Религиозная тема красной нитью проходит через роман «Мастер и Маргарита». В своем обзоре я не буду касаться художественных особенностей и приемов в произведении Михаила Афанасьевича Булгакова. Мне интересно показать религиозный мир романа, рассказать, откуда в реплики героев пришли те или иные аргументы, насколько они оправданы и как соотносятся с достижениями библейской науки.
В первой части исследования мы касались вопросов историчности Иисуса, во второй – рассматривали идею «непорочного зачатия» и те причины, которые поставили эту богословскую концепцию под сомнение.
Сегодня под прицелом нашего внимания будет концепция "умирающего и воскресающего бога", которая также фигурирует в аргументации Берлиоза. Мы сравним богов растительных категорий с Иисусом из Назарета и сделаем выводы об их сходствах и отличиях.
Кто такой этот умирающий и воскресающий бог?
В повествовании романа концепция "умирающего и воскресающего бога" является логичным продолжением идеи "непорочного зачатия". Уверяя Бездомного в том, что во всех религиях Востока есть сюжет о непорочном рождении, Берлиоз, чтобы не быть голословным, приводит новые примеры.
...поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.
Умирающий и воскресающий бог — бог растительных категорий: урожая, жатвы, сева, который каждую осень умирает и каждую весну возрождается вместе с растительностью. Эту концепцию в сравнительное религиоведение ввёл антрополог Джеймс Фрэзер.
Фрэзер предполагал, что евангельский рассказ об Иисусе во многом воспроизводит древний восточный и общечеловеческий миф, поэтому новой онтологической значимости не несёт. В эту же концепцию вплетен женский образ великой богини-матери, для которой умирающий и воскресающий бог выступает в качестве возлюбленного или сына.
В рождениях этих восточных богов имели место чудесные обстоятельства и обсуждаемый нами раннее партеногенез. На основе этого исследователи пришли к выводу, что христианская религия ассимилировала и адаптировала древние мифы, преломив их через призму своего мировоззрения.
🔍 Насколько это так, будем разбираться!
Египетский Осирис
Черпать жизнеописания об Осирисе будем из труда виновника всей этой религиоведческой заварухи – "Золотой ветви" Джеймса Фрэзера.
Осирис был самым популярным из богов египетского пантеона. Фрэзер пишет об Осирисе как об олицетворении природного и сельскохозяйственного цикла. Его смерть и воскресение торжественно отмечались каждый год.
Что мы знаем о рождении Осириса?
Его мать, богиня Нут, вступила в любовную связь с богом Себом. Разъяренный Ра, узнав об измене своей жены, запретил ей разрешиться от бремени. На помощь Нут пришёл другой её возлюбленный — бог Тот. Он выиграл у Луны в шашки дополнительные часы для каждых суток, и так к году удалось добавить пять дополнительных дней.
На эти пять дополнительных дней в году проклятие Ра не действовало. У Нут появилась возможность родить, что она и сделала. Но рожала она в течение всех пяти дней: кроме Осириса, богиня дала жизнь Гору, Сету, Исиде и Нефтиде. Впоследствии Исида стала еще и женой Осириса.
📌 На мой взгляд, эта история не особо вписывается в идею непорочного зачатия. Но, как мы помним, для нас важно отслеживать и этот аспект — культ богини-матери тесно сопряжён с концепцией умирающего и воскресающего бога.
Осирис стал для людей источником творческого начала и упорядочил общественную жизнь: он дал законы, выстроил религиозную систему, обучил земледелию, научил обращаться с виноградными культурами.
Египетскому богу благоволили многие народы. Он путешествовал по миру, распространяя блага культуры и земледелия. Осириса осыпали богатствами и славой.
Как думаете, долго ли протянул наш благодетельный друг в мире порока и зависти? Всего 26 лет.
По классике жанра предательство совершили самые близкие — брат Осириса Сет задумал заговор. Втихаря он снял мерку со своего знаменитого брата и забацал гроб короб. На пиру, в расслабляющей обстановке с песнями и танцами, Сет предложил собравшимся позабавиться и примерить эксклюзивный коробок. Даже подарить его обещал тому, кому гроб-короб придётся впору. Разрушу интригу и сразу скажу, что гроб подошёл только Осирису.
Заговорщики сработали оперативно: короб заколотили и сбросили в Нил. Земная жизнь Осириса подошла к концу.
Промежуточные выводы
На мой взгляд, эта история носит чёткий след мифологического творчества и не претендует на историчность.
Жизнеописание деятельности Осириса показывает нам мифическое и в то же время доступное объяснение тех сознательных начал, которые делают человека сознательным существом.
Такой хьюман-френдли бог в чём-то напомнил титана Прометея, давшего людям огонь. Смею предположить, что в этих историях есть архетипичный кочевой образ благодетельного бога/героя. Эдакая облегчённая версия демиурга.
В дальнейшем повествовании на передний план выходит богиня Исида — по совместительству жена и сестра Осириса.
Преданная Исида
Исида облачается в траур и отправляется на поиски своего мужа. Не будем вдаваться в подробности тех историй, которые случаются с ней по пути. Преодолев все, Исида, наконец, добывает гроб, но это было уже весной не помогло телу Осириса обрести покой.
Сет обнаружил спрятанный сундук, раскрамсал останки Осириса на 14 кусков и бросил их по разным частям света. Исида заводит поминальный плач такой силы, что бог солнца Ра проявляет снисхождение.
Осириса, как набор лего, собирают воедино и предают обряду погребения. Теперь он оживает и становится правителем в царстве мёртвых. Ему предстоит судить души умерших, взвешивая их сердца на весах справедливости.
Сравнение Осириса и Иисуса
Египтяне видели в воскресении Осириса залог вечной жизни и верили, что правильно совершённый погребальный обряд даёт существование в загробном мире. Каждый умерший отождествлялся с Осирисом, каждый разделял его судьбу.
В содержательном плане она, увы, не даёт нам провести прямых аналогий со смертью Иисуса.
📌 Христос также умирает насильственной смертью, но её отличает аспект добровольности: Он знает о своей смерти и сознательно идёт к ней. В случае с Осирисом растительный бог лишь становится жертвой заговора.
📌 Смерть Осириса в сущностном плане даёт человеку религиозное переживание, на мифологическом языке описывает повторяющееся из раза в раз и единственное для живого организма событие — смерть.
Смерть Иисуса носит искупительное значение. Это уникальное событие в конкретный исторический момент в конкретном географическом месте. К тому же, воскресение Христа понимается телесно и осязаемо, а не метафорически в загробном мире.
Что общего в этих двух историях?
В христианстве мы можем обнаружить схожую доктрину посмертного возрождения в виде телесного воскресения мёртвых. Но само по себе представление о посмертной жизни — не только изобретение египтян. Более вероятно, что на христианские идеи телесного воскресения оказали влияние иранские представления о физическом воскресении праведных.
❓ Каков окончательный мой вердикт?
Евангельская история смерти и воскресения Иисуса не похожа на мистерии Осириса, но богословская концепция посмертного воскресения людей не является оригинальной и уникальной. Она формировалась под воздействием более ранних религиозных культов.
Исида и Дева Мария
Исиду, воплотившую в своем образе египетский идеал жертвенности и материнства, некоторые исследователи объявили оригиналом, с которого в дальнейшем христиане списали культ Девы Марии.
❓ Какие аналогии позволили поставить культ вокруг этой богини в один ряд с почитанием Девы Марии?
В одной из попавшихся мне статей автор с опорой на зарубежные исследования последовательно доказывал, что богиня Исида на протяжении всей своей жизни была девственницей. При этом она зачала бога Гора тогда, когда Осирис уже был мертв.
Из этого делают вывод, что такое зачатие не является естественным, а значит — совершено под воздействием особого божественного промысла и может считаться непорочным. При анализе культа Исиды исследователи идут дальше и предполагают, что она осталось невинной и после рождения Гора.
Не склоняю вас к принятию моих выводов, но для меня это не самая убедительная аналогия. Зачатие Исидой Гора противоречит законам естества, но каким образом это связано с идеей непорочного зачатия? Все-таки, когда христиане формировали этот догмат, они вкладывали в него несколько другое содержание.
Если оставить Исиду на время в стороне и немного порассуждать на тему культа девственности в древности, то в памяти всплывают римские весталки.
Это были жрицы богини Весты, которые давали обет воздержания, выполняли религиозные ритуалы и оберегали священный огонь в храме.
При этом их обет безбрачия был временным: после истечения 30 лет весталка могла вступить в брак. Похожая ситуация была и у жриц Исиды: они также воздерживались от супружеской жизни, но короткими периодами, на 9️ дней.
Как мы видим, культ девственности/полового воздержания имел место быть задолго до христианства. Влияло ли это на формирование христианского догмата? Вопрос открытый.
📌 В любом случае, в этой истории есть два расхожих аспекта: Исида не приходилась умирающему и воскресающему Осирису матерью и ее противоестественное зачатие вряд ли можно считать непорочным.
Но не думайте, что разобранные выше претензии были только от лица религиоведов и агностически настроенных исследователей.
Представители протестантских конфессий в свое время также яро критиковали католическое почитание Девы Марии и считали его пережитком язычества. Под прицелом оказалась и её иконография. Предлагаю вам посмотреть на скульптуру кормящей Исиды, представленной в статье выше.
Можно смело утверждать, что происхождение образа «Млекопитательница» обязано как раз визуальному представлению египтянами Исиды. Но является ли это большой проблемой?
Если мы отмотаем время назад и посмотрим на церковную историю, то увидим, что достаточно долго христиане не могли определиться с культовыми изображениями.
С одной стороны, Церковь формировалась под влиянием иудейского закона с его запретом на художественное выражение божественного, с другой – в римской мультикультурной кипучей среде со скульптурами, живописью и архитектурой. Восемь веков в Церкви витали разные настроения, пока на седьмом Вселенском соборе с этим вопросом не разобрались окончательно.
Делюсь с вами несколькими примерами раннецерковного искусства, представленными ниже.
Если тогда нормой считалось визуально переосмыслять истории античности, то что удивительного в схожести Исиды с Богородицей-млекопитательницей?
Когда я пишу в аспирантуре доклады по теме своей диссертации, начинаю их частенько с фразы:
христианство развивалось не в религиозном вакууме, но в определенной социокультурной среде.
Сейчас эта фраза подходит как никогда. Я допускаю влияние эллинизма на христианство, но у меня рука не поднимается поставить их в один ряд тождественный явлений.
Финикийский Фаммуз
Следующий бог, о котором говорит Берлиоз — финикийский Фаммуз/Таммуз/Ваммуз.
Своим именем и образом он обязан полулегендарному шумерскому персонажу — Думузиду. Правда наука знает двух таких личностей: Думуза-пастуха и Думуза-рыбака. Кто из них в большей степени повлиял на формирование образа финикийского Таммуза — до сих пор открытый вопрос.
В дальнейшем репрезентацией Фаммуза стал греческий Адонис. У профессора Зубова* (лицо, выполняющее функции иноагента в России) встретила мнение, что образ Фаммуза отразился еще в фигурах и мифотворчестве других богов – Осириса и Диониса.
Как и полагается, в мифе умирающего и воскресающего бога присутствует женский образ великой богини-матери, для которой он выступает в качестве возлюбленного или сына. В этом случае ею будет Инанна.
Инанна и Думузи
Инанну и Таммуза, как и наших прошлых героев Осириса и Исиду, связывают любовные отношения. Но если Осирис пал от рук своих недоброжелателей, то в новой истории всё будет куда трагичнее — Таммуза злым духам преисподней отдаёт сама Инанна.
Об отношениях Инанны и Думуза нам расскажут два корпуса источников — история сватовства этой божественной пары и плачи по умершему Думузу.
Интересно, что с шумерского языка имена наших героев переводятся как "Царица Небесная" и "Истинный сын". Думаю, что этот факт в свое время был в копилочку к мнению о влиянии шумерской мифологии на христианские культы.
Итак, что же произошло?
Думузи появляется в источниках сразу совместно с Инанной и в роли ее жениха. Есть две версии их знакомства и сватовства: в первой истории молодые люди сразу полюбили друг друга, в другой — Инанна вначале предпочла фермера Энкимду и лишь после уговоров согласилась на брак с Думузи.
Шумеролог Сэмюэл Крамер видит схожесть этого сюжета с библейской историей о Каине и Авеле. Оба рассказа повествуют о земледельце и пастухе, которые соревнуются за божественную милость, в обоих историях благосклонность остаётся за пастухом.
Инанну и Думузи ждёт священный брак — иерогамос, результатом которого станет соединение человека с божественным началом. От этой связи Думузи ожидает обожествление, но как и любого человека — неминуемая смерть.
Существует несколько вариантов смерти Думузи, о которых мы узнаем из плачей: его унесла река в подземный мир или он погиб от рук разбойников. Первой попытку спасти Думуза предпринимает его сестра Гештинанна, но безуспешно. Тогда в преисподнюю за возлюбленным отправляется Инанна. Ведь то, что невозможно смертной сестре, возможно Великой богине.
Выход Инанны
Инанна спускается в подземное царство мёртвых. Богиня решила, что земной власти для неё мало, и теперь ей хочется стать владычицей мертвых. Страной теней правила сестра Инанны — Эрешкигаль.
Инанна прибывает в мир мертвых под выдуманным предлогом и, выполнив все правила по проходу в мир теней, усаживается на трон своей сестры. Возмущенная наглостью Эрешкигаль насылает на сестру все смертельные болезни, от которых Инанна умирает.
Богине удается воскреснуть, правда в царстве мертвых свои правила: для того, что чтобы одно живое существо вышло из преисподней, другое должно туда войти в качестве компенсации.
Духи преисподней требуют у Инанны взамен кого-то из ее окружения. Но свита богини так скорбила по ней, что Инанна оказалась не готова отправлять кого-то из них в царство мертвых. Не оплакивал богиню только ее муж Думузи – радостный, в белых одеждах, слушающий музыку. Долго не раздумывая, Инанна приносит его в жертву, и Думузи погибает.
Неожиданный поворот история приобретает в поэме «Возвращение Думузида».
Сестра Думуза Гештинанна дни и ночи напролет оплакивает смерть брата, к ней присоединяются Инанна, которая, по-видимому, начала сожалеть о своих действиях. Слезоточивую эпопею прекращает муха, которая прожужжала на ушко Инанне местонахождение мужа.
Инанна объявляет, что с этого момента Думузи будет проводить половину года в подземном мире, а другую половину года с ней на небесах. Замещать Думуза в царстве теней будет его сестра Гештинанна.
Сравнение Тамуза с Иисусом
В отличие от жизнеописания Осириса, история Думузи приобретает несколько другой оттенок.
Если первое повествование больше окрашено чаяниями загробной жизни, то второе на языке мифа делает яркий акцент на схожем с человеческим бытием цикле рождения, роста и смерти природы.
Встретила мнение, что изначально судьба пастуха Думузи повторяла судьбу жителей Нижней Месопотамии, на которых, как демоны преисподней, напали жители восточных гор в конце 3 тыс. до н.э. С течением времени рассказ превратился в миф о смерти и возрождении природы, который соотносится с циклами пребывания Думузи то среди живых, то среди мертвых.
Схожие повествования мы потом обнаруживаем в мифах об Адонисе и Персефоне, Аттисе и Кибеле.
Чем эта история похожа на христианство?
Кроме того, что в прозвищах Иисуса "Сын человеческий" и Думуза "Истинный сын" обнаруживают некоторую аналогию, исследователи также подчеркивают схожесть их социальных ролей.
Думузи стал первым в мифологии "добрым пастырем" — его пастушья работа к этому к обязывала. Схожий образ мы встречаем в Евангелии Иоанна, где Иисус называет себя пастырем добрым.
Критична для христианства эта аналогия? Не думаю.
📌 Во-первых, этот образ достаточно популярен для этносов Востока, для которых животноводство было неотъемлемой частью будней.
📌 Во-вторых, евангельская история и проповедь разворачивалась не в религиозном вакууме, а в разнообразной социокультурной среде. Да, мы встречаем в евангелиях образы сеяния и виноградной лозы, видим в катакомбах изображения Иисуса под видом Орфея и Геракла. Но это всё лишь доступная для адресата подача, хоть отчасти и мистериальная, в которую христианские авторы вкладывают новое содержание.
Второй схожий аспект — это насильственная смерть и воскресение.
Но и здесь не удаётся провести прямых аналогий. Как и в случае с Осирисом, смерть Думуза является хоть и насильственной, но не добровольной. В сущностном плане она даёт человеку религиозное переживание, на мифологическом языке описывает повторяющееся из раза в раз и единственное для живого организма событие — смерть.
Христос также умирает насильственной смертью, но её отличает аспект добровольности: Он знает о своей смерти и сознательно идёт к ней. Совершенная жертва носит искупительное значение. Это уникальное событие в конкретный исторический момент в конкретном географическом месте. К тому же, воскресение Христа понимается телесно и осязаемо, а не метафорически в загробном мире.
Исследователи также обнаружили текстуальное сходство плачей по Таммузу с плачами Богородицы об Иисусе. Критично ли это? Здесь каждый решает сам.
Похожие заимствования для человека церковного могут быть неприятным открытием, но искушённый христианин знает, что в арсенале мы имеем еще шумерский потоп, вавилонского Иова, зороастрийского Саошьянта и многое другое. К тому же, разбирая изображение Исиды, мы отметили, что её визуальное представление повлияло на иконографию Богородицы.
Религии имеют свойство входить в синкретический процесс. И мы сами находим тому подтверждение.
Вавилонский Мардук
Мардук – верховное божество вавилонского пантеона. Судья и владыка богов, хранитель мудрости и искусства врачевания.
В целях экономии времени мы не будем вдаваться в подробности мифа о Мардуке, как делали это с Осирисом и Таммузом, а сразу перейдем к поиску точек пересечения с евангельской историей.
📌 Первое – именование Мардука "Сыном чистого неба". В этом Мардук похож и на Думуза, который тоже сын – только Истинный.
Сделав небольшой срез, мы обнаружим с вами популярность в религиозном творчестве Ближнего Востока и греко-римского мира мотива богосыновства. В этом есть отражение представления о том, что цари связаны с божеством сыновними узами и даже рождены ими.
Схожее понимание есть в христианской догматике, правда с некоторыми оговорками: Иисус изначально это истинный бог и истинный человек без поправки на земную царственность. Его фигура не требовала земного поклонения, страха и власти, которые оправдывались в культе царя как наместника бога.
📌 Второе – факт пленения и страдания Мардука в вавилонском предании.
Бог Ашшур пленил Мардука и заключил его в темницу. Религиовед Зубов* (лицо, выполняющее функции иноагента в России) в этом образе борьбу двух государств: Ассирии (страны Ашшура) и Вавилона (страны Мардука). Мардук претерпевает страдания и триумфально освобождается. В этом и обнаруживают сходство: раз бог прошел через страдания, значит он понимает человека и сочувствует ему.
Этот аспект нам уже знаком по мифам Осириса и Таммуза. Но с историей Иисуса из Назарета он в такой же степени не синхронизируется.
В евангелии мы говорим все-таки о реальной исторической личности, а не аллегоризируем на языке мифа историческое событие или природное явление.
Ацтекский Вицлипуцли
Вицлипуцли/Уицилопочтли — бог войны и солнца у ацтеков. От разобранных раннее богов его отличает две вещи:
✔️происхождение (это бог американского континента, а не области плодородного полумесяца);
✔️кровожадный характер культа (человеческие жертвоприношения в честь бога).
Какие аспекты культа Вицлипуцли позволили Берлиозу провести аналогию?
Первый — история рождения.
Мать Вицлипуцли Коатликуэ была добропорядочной вдовой и жила вместе со своими детьми. После их рождения она дала обет целомудрия и держала правило: каждый день подниматься на гору Коатепек, чтобы подметать полы в храме и совершать жертвоприношение.
Однажды на нее упал комок перьев колибри. Коатликуэ спрятала их под грудь, а когда решила достать посмотреть, перья не обнаружила. В этот же момент Коатликуэ поняла, что беременна. Так произошло зачатие бога Вицлипуцли.
Думаю, исследователи увидели в этой истории аналогию с рождением Иисуса. Является ли оно чудесным? Определённо, как и для многих других богов. Будет ли такое зачатие непорочным? Для советского религиоведа вполне возможно, всё зависит от того, что он вкладывает в это понятие. Для христиан, конечно, история рождения Вицлипуцли не имеют общего с идеей непорочного зачатия.
Второй — факт поедания Вицлипуцли последователями его культа.
Здесь пояснять за сравнение будет батюшка Фрэзер. Как мы помним, именно ему мы обязаны концепцией умирающего и воскресающего бога. Антрополог пытался свести к общему знаменателю все религиозные культовые проявления, одно из них — факт поедания бога. Его Фрэзер обнаружил и у ацтеков.
В честь Вицлипуцли дважды в году устраивались празднества, где готовили его изображения из теста с медом. Выпечку разламывали на куски и давали съесть всем участникам обряда, которые относились к происходящему с трепетом и благоговением.
Оправдана ли такая интерпретация обряда? Говорить сложно. В моем распоряжении нет источников, с которыми работал Фрэзер, поэтому не могу дать пояснение описанному явлению.
Но с фактом наличия теофагии (религиозного обряда поедания бога) мы не можем не согласиться. Такие ритуалы восходят к первобытной эпохе и прослеживаются во многих религиозных культах. Были они и на заре христианства в греческих мистериях. Неспроста апологет ранней Церкви Иустин Философ отметил, что евхаристия была очень похожа на митраистское таинство, правда с одной оговоркой — второе сделано из подражания по научению злых духов.
Интереснее в связи с этим проследить, как вечерняя трапеза Иисуса с его учениками приобретает характер таинства. Хоть и евангелия расходятся с календарной датой смерти Христа, часть фактов в говорит в пользу того, что «тайная вечеря» Иисуса с учениками есть ничто иное как иудейский пасхальный ужин – седер. С течением времени под влиянием культурной среды общая дружеская трапеза перерастает в таинство со своими богословскими тонкостями типа пресуществления.
Выводы
Исчерпывающий и обстоятельный вывод по теме умирающих и воскресающих богов сделан религиоведом Евгением Торчиновым. Им я и хочу завершить свой объемный разбор идеи умирающих и воскресающих богов:
Определенный параллелизм между культами умирающих и воскресающих богов и христианским догматом искупительной жертвы и воскресения Христа был замечен давно, и даже очень давно. С начала XX в. этот параллелизм стал одним из основных аргументов мифологической школы, отрицавшей историчность Иисуса.
Логика этого аргумента такая: раз умирающие и воскресающие боги являются не историческими, а сугубо мифологическими персонажами, то и Христос, о котором рассказывается приблизительно то же самое, также является мифической личностью.
Уязвимость этого аргумента вполне очевидна: из того факта, что, например, Александру Македонскому, Юлию Цезарю или иному знаменитому деятелю античности приписываются те же деяния, что и Гераклу, отнюдь не следует, что они не были историческими лицами.
Совершенно ясно принципиальное отличие образа Учителя из Назарета от образов сопоставляемых с ним фригийских, сирийских и египетских божеств. Если последние оказываются достаточно бледными фигурами, вся реальность которых – в их мистериальном ритуале, и мы не имеем ни малейшего представления о том, в каком веке и в каких исторических условиях жили и совершали свои деяния Аттис или Осирис (более того, это принципиально не важно для архетипических фигур – их история есть то, что происходит всегда, а не то, что было когда-то), то вся жизнь Иисуса вписана в совершенно определенный исторический контекст, и мы прекрасно знаем, что он родился в правление императора Октавиана Августа и был распят в правление Тиберия, когда проконсулом Иудеи был Понтий Пилат.
Все евангельское повествование насыщено исторической конкретикой, совершенно излишней для мифа и мистерии. Именно эта историческая конкретность образа Иисуса, то, что он жил в истории, в историческом времени и пространстве, и явилась одним из решающих аргументов в пользу христианства, определившим в значительной степени его победу над эллинистическими мистериальными культами: Иисус был, а Аттиса не было.
Современная наука практически полностью отказалась от мифологической теории, признав историчность Иисуса. И тем не менее остается вопрос о механизме мифологизации его образа и способе постепенного соотнесения его с архетипическими сюжетами эллинистических и древневосточных мистериальных культов.