Иногда так все складывается, что хочется уехать куда глаза глядят или куда дорога приведет. Уж такая у Игоря Моисеевича Бурштейна кукуха со свистом, вы уже это поняли.
Однажды в обед пришла Игорю Моисеевичу почти гениальная мысль: «А не уехать ли прямо сейчас куда-нибудь подальше отсюда?..» Глаза обычно смотрели в северном направлении. Неотвратимость поездки назревала неумолимо и безвозвратно, как приступ диареи.
От возникновения идеи до практической реализации путешествия прошел ровно час.
Есть у Игоря Моисеевича знакомый, Олегом зовут, у него тоже бывает странный свист в голове. Один звонок — и вот уже они едут по направлению куда-нибудь или хоть куда. Это удивительное направление в этот раз непривычно указывало из Рязани на Владимирскую трассу.
Был ясный солнечный день. Путешественники проехали четыре часа в тишине, и настроение медленно начало повышаться на количество км от Рязани… Проехав Владимир по окружной и сделав остановку поссать на обочине, Бурштейн с товарищем приняли решение ехать дальше куда глаза глядят. К вечеру проехав Ярославль, они увидели вывеску «Кострома», но желания остановиться не возникло… Поздним вечером следующего дня они оказались в Беломорске, где им пришло осознание, что дорога теперь приведет как минимум в Мурманск. Путешественники вздохнули с облегчением утопающего: маршрут был определен окончательно и бесповоротно…
Звонки сотрудников и партнеров по-прежнему оставались без ответа или в лучшем случае со стандартной смс — «Я Вам перезвоню», интересно только когда…
По пути они забронировали в Беломорске два номера, из опций были баня на берегу залива, шашлык и случайно взятый с собой самогон. Шашлык был куплен по дороге в местной колоритной «Пятерочке». Продавался он почему-то в отделе «Предметы быта».
Администратор гостиницы — женщина средних лет — сказала, что баню топить не будет, так как уже слишком поздно, а топят ее минимум три часа. Но Бурштейн настоял и достал из кармана пару смятых дензнаков, женщина неохотно согласилась…
Поездка развивалась стихийно, мысли о ночлеге и еде приходили поздновато, поэтому все получилось сумбурно и будто в ускоренном воспроизведении. Баня больше походила на теплую комнату без пара, и после двух выходов на воздух в ней не возможно было даже согреться (видимо, смятые купюры были мелкого достоинства). Шашлык был явно просрочен и имел довольно специфический вкус и цвет («Говорил же, не надо его покупать в этой товарной группе!» — ворчал товарищ Бурштейна). От явного обморожения и отравления должен был спасти самогон, но он откровенно не шел по причине усталости, но его хватило, чтобы немного продезинфицировать шашлык и последствия.
Перед сном было принято решение искупаться в заливе.
Шел мелкий октябрьский дождик, но Бурштейн выполнил задуманное, при этом упав на булыжник и получив красивейший синяк на заднице. Вода бодрила, сон был смятым и быстрым, но отдохнуть позволил.
Утром почему-то выглянуло солнце, что немало удивило управляющую базы. Напоследок она сказала путешественникам:
— И за каким чертом вас сюда занесло? Сезон давно кончился... Приезжайте следующий раз хотя бы не ночью!
В ее глазах читалось: «Вообще лучше не возвращайтесь!» Она помахала им рукой (но не платком и даже не всплакнула) и ушла внутрь базы, закрыв с размаху очень скрипучую дверь.
Погода в поездке была не плохой, но как только путешественники куда-то въезжали, в том месте начинался дождь.
Дорога из Беломорска изначально была унылой ввиду большого количества кладбищ, не замеченных по причине приезда в город поздно ночью. Но рядом были петроглифы и интересные речки. По причине отсутствия целей поездки и ее предварительных временных рамок Игорь Моисеевич и Олег приняли решение осмотреть петроглифы. Петроглифы явно дали понять, что здесь жили интересные творческие люди с придурью, которые любили рисовать. Некоторые рисунки не поддавались осмыслению, в некоторых же читался некоторый смысл. Набрав по дороге местных белых грибов, путники начали возвращаться к машине. Удивляло, что при отсутствии туристов касса по-прежнему работала. Путешественники сначала прошли мимо нее, но им напомнили на обычном русском языке, что надо купить как минимум два билета. На изумленный вопрос: «А вы еще работаете?!» веселый человек ответил: «А как же!» и добавил на втором русском языке пару смачных фраз, что придало аутентичности просмотру петроглифов и красивой речке. Рядом с петроглифами затеяна мега-стройка чего-то похожего на здание обкома КПСС в Рязани, которое потом стало центробанком. Видимо, это связано с ростом внутреннего туризма», — подумал Бурштейн. «Ну, или еще с чем то…» — додумал его спутник.
Дальше их ждала дорога через Карелию в направлении Мурманска. Дорога становилась намного интереснее, появились болота, одинокие булыжники, и не одинокие булыжники, правда, не было нигде АЗС. Остановились «техобслужиться» около маленькой речушки, где Бурштейн поймал даже маленькую щучку.
Хотелось покушать, и жадные глаза вглядывались в наличие возможных придорожных кафе. Но их нигде не было. Наконец попалась АЗС, в которой продавались пряники и чай, и даже был туалет внутри. Попавшиеся люди очень мстительно осматривали с ног до головы Бурштейна, потому что он был в хорошем костюме и белой рубашке — решение-то о поездке принималось внезапно, и он не переоделся в костюм рыбака или даже на крайняк, дачника… Так и читалось в их глазах: «Ну, погоди, хлыщ... Встретим тебя в лесу… А то, наверное, с проверкой к нам приехал… Явно нехороший человек!» Но Игорь Моисеевич глупо улыбался, и скованность от общения временно исчезала… до того момента, как он уезжал дальше от этих людей.
Правда, через три дня рубаха начала желтеть, а костюм приобрел складки и какие то пятна, видимо от упавшей на него кусков еды и пролитого самогона. Бурштейн приобрел вполне обычный вид неудавшегося бизнесмена с запросом на большее и все более и более начал походить на Володю Сорокина. Не хватало только фингала, хотя он уже был, но на пятой точке.
Проезжая Кандалакшу – Костомукшу, любовались красивыми видами перепада дороги и окрестностей, похожих на фильм «Инопланетяне». Красивые спуски и подъемы дороги с уходящим вдаль горизонтом завораживали и давали сил ехать дальше в наше придуманное путниками неизвестное.
Проезжали большой комбинат, дымящий во все стороны низкого северного неба, с примесью каких-то химических веществ. Комбинат был облеплен пятиэтажками, и как будто это было построено одновременно, в надежде на сожительство или временное препровождение, а как оказалось, навсегда. Запах воздуха был так себе (вспомнился запах в рязанских Дашках, здесь было явно хуже). Но сам антураж с этим низким синим небом… Завораживающее, красивое место! Захотелось здесь пожить.
Далее пошли сюрреалистичные пейзажи тундры с какими-то циклопическими объектами. Казалось, как будто какой-то великан, который умел летать, в полете растерял часть содержимого своей авоськи. Почему-то представился великан в потертых трико.
Наконец доехали до Мурманска. Ура! Сил не осталось, плюхнулись спать в гостинице на въезде. Успев приготовить беломорские грибы прямо в номере (этакие апартаменты по-мурмански!). Бурштейн в грибах спец. Правда, помыть стоило получше.
Утром приехали в порт гулять. В порту толком нечего было смотреть. Город зачаровал. «Какой-то он нереальный, северный, наверное», — подумал Бурштейн.
Ярусы. Советские суровые дома. Перепады и лестницы между домов с подъемами. В порту нашли название «Музей» и попытались сходить, на что суровая женщина сказала: «У нас понедельник выходной!» В итоге в порту зашли в магазин, купили кепки с надписью «Мурманск», белого шоколада с морошкой (черного и даже молочного не было — закончился).
— Вы откуда, ребята? — спросил человек в такой же кепке как у «ребят».
— Мы с Рязани.
— А! Это с юга, знаю.
Бурштейн с Олегом переглянулись с улыбкой.
— Как вас сюда занесло? — поинтересовался человек. — Сезон уже закончился.
— Моча ударила, — весело ответил Бурштейн.
— Куда?! — не понял собеседник.
— В верхнюю часть туловища, — пояснил Игорь Моисеевич.
— Ага... А что теперь? — не унимался мужик в кепке.
— И правда, что теперь? — спросил Олег.
— Езжайте к границе, — ответил мужик.
— А что там?
— Граница! — весело ответил кепка.
— Мы не думали об этом... А может и правда махнем! Вот и цель, вроде, новая появилась! — обрадовался Игорь Моисеевич.
— Но я вам не советую, — вдруг сказал кепка.
— Почему?! — заинтересовался Олег.
— Вид у Вас какой-то, странный что-то, вы случаем не иноагенты?
Бурштейн с Олегом опять переглянулись, но теперь без улыбки.
— Нет. Мы к границе не хотим, — заикаясь, ответил Бурштейн. — Мы это – Родину любим.
— А то я смотрю, в самый не сезон в город приехали, шаритесь здесь.
Бурштейн с Олегом решили выйти на свежий воздух, попрощавшись, сели в машину, где по радио играла патриотическая песня.
Когда путешественники уже садились в машину, к ним подошел все тот же мужик в кепке и сказал:
— А вы это… в Териберку езжайте. Я Вам шапки продать могу. А то замерзните.
Купив на всякий пожарный шапки, пуховик, чтобы мужик не сильно расстроился, поехали в Териберку. Дорога была на удивление хорошей (мужик говорил так себе), светило солнце, как оно обычно светит, когда перед тобой что-то запоминающееся. Проехав много озер и других водных объектов, Бурштейн и Олег остановились у одного с большой песчаной косой и прошлись. Там стояли средних размеров качели, увешанные детскими игрушками, мимо которых прошел дед с топором — единственный встретившийся здесь человек…
Продолжив путь, наконец, приехали к Териберке. На въезде встретился ресторан, в который путешественники с радостью и пошли, потому что хотели поесть.
В меню был суп, териберская треска, печень трески с картошкой. Заказав все, что было в меню, с удовольствием съели. Как оказалось, даже поздней осенью найти гостиницу здесь проблема, приехали на край света, да... Край света оказался довольно обустроен (вот что капитализм делает с людьми!). После долгих поисков нашли одноместный номер, но с одной кроватью, пришлось в нем остановиться. Не в машине же ночевать…
На следующий день, распланировав его по принципу «как пойдет», пошли гулять по побережью — с целью искупаться. Пройдя километров десять живописной дорогой по скалам и расщелинам, нашли приличный выход к морю, меж больших камней, где искупались голышом (где потом трусы сушить?).
При выходе из воды, как обычно в таких случаях, купальщиков уже поджидали иностранцы, видимо, китайские товарищи, которые активно фотографировали. Запомнился их внешний вид, в пуховиках, шарфах, и ушанках, а всего-то лишь териберская осень. Но в целом, да, было прохладно, особенно после купания, зато солнечно! А это намного важнее, особенно для тех, кто живет на Рязанщине.
Море оказалось очень соленым, при высыхании образовалась корочка соли на коже и в волосах. Пообсохнув, побрели к гостинице. Хотелось опять есть, видимо, север, да и начинало темнеть. По пути попалось несколько обглоданных скелетиков птиц и каких-то животных, отчего скорость возвращения назад слегка увеличилась.
Вернувшись в Териберку, увидели вывеску «Ресторан», что, в принципе, было и нужно. Тут, как показалось, люди с названиями особенно не заморачиваются: пишут, чтобы было понятно, а само название обычно значительно поменьше слова «ресторан».
Ресторан походил действительно на ресторан, даже туалет был не на улице. В меню даже нашелся штрудель. К путешественникам подошел официант Михаил. Бурштейну захотелось выпить.
— Есть красное вино? — спросил он у молодого человека.
— Нет, к сожалению, оно закончилось, но есть белое полусухое «Пино Гриджио».
— Берем! — согласились отдыхающие. — Бутылку 0,7.
— Хорошо. Могу посоветовать вам наше фирменное блюдо — паштет из морепродуктов с добавлением розового соуса и печени мурманской трески в виде мусса. А также моллюски и устрицы.
— Мы согласны, — кивнул Игорь Моисеевич.
Весело обсуждая день и мерзнущих китайцев, путешественники за полчаса приговорили бутылку вина. Взяв еще одну и хлеба, а он был только белый, доедали паштет, а он почему-то не очень шел.
Периодически подходил официант Михаил и приносил блюда. Ресторан закрывался через час. Олегу захотелось десерта. В меню было много всего, но по факту оказался в наличии только морковный тортик, который, естественно, был заказан…
Икая от излишне выпитого вина, Бурштейн позвал официанта, чтобы расплатиться за вкусный ужин. Михаил поинтересовался:
— Все ли вам понравилось?
Бурштейн не имея зла и будучи в веселом настроении духа, что не так уж часто случалось за последний год, возьми да и скажи:
— Паштет вот… Он какой-то сладковатый, что ли… Цвет еще такой розоватый. Ну не знаю... Какой-то он не такой…
— Не свежий? — спросил официант Михаил.
— Да нет, — отвечал Бурштейн.
— А!.. — догадался официант. — Не совсем мужской?..
— Да! — весело ответил Бурштейн.
И тут Бурштейн пожалел о том, что затеял эту непринужденную беседу. Михаил, улыбаясь и явно не желая зла двум мужчинам, сидевшим за обслуживаемым им столиком, с легкой иронией ответил:
— И это мне говорят два суровых бородатых мужика (с солью от моря на лицах), которые пришли вдвоем без женщин, сели за столик со свечами (в этот момент Бурштейн огляделся по сторонам и — да! — только на их столе стояла свеча!) заказали белое полусухое вино, не водку я замечу, розовый паштет-мусс, морковный тортик и весь вечер тихо беседовали, значит… Паштет женский какой-то.
— Это не я, сказал, а вы, — улыбаясь, прокомментировал Бурштейн. — Но — согласен!
В этот момент доедавший морковный тортик Олег вынул его изо рта и отодвинул тарелку подальше от себя и поближе к Бурштейну.
— А начиналось все с белого шоколада с солью и музея в Мурманске, — добавил тихо и печально Олег, обращаясь к официанту Михаилу.
— Про две одинаковых кепки не забудь сказать, — сказал, икая, выпивший Бурштейн. — И про теплые шапки.
— Да, — весело подтвердил Олег. — Нас еще иноагентами обозвали…
— Вот оно что… — разулыбался официант.
— Дяденька, мы больше не будем! — решил подыграть Игорь Моисеевич
— Откуда вы, парни? — спросил официант.
— Из Рязани, — сказал почему-то печально Олег.
— Фух! А я уж подумал неладное… — ответил Михаил.
— Молодец, — сказал Бурштейн. — Хорошо шутишь!
— Ждем Вас снова в нашем ресторане, — ответил официант.
На следующий день путешественники категорически отказались продлевать номер с одной кроватью и на утро заказали буженины да пару стопок водки, так сказать, для профилактики.
А вообще весело получилось, что только у людей в голове. В голове официанта Михаила в частности. Правда, когда они уходили из ресторана, Бурштейн заметил, что у официанта проколоты уши и там серьги. «Странно, — подумал Игорь Моисеевич, — надо быть внимательнее с выбором столика в ресторане и морковными тортиками».
На следующий день был запланирован выход в море с целью поиска китов и трески, ну, или хоть кого-то плавающего. Выход состоялся по расписанию, китов они, к сожалению, не увидели. Хотя Олег утверждает, что видел. Но то ли примерещится после двух стопок водки?
Увидели предположительно их брызги, огромное количество орущих чаек, птичий базар и трёх тюленей. У Бурштейна есть серьезные подозрения, что тюлени эти специально проплачены капитаном судна, ну, или еще кем-то, чтобы чинно лежать напротив туристов на пляже и ничего не делать, только лениво вертя головами. Как показалось Игорю Моисеевичу, один ему даже подмигнул.
Вернувшись и погуляв по пляжу, естественно, еще раз искупались назло китайцам и официанту из ресторана, но в трусах!
— Похоже, мы не найдем во всей Териберке место с раздельными кроватями, — сказал печально Олегу Бурштейн.
Олег согласился, и они решили ехать домой. Результат был достигнут: произошла перезагрузка.
Путь домой показался очень коротким. Ведь путешественники были почти на краю Света. По дороге вспоминались петроглифы, холодная баня, красивый синяк на заднице Бурштейна, великан с авоськой, очень соленое море, мох и удивительная северная природа, яйца дракона (пляж), очень вкусный морской ерш, тундра и киты (которых видел только Олег), вывески «Ресторан», китайцы в шарфах, Мурманск, пойманная щука, печень трески с картошкой, грибы которые кто-то приготовил, но плохо промыл, орущие чайки, песчаный пляж, обжигаемый северным солнцем, шмель, который сидел на цветке, отравление в придорожном кафе, где их еще и обругали, мужик-кепка, который втюхал им теплые шапки, красивая дорога двести км до Мурманска и дымный комбинат, Териберка, ну, и официант Михаил из ресторана со своим паштетом-муссом. И много чего еще.
«Надо в Мурманск еще съездить, — подумал Бурштейн, — но теперь на самолете и с девушкой».
И да. Самое главное в отдыхе, по мнению Бурштейна, — это внезапность! Хотя внезапность разная бывает…
_______
А о двигательном кредо Бурштейна вы можете прочитать здесь.