Офис адвоката на двадцать третьем этаже встретил Марину стерильной чистотой и запахом свежесваренного кофе. Кожаные кресла, хромированные детали, стеклянные перегородки – всё кричало о благополучии и успехе. Как иронично: место, где разрушаются семьи, выглядит дороже, чем загсы, где их создают.
Старинные часы, те самые, что когда-то подарила мама, лежали в сумке тяжелым напоминанием о прошлом. Она специально достала их сегодня – хотела вернуть Дмитрию. Пусть забирает всё, что связывало их десять лет.
— Кофе? Чай? — молодой помощник адвоката улыбнулся.
— Воды, пожалуйста, — Марина машинально коснулась пересохших губ. — Без газа.
— Присаживайтесь, — адвокат, Сергей Павлович, указал на кожаное кресло. — Ваш супруг задерживается.
Марина поморщилась от слова "супруг". Теперь это звучало как диагноз.
— Я могу подождать в коридоре, — она поднялась.
— Останьтесь, — мягко настоял адвокат. — Знаете, за двадцать лет практики я понял: чем дольше люди женаты, тем сложнее им находиться в одном помещении во время развода.
— А у вас богатый опыт? — Марина невесело усмехнулась.
— Достаточный, чтобы сказать: вы держитесь лучше многих.
— Просто я хорошо научилась притворяться, — она отвернулась к окну. — Десять лет практики, знаете ли.
В приемной послышались торопливые шаги и громкий голос: — Я же сказал, что буду! Да, опаздываю! И что теперь?
Марина закрыла глаза. Этот тон она знала наизусть – Дмитрий опять пил всю ночь.
Дверь распахнулась, и в кабинет буквально ворвался взъерошенный Дмитрий, источая знакомый запах перегара: — Прошу прощения за опоздание. Пробки.
— В десять утра? — Марина не сдержала язвительной усмешки. — Или в баре было слишком хорошо, чтобы уйти вовремя?
— Не начинай, — он плюхнулся в кресло. — Я, между прочим, специально отпросился с работы.
— Неужели? — она приподняла бровь. — И как там Даша? Всё так же восхищается твоей... пунктуальностью?
— Оставь её в покое, — Дмитрий дёрнулся. — Ты её и так достаточно потрепала на работе.
— Господа, — вмешался адвокат, — давайте сосредоточимся на деле.
— Да-да, конечно, — Марина расправила плечи. — Начнем делить то, что осталось от десяти лет жизни?
— Марин, — Дмитрий вдруг понизил голос, — может, не надо? Может... поговорим?
— Мы уже всё обсудили, — она достала из сумки часы. — Десять лет обсуждали. Хватит.
За окном пролетела стая голубей, и на мгновение их тени заскользили по стерильно-чистому столу, словно напоминание о свободе, которая ждёт за дверями этого кабинета.
Два часа они делили имущество, словно мясники разделывали тушу. Квартира, машина, дача – всё превращалось в цифры и параграфы. Марина механически кивала, думая о том, как странно: десять лет жизни умещаются в пятнадцать страниц документов.
— Квартира отходит вам, — голос адвоката звучал монотонно, как метроном. — Машина – супругу. Дачный участок...
— Продать, — Марина перебила его. — Всё равно там только его пустые бутылки.
— Не начинай, — поморщился Дмитрий. — Может хоть здесь без упреков?
— Упреков? — она стиснула подлокотники кресла. — Знаешь, сколько раз я убирала эти бутылки? Сколько раз прятала от соседей? От твоей мамы?
— Господа, — адвокат попытался вернуть разговор в деловое русло, — давайте вернемся к документам.
— Подпишите здесь и здесь, — помощник протянул бумаги.
Марина достала из сумки часы. Секундная стрелка дрогнула, словно не решаясь сделать следующий шаг.
— И вот, забери, — она положила часы на стол. — Это больше не моё.
— Часы? — Дмитрий нахмурился. — Те самые, от твоей мамы?
— Какая теперь разница? — Марина отвернулась к окну. — Всё равно время не повернуть вспять.
— Оставь себе, — его голос вдруг стал непривычно серьезным. — Марин, может... поговорим? Без этих формальностей?
Она хотела отказаться. Должна была. Но что-то в его тоне – то ли искренность, то ли усталость – заставило её кивнуть.
В кафе через дорогу пахло корицей и ванилью. Они сели за дальний столик – тот самый типаж столиков, за которыми обычно решаются судьбы. Марина помнила такой же – в том ресторане, где он десять лет назад сделал ей предложение.
— Латте с корицей? — спросил Дмитрий. — Как раньше?
— Теперь я пью черный, — она отодвинула сахарницу. — Без сахара.
— Изменилась, — он грустно улыбнулся.
— А ты – нет.
Официантка принесла кофе. Дмитрий долго размешивал сахар, словно собираясь с мыслями.
— Я изменился, — он наконец поднял глаза. — Правда. Эта история с Дашей... это было помутнение.
— Помутнение? — Марина горько усмехнулась. — Длиной в три месяца? И сколько таких "помутнений" было до неё?
— Ты не понимаешь...
— Нет, это ты не понимаешь, — она сжала чашку так, что побелели костяшки пальцев. — Знаешь, что я чувствовала, когда увидела вас в "Белом лебеде"? Том самом ресторане, куда ты десять лет не мог меня сводить?
— Марин...
— Молчи, — она подняла руку. — Просто молчи. Ты водил её туда каждую пятницу. Я знаю – Даша хвасталась на работе. Рассказывала, какой ты внимательный, заботливый...
— Я люблю тебя, — он накрыл её руку своей. — Всегда любил. Даша – это ошибка. Наваждение. Ты – моя жизнь.
За соседним столиком молодая пара кормила друг друга пирожными. Марина смотрела на них, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Они с Дмитрием тоже когда-то были такими – влюбленными, счастливыми, верящими в вечность.
— А я больше не верю в красивые слова, — она осторожно высвободила руку. — Особенно когда они пахнут вчерашним перегаром.
— Дай мне шанс, — его голос дрогнул. — Последний. Я докажу...
— Что именно? Что можешь неделю не пить? Не играть до утра? Не унижать меня перед друзьями?
— Я завяжу. Клянусь. Ради тебя...
— Нет, Дима, — она покачала головой. — Не ради меня. Ради себя. Но ты этого не сделаешь – мы оба это знаем.
Утро застало их в квартире Дмитрия. Смятые простыни хранили следы ночной слабости, а в воздухе висел тяжелый запах перегара и дешевого одеколона. На тумбочке – пустая бутылка виски, два бокала, один с отпечатком помады. Не её.
Марина открыла глаза и тут же пожалела об этом – солнце безжалостно било в окно, подчеркивая убогость обстановки. Разбросанная одежда, коробки из-под пиццы, грязные бокалы на подоконнике. Так вот как живет теперь Дмитрий.
— Проснулась? — его голос звучал непривычно трезво.
"Слишком трезво для человека, который вчера опустошил бутылку виски," — подумала Марина.
— Который час? — она потянулась за телефоном.
— Время прозреть, — Дмитрий усмехнулся, листая что-то в своем смартфоне. — Знаешь, ты всё такая же наивная. Стоило немного надавить на жалость...
Марина замерла, чувствуя, как холодеет внутри: — Что?
— Да ладно тебе, — он бросил телефон на кровать. — Неужели купилась на эту дешевую драму? "Я изменился", "Это было помутнение"...
— Ты... специально это всё подстроил?
— О, смотрите-ка, до неё начинает доходить! — он театрально всплеснул руками. — Браво, Мариночка! Только вот поздно.
— Зачем? — её голос дрожал.
— Ну же, милая, — он насмешливо улыбнулся, закуривая сигарету. — Неужели ты думала, что я правда хочу вернуться? К тебе? Когда у меня есть Дашка?
— Не смей... — она стиснула простынь.
— Что "не смей"? — он выпустил дым в потолок. — Правду говорить? О том, как ты вчера умоляла меня вернуться? Как верила каждому слову? Знаешь, я даже заснял кое-что на телефон – друзьям показать...
Марина вскочила с кровати: — Ты чудовище.
— Нет, дорогая, — он потянулся за второй сигаретой. — Я просто человек, который наконец-то получил свободу. А ты... ты всегда была якорем. Вечно ноющим, вечно недовольным якорем.
— Десять лет, — она лихорадочно натягивала одежду. — Десять лет я верила, что ты можешь измениться.
— И где твоя вера теперь? — он рассмеялся. — В той же мусорной корзине, где все твои надежды на "счастливую семью"?
Марина замерла у двери, сжимая в руках сумку. Часы внутри словно налились свинцом. Но впервые за долгое время это чувство было другим – не болью, а освобождением.
— Знаешь, что самое смешное? — она повернулась к нему. — Я должна сказать тебе спасибо.
— Что? — его насмешливая улыбка дрогнула.
— Спасибо, что наконец-то показал своё настоящее лицо. Без масок. Без красивых слов. Настоящего тебя – мелкого, жалкого манипулятора.
— Пошла вон, — процедил он сквозь зубы.
— И ещё кое-что, — она открыла дверь. — Передай Даше, что её заявление об увольнении уже подписано. С повышением. В другой отдел. Подальше от таких, как ты.
Хлопнув дверью, Марина быстро пошла к лифту. Внутри что-то оборвалось и отпустило – словно лопнула последняя нить, связывавшая её с прошлым. В сумке тяжело качнулись часы, отсчитывая секунды новой жизни – жизни без него.
В понедельник Марина пришла в офис раньше обычного. Сквозь жалюзи пробивался утренний свет, расчерчивая стол золотистыми полосами. На столе дымился чай – две чашки. Жасминовый – она помнила, Даша как-то упоминала, что это её любимый.
Часы в приемной пробили девять, когда в дверь осторожно постучали.
— Войдите, — Марина расправила плечи.
Даша выглядела осунувшейся, под глазами залегли тени. Розовое платье, когда-то такое задорное, теперь казалось неуместным.
— Присаживайтесь, Даша, — она указала на кресло. — Нам нужно поговорить.
— Я... я всё доделала, — Даша нервно теребила рукав, не поднимая глаз. — Все отчеты... И если нужно еще что-то переделать...
— Нет, дело не в отчетах.
— Тогда... — Даша подняла испуганный взгляд. — Вы меня увольняете?
— Что? Нет, — Марина покачала головой. — Наоборот. Я хочу предложить вам повышение. В другой отдел.
— Не понимаю...
— И... я должна извиниться, — Марина сцепила пальцы. — За всё это время. За давление, за придирки...
Даша растерянно моргнула: — Что?
— Вы не заслужили такого отношения, — Марина достала из сумки часы. — Знаете, эти часы подарила мне мама на свадьбу. "Время всё расставит по местам", — сказала она тогда. И знаете что? Она была права.
— Я не хотела, — вдруг выпалила Даша. — Клянусь, я не знала, что он женат! Он говорил, что в разводе...
— Я знаю, — мягко прервала её Марина. — Теперь знаю. Он хорошо умеет... убеждать.
— Он... — Даша закусила губу, — он совсем другой, когда пьёт. Кричит, обвиняет... Вчера швырнул в стену бокал, потому что ужин остыл.
— Знакомо, — Марина невесело усмехнулась. — А потом извиняется? Обещает больше не пить? Говорит, что изменился?
Даша кивнула, смахивая слезу: — Я думала, это я виновата. Что недостаточно забочусь...
— Нет, — Марина подалась вперед. — Послушайте меня внимательно: вы не виноваты. Это его выбор – пить, игнорировать, манипулировать. Я потратила десять лет, пытаясь это изменить.
— Марина Александровна, я... — Даша вдруг разрыдалась. — Я беременна. От него. А он... он даже не хочет слышать об этом. Говорит, чтобы я не смела портить ему жизнь...
Марина встала из-за стола, обошла его и села рядом с Дашей: — Сколько?
— Восемь недель, — Даша протерла глаза платком. — Я узнала на прошлой неделе. Хотела рассказать ему за ужином, а он...
— Пришел пьяный?
Даша кивнула: — И не один. С какими-то друзьями. Они играли до утра, орали... А когда я попыталась поговорить, он...
Её плечи затряслись от рыданий. Марина молча подвинула к ней чашку чая и коробку салфеток.
— Знаете, — она помолчала, — у меня тоже был выкидыш. Пять лет назад. Он даже не поехал со мной в больницу – сказал, что важная игра.
— Господи, — прошептала Даша.
— Но сейчас не об этом, — Марина достала из стола папку. — Здесь направление на повышение, увеличение зарплаты на сорок процентов и... адрес хорошего врача. Она специализируется на ведении сложных беременностей.
За окном начинался дождь – крупные капли барабанили по стеклу, смывая пыль и грязь. Марина посмотрела на свое отражение: как странно – ещё неделю назад она видела там женщину, мечтающую о мести. Теперь в стекле отражалась другая – та, что наконец-то поняла: иногда нужно отпустить прошлое, чтобы спасти будущее.
Часы на запястье мерно отсчитывали секунды новой жизни – жизни, где месть уступила место пониманию, а боль превратилась в мудрость. Теперь их стрелки отмеряли не потерянное время, а обретенную свободу. Для них обеих.
Подпишитесь на канал прямо сейчас. Продолжение рассказа уже сегодня!
Обязательно прочитай последнюю часть рассказа👇👇👇👇👇👇