела она дойти до порога, как дверь распахнулась, и перед ней, как из-под земли, возник Леша. В этот раз он глядел прямо и не вздыхал; напротив, стиснул зубы, как человек, решившийся сделать ход конем.
― Далеко собралась? ― осведомился он.
Даша ответила ― домой.
― А как же магарыч? Возвращаться в родные пенаты без подарка ― неприлично.
С этими словами Леша достал из грудного кармана обручальное кольцо и надел его на палец изумленной девушки.
― Убежден, что это непростое украшение понравится теще…
На свадьбе Даши и Леши главным угощением были знаменитые пончики. В разгар веселья Нина Михайловна крепко обняла дочь:
― Ты у меня молодец: такого парня отхватила! А я-то боялась, что вернешься с пустыми руками.
Даша подавила улыбку. Она так и не рассказала маме, что чуть не сбежала от «такого парня». Ну что ж, пусть считает ее победительницей. Ведь победителей не судят и… не заставляют печь пончики!
Автор: Людмила Пашова
Жизнь в подарок
Зоя Кирилловна сполоснула любимую чашку со светящимися в темноте розами – давнишний подарок дочери – и аккуратно поставила её за стекло в буфет. Разбить не поднялась рука, хотя пить из неё кофе или чай она уже никогда больше не будет.
Подошла к столу, скользнула взглядом по аккуратно разложенным восьми пластиковым банковским карточкам. Каждая из них лежала на листочке бумаги, на котором аккуратно и чётко был написан пин-код.
Зоя ещё раз перечитала составленные ею лично и распечатанные на принтере инструкции о том, как включить микроволновку, как открыть холодильник… «Ничего, есть захочет – разберётся. Да и девчонки придут и помогут со всем разобраться, когда получат мои письма».
Зоя Кирилловна подошла к зеркалу, поправила короткую стрижку. Две недели назад ей исполнилось пятьдесят четыре, но никто не давал ей её возраста – сказывались фитнес, диета и постоянные занятия спортом.
Она никогда не думала, что будет встречать очередной день рождения в таком гадостном настроении, но за последний год в её жизни произошли два события, после которых жить ей не хотелось. Совсем.
Вначале от сердечной недостаточности умер любимый муж Андрей, которому было только пятьдесят шесть. А потом в Кавказских горах под лавиной погибла двадцатидвухлетняя дочь Татьяна, опытная альпинистка. Танечка погибла вместе с женихом – их с Олегом нашли в паре метров друг от друга…
После гибели дочери она уволилась из полиции. Её не хотели отпускать – Зоя считалась одним из лучших криминалистов – но она настояла, потому что была просто не в состоянии работать дальше. Зою Кирилловну Липинскую больше ничего не держало в этом мире – все «якоря» были сорваны.
И тогда Зоя решилась на «Полное погружение». И три лучшие подруги – Мария, Анна и Юлия – ей его оплатили как подарок на день рождения. Вообще-то Зоя вполне могла сама оплатить это дорогое модное развлечение, но подруги настояли, что «Полное погружение» будет их подарком.
Зоя надела длинное льняное бордовое платье, тщательно расчесала короткие тёмные волосы, брызнула духи на запястья.
Она постаралась предусмотреть всё, что можно. «Надеюсь, девочка не ударится в панику. Доберётся до дома, осмотрится, почитает мои инструкции. Холодильник забит под завязку – месяц можно из дома не выходить».
Прощаясь с квартирой, Зоя Кирилловна прошлась по комнатам, заглянула на кухню. Затем надела любимые белые кроссовки, ещё раз проверила содержимое кошелька – она на всякий случай взяла с собой крупную сумму: непонятно, как девочка будет домой добираться – и, взяв сумочку, не оглядываясь, вышла за дверь.
Июнь 2111 года выдался самым жарким за последние сто лет, но сегодня с утра небо заволокли лёгкие облака, и была надежда, что природа впервые за месяц порадует москвичей дождём.
До огромной модной высотки в центре Москвы, где находился офис корпорации «Малахитовая шкатулка», выполняющей «Полные погружения», такси домчало Зою быстро.
– Здравствуйте. Меня зовут Глафира Михайлова, – представилась девушка, встретившая её в холле.
– Добрый день. Я – Зоя Липинская, у меня на сегодня намечено «Полное погружение».
Они неторопливо шли по абсолютно зелёному коридору: пол, стены, потолок – всё было зелёным, при этом стены были украшены искусной тонкой резьбой.
– Работа уральских мастеров, – Глафира указала рукой на резьбу на стенах: у нас все стены облицованы плитами из уральского малахита.
– Настоящая малахитовая шкатулка!
– А как же – держим марку! – обе женщины рассмеялись.
Через минуту они вошли в большой, просторный кабинет. Глафира села к столу и предложила Зое занять кресло напротив.
– Перед «Полным погружением» мы должны прояснить кое-какие детали. Может быть, кофе?
– Нет, спасибо.
– В вашей заявке указано, что вы хотите перенести вашу энергетическую сущность в тело княжны Татьяны Романовой в последний день её жизни…
«Энергетическая сущность, какое смешное название, – подумала Зоя. – Говорили бы уже просто – душа»…
– Да, всё верно, – Липинская улыбнулась и кивнула девушке.
– Проводить перенос буду я. Пройдёмте к капсуле.
Они вошли в маленькое полутёмное помещение, в центре которого стояла странная штуковина, которую Глафира называла «капсулой», а Зоя окрестила про себя «саркофагом». Девушка нажала на неприметную кнопку, и крышка капсулы-саркофага беззвучно откинулась. Капсулу наполнил мягкий зелёный свет.
– Вначале о технике безопасности, – продолжала Глафира, внимательно проверяя какие-то датчики...
. . . ДОЧИТАТЬ>>