Ресторан "Белый лебедь" встретил Марину той же музыкой, что и десять лет назад – лёгкий джаз, от которого щемило сердце. Хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет на белоснежные скатерти, официанты бесшумно скользили между столиками. Ничего не изменилось, даже воздух, кажется, был пропитан тем же ароматом свежей выпечки и дорогого парфюма.
Олег Петрович, отец Дмитрия, ждал её за тем самым столиком у окна, где когда-то его сын делал ей предложение. Тогда она была в розовом платье, счастливая, влюбленная. Сейчас – в строгом черном костюме, с прямой спиной и окаменевшим лицом.
— Марина! — он поднялся навстречу, но что-то в его глазах дрогнуло. — Присаживайся.
Официант немедленно материализовался рядом: — Позволите предложить вам меню?
— Позже, — Олег Петрович махнул рукой. — Для начала... — он взглянул на Марину, — бокал красного? Как в тот вечер?
— Нет, — она покачала головой. — Только воду. Без газа.
— Ты похудела, — он внимательно всматривался в её лицо. — И выглядишь уставшей. Эти тени под глазами...
Марина машинально коснулась часов на запястье. Те самые – подарок мамы, свидетели её счастья и краха.
— Тяжелый месяц, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
— Из-за развода? — его голос смягчился. — Знаешь, я пытался поговорить с ним, но...
— Не только, — она прервала его, не желая слышать оправданий. — Хотя, наверное, стоит начать с этого.
— Он не стоит твоих слез, — Олег Петрович подался вперед. — Я всегда это знал.
— Слез? — Марина невесело усмехнулась. — Знаете, что самое страшное? Я больше не могу плакать. Словно все слезы закончились за эти десять лет.
За соседним столиком молодая пара что-то оживленно обсуждала, смеясь и держась за руки. Марина поймала их отражение в зеркальной стене – такие счастливые, такие влюбленные. Как она когда-то.
— Помните тот вечер? — она кивнула на их столик. — Дмитрий встал на одно колено, достал кольцо... А вы сидели за барной стойкой и делали вид, что случайно зашли.
— А ты заметила? — Олег Петрович удивленно приподнял брови.
— Конечно. И видела, как вы украдкой утирали слезы.
— Я думал... — он замолчал, подбирая слова. — Я надеялся, что ты сделаешь его лучше. Что твоя любовь его изменит.
— Любовь не меняет людей, — Марина провела пальцем по запотевшему стакану. — Она только показывает, кто они на самом деле.
— Что случилось, Мариночка? — он впервые за десять лет назвал её так. — Что-то еще, кроме развода?
Часы на её запястье тихо тикали, отсчитывая секунды до момента, когда придется рассказать правду. Правду, которая изменит всё.
Официант принес вино – то самое, которое они пили на свадьбе. Марина смотрела, как темно-красные капли стекают по стенкам бокала, словно слезы.
— Я всегда знал, что ты для него слишком хороша, — Олег Петрович отложил меню, и его руки, крупные, с перстнем-печаткой, нервно сжались в кулаки. — Помнишь, что я сказал на вашей свадьбе?
— "Не дай ему себя сломать," — Марина грустно улыбнулась, вспоминая тот день – белое платье, цветы, надежды. — Я не послушала. Думала, любовь всё исправит.
— А я виноват не меньше, — он провел ладонью по седым волосам. — Я плохо его воспитал. После смерти Анны... — он запнулся, впервые за много лет упомянув покойную жену. — Думал, деньги компенсируют отсутствие времени. Откупался от него – новыми игрушками, потом машинами, квартирами... А вырастил... — он не закончил фразу.
— Нет, — Марина покачала головой. — Не вините себя. Дело не в воспитании, — она сделала глоток вина, чувствуя, как горечь поднимается к горлу. — Дело в выборе. Он сознательно выбирает быть таким.
— О чем ты?
— Знаете, что он сказал мне после того, как... после нашей последней встречи? "Я никогда не хотел быть хорошим. Просто все вокруг этого ждали."
Олег Петрович побледнел: — Боже, Марина...
— И это не всё, — она сжала подлокотники кресла. — Помните Дашу? Его новую... девушку?
— Ту молоденькую, из-за которой вы...
— Она беременна, — Марина выпалила это почти шепотом. — От него.
Бокал в руке Олега Петровича дрогнул, несколько капель вина упали на белоснежную скатерть, расплываясь темно-красными пятнами.
— Что? — его голос звучал хрипло. — Ты уверена?
— Более чем, — Марина горько усмехнулась. — Она работает в моем отделе. Восемь недель. И знаете, что самое страшное?
— Что?
— Он... — Марина стиснула салфетку так, что побелели костяшки пальцев, — он издевается над ней. Как издевался надо мной. Пьет, играет, унижает... Вчера она пришла на работу в водолазке. В тридцатиградусную жару.
— Он её... — Олег Петрович не смог закончить фразу.
— Нет, пока нет. Но синяки на запястьях я видела. И слышала, как он орал на неё по телефону. "Не смей портить мне жизнь этим ребенком!"
Старик закрыл глаза, и Марина увидела, как по его щеке скатилась слеза.
— Простите, — она протянула руку, но остановилась на полпути. — Может, не стоило...
— Нет, — он резко выпрямился. — Стоило. Давно стоило. Знаешь, я ведь всё надеялся... Когда вы поженились, думал – вот оно, одумается. Когда ты ушла – верил, что это его встряхнет. А теперь...
— Теперь что?
— Теперь я вижу, что вырастил чудовище, — его голос дрожал от сдерживаемой ярости. — И пора это исправлять.
В его глазах появилось то самое выражение, которое Марина помнила по старым фотографиям – стальная решимость человека, построившего империю с нуля.
— Даша... — Марина запнулась. — Она не может уйти. У неё нет денег, жилья...
— Сколько? — в его голосе зазвучали знакомые властные нотки.
— Что?
— Сколько нужно, чтобы обеспечить её и ребенка? Квартира, счет в банке – назови цифру.
— Сколько? — голос Олега звучал непривычно жестко, в нем появились те стальные нотки, которые когда-то заставляли трепетать конкурентов.
Где-то в глубине ресторана зазвучала скрипка – печальная мелодия, словно подчеркивающая драматизм момента.
— Что? — Марина растерянно посмотрела на него.
— Сколько нужно денег? — он достал телефон, открывая банковское приложение. — Квартира в центре? Двухкомнатная? Трехкомнатная? Счет в банке? Содержание? Назови цифру.
— Олег Петрович, я не могу...
— Нет, послушай, — он подался вперед, и в свете люстры его лицо казалось высеченным из камня. — Я всю жизнь обеспечивал этого... — он осекся, сжимая кулаки. — Думал, образумится. Верил, что однажды поймет цену деньгам, семье, ответственности.
— Но он только...
— Только брал, — Олег Петрович горько усмехнулся. — Знаешь, когда его мать умерла, я не мог находиться дома. Работал сутками, строил бизнес. А он... он даже на кладбище не ходил. Говорил – некогда, игра важнее.
Марина вздрогнула: — Я не знала...
— Конечно, не знала, — он отпил вина. — Я всё пытался компенсировать. Деньгами, подарками... Квартира на Рублевке? Пожалуйста. Машина за пятнадцать миллионов? Забирай. Думал, может хоть это его образумит.
— А теперь?
— А теперь хватит, — его голос дрогнул. — Ты знаешь, сколько он тратит в месяц? Два миллиона. На игры, выпивку, развлечения. А беременной девушке даже на витамины денег жалеет.
— Вы хотите... — Марина замерла, начиная понимать.
— Лишить его всего? — Олег Петрович поднял на неё тяжелый взгляд. — Да. Квартира, машина, счета – всё перепишу на внука. Или внучку, — он невесело усмехнулся. — Дарье помогу с жильем. Куплю квартиру, оформлю содержание. А Дмитрий... — он достал из кармана телефон, — пусть учится жить самостоятельно.
— Он не простит вас, — прошептала Марина.
— А я себе не прощу, если не сделаю этого, — он набрал номер. — Алло, Михаил Сергеевич? Да, это я. Помните, мы говорили про завещание? Готовьте документы. Да, срочно. И еще – нужно оформить дарственную на квартиру. Новую, в жилом комплексе "Парк Плаза". Да, на имя... — он вопросительно посмотрел на Марину.
— Дарья Сергеевна Климова, — тихо подсказала она.
— Записали? И еще – все активы, кроме этой квартиры, оформляем на будущего ребенка через трастовый фонд. Да, прямо сейчас. Жду вас через час.
Он положил трубку и впервые за вечер по-настоящему улыбнулся: — Знаешь, я вдруг почувствовал такое облегчение. Словно груз с плеч...
— А как же Дмитрий?
— А что Дмитрий? — его лицо снова стало жестким. — Пусть поживет как все. Без папиной кредитки, без счетов в ресторанах, без личного водителя. Может, тогда поймет... — он не договорил, но Марина поняла.
Может, тогда поймет цену всему, что потерял.
За окном начинался дождь. Часы на запястье Марины показывали ровно шесть – время, когда десять лет назад в этом же ресторане Дмитрий надел ей на палец кольцо. Теперь это время станет началом новой истории. Истории справедливости.
Год спустя они снова сидели в "Белом лебеде" – Марина, Даша и Олег Петрович. Всё тот же столик у окна, та же музыка, тот же официант. Только теперь все было иначе. На руках у Даши мирно спал маленький Олежка, названный в честь деда – крохотный сверток в голубом одеяльце, с такими же упрямыми бровями, как у Олега Петровича.
— Вы только посмотрите, — умилялась пожилая пара за соседним столиком, — какая чудесная семья!
— Семья, — задумчиво повторила Даша, поправляя сползшую шапочку сына. — Знаете, год назад я и подумать не могла...
— Что всё так обернется? — Марина мягко улыбнулась, вспоминая их первый разговор в её кабинете. — Я тоже.
— Помню, как боялась войти тогда к вам, — Даша покачала головой. — Думала, опять будете...
— Прости меня за это, — Марина накрыла её руку своей. — Я была слепа от обиды.
— А я от любви, — Даша грустно усмехнулась. — Хотя теперь понимаю – это была не любовь. Страх, зависимость, но не любовь.
— Знаете, — Олег Петрович осторожно поправил одеяльце внука, — я всегда мечтал о большой семье. Ещё когда Анна была жива... — он запнулся, но продолжил: — Мы хотели много детей. Не успели. А потом я всё пытался компенсировать это Дмитрию. Задаривал его, баловал... Кто бы мог подумать, что обрету настоящую семью так странно?
— А что... — Даша замялась, — что с ним сейчас?
— Работает менеджером в автосалоне, — Олег Петрович пожал плечами. — Без моей поддержки быстро закончились дорогие клубы и игры. Звонил на прошлой неделе, просил денег.
— И вы? — Марина подалась вперед.
— Отказал, конечно, — он ласково посмотрел на внука. — У меня теперь другие приоритеты.
Малыш завозился и открыл глаза – удивительно голубые, как у Даши.
— Ох, кажется, кто-то проголодался, — засуетилась Даша, доставая бутылочку.
— Давай я, — Олег Петрович привычным движением взял внука на руки. — Мы с молодым человеком прекрасно понимаем друг друга, правда, богатырь?
Марина улыбнулась, глядя на часы – те самые, мамины. Теперь они отсчитывали не потерянные годы, а счастливые моменты – для всех них. Каждый тик словно говорил: "Жизнь продолжается. Жизнь налаживается."
— Кстати, — Олег Петрович, покачивая внука, достал из кармана пиджака конверт, — я тут подготовил кое-какие документы. Переписал все активы на малыша. Трастовый фонд, акции компании, недвижимость – всё его.
— Но... — начала было Даша.
— Никаких "но", — он мягко перебил её. — Я хочу быть уверен, что мой внук никогда не будет нуждаться. А Дмитрию... — он вздохнул, — Дмитрию придется научиться жить своим умом. Может, хоть это его чему-то научит.
За окном светило весеннее солнце, его лучи играли на серебряных приборах и хрустальных бокалах. Откуда-то с улицы доносился детский смех – словно сама жизнь напоминала, что после любой зимы приходит весна.
Часы на запястье Марины мерно отсчитывали секунды новой жизни. Жизни, где нет места мести и обидам. Где любовь оказалась сильнее предательства, а прощение – мудрее мести. Время действительно всё расставило по местам, подарив каждому именно то, чего он заслуживал.