– Электрический чайник? – Вера провела пальцем по глянцевой коробке. – Серьёзно?
Юра стоял, засунув руки в карманы домашних брюк, и смотрел в окно. За стеклом моросил типичный октябрьский дождь – такой же унылый, как выражение лица его жены.
– Ну а что? Современный, с подсветкой. В магазине сказали – последняя модель.
– Ты всегда даришь то, что хочешь для себя, – Вера отодвинула коробку. – Тебе же просто надоело, что старый чайник долго закипает.
– Знаешь что? – Юра развернулся, и на его лице промелькнуло раздражение. – Можно просто сказать "спасибо".
– За что? За то, что ты даже не спросил, чего я хочу?
Вера встала из-за стола. Пятьдесят два года – странный возраст. Вроде уже и не ждёшь чудес, но всё равно надеешься. На что? Да хотя бы на то, что муж однажды посмотрит на тебя и увидит не домработницу с вечно усталым лицом, а женщину.
– Может, я мечтала о билетах в театр? Или о новой сумке? Или просто о романтическом ужине?
– Театр? – Юра хмыкнул. – Ты же засыпаешь везде, где больше получаса сидеть надо.
Вера промолчала. Действительно, пару раз задремала на спектаклях. После двенадцатичасовых смен в клинике – попробуй не засни. Но разве в этом дело?
– Слушай, – Юра подошёл ближе, – ну что ты опять начинаешь? Нормальный же подарок. Практичный.
– Вот именно – практичный, – она отвернулась к окну. – Как швабра. Или сковородка. Или...
Звонок телефона прервал её на полуслове. На экране высветилось "Настя". Вера на секунду прикрыла глаза. Только дочери сейчас не хватало.
– Не буду мешать, – буркнул Юра, направляясь к двери. – Поговори с Настей, может, она объяснит, почему её мать вечно всем недовольна.
Телефон продолжал звонить. За спиной хлопнула дверь – Юра ушёл в гараж, своё извечное убежище от семейных проблем.
Вера посмотрела на свое отражение в тёмном окне. Когда это началось? Когда она превратилась в вечно недовольную женщину, а он – в человека, который дарит чайники на день рождения?
– Алло, мам! – голос Насти звучал непривычно взволнованно. – Ну что, как отметили? Что папа подарил?
Вера усмехнулась. Дочь знала их слишком хорошо.
– Чайник, – ответила она, наблюдая, как по стеклу стекают дождевые капли. – Представляешь? Электрический чайник.
В трубке повисла пауза.
– Ну что, опять что-то не так с папиным подарком? – в голосе Насти звучала усталость.
Такая же, как в голосе самой Веры, когда она говорила с пациентами о вещах, которые нельзя изменить.
***
– Ты не поверишь, но я догадывалась, – в голосе Насти зазвенели знакомые интонации. – Помнишь, в прошлом году миксер, а до этого мультиварку?
Вера прошла на кухню, держа телефон у уха, включила свой новый подарок. Чайник действительно был красивый – стеклянный, с неоновой подсветкой. Как рождественская ёлка в их районной поликлинике.
– Знаешь, что самое обидное? – она смотрела, как пузырьки поднимаются со дна. – Он даже не понимает. Вообще. Для него подарок – это просто вещь. Полезная вещь.
– Мам, – Настя вздохнула, – а ты помнишь, что говорила мне в детстве про папин характер? "Он такой. Его не переделаешь".
– При чём здесь это?
– При том, что ты сама его таким сделала.
Чайник выключился. Синяя подсветка погасла, оставив только отражение в стекле – усталое лицо женщины с поджатыми губами.
– Это что, значит, я виновата? – раздражение накатило волной. – В том, что он...
– Стоп, – перебила Настя. – Я не об этом. Просто... Когда он в последний раз слышал от тебя, чего ты хочешь? Не намёки, не обиды постфактум. А прямо – вот этого хочу.
Вера молчала. За окном машина развернулась, мазнув фарами по стеклу.
– Помнишь тот случай с часами? – продолжала дочь. – Когда ты увидела их в витрине, восхищалась, а потом месяц дулась, что он не догадался их купить?
– Ты сейчас прямо как твой муж рассуждаешь, – Вера открыла шкаф, достала чашку. – Игорь на тебя плохо влияет.
– Мам!
– Что "мам"? – чашка звякнула о столешницу громче, чем хотелось. – Думаешь, приятно выпрашивать внимание у собственного мужа? Объяснять очевидные вещи?
В трубке послышался приглушённый мужской голос – видимо, Игорь что-то спрашивал у Насти.
– Извини, мам, мне пора, – голос дочери стал деловым. – Мы послезавтра заедем, ладно? Поговорим нормально.
– Конечно, – Вера улыбнулась в пустоту. – Заезжайте.
Звонок завершился. Она посмотрела на чайник – в стекле отражалась вся кухня, такая знакомая, такая... правильная. Как Юра. Как их жизнь.
Из гаража донёсся звук работающей дрели. Там, в своём мире инструментов и железок, муж наверняка уже забыл об их разговоре. А может, прокручивает в голове, не понимая, что опять сделал не так.
В прихожей зазвонил городской телефон – старый, с трещиной на корпусе. Вера когда-то намекала, что неплохо бы купить новый. Но разве Юра поймёт? Этот ведь ещё работает.
Она медленно пошла к телефону, подумав, что дочь во многом права. Двадцать семь лет – а иногда кажется, что понимает жизнь лучше матери.
– Алло? – в трубке раздался голос соседки. – Вера? С днём рождения! Как отметили?
***
Утро началось с грохота. Вера вздрогнула, просыпаясь: за окном Юра безуспешно пытался завести машину.
– Да чтоб тебя! – донеслось со двора.
Она отодвинула штору. Муж стоял, нависнув над открытым капотом, в той самой позе, в которой она видела его сотни раз за двадцать пять лет совместной жизни.
Телефон на тумбочке показывал 7:15. Через час ей на смену.
– Вер! – Юра ворвался в спальню. – Машина не заводится. Подбросишь до работы?
Она медленно повернулась, глядя на встревоженное лицо мужа. Вчерашняя обида, притихшая за ночь, снова шевельнулась где-то внутри.
– Я же тебе не чайник, чтобы включать, когда надо.
– Начинается, – он закатил глаза. – Слушай, мне правда на работу надо. Что ты опять...
– Что я опять? – Вера села на кровати. – Может, объяснишь, почему ты вспоминаешь обо мне, только когда тебе что-то нужно?
Юра замер в дверях. На его лице отразилась та самая беспомощность, которую она столько раз видела в моменты их ссор.
– Вера, – он устало потёр переносицу, – у меня там три машины в ремонте стоят. Люди ждут. Давай не сейчас, а?
– А когда? – она встала, начала застилать постель. – Когда будет "сейчас"? Когда ты последний раз спрашивал, как я себя чувствую? Чего хочу? О чём мечтаю?
– Господи, – Юра прислонился к косяку, – опять ты за своё. Всё из-за этого чайника, да? Ну извини, что не угодил. В следующий раз...
– В следующий раз будет мясорубка? Или пылесос?
Он развернулся и пошёл к выходу. В прихожей загремела связка ключей – видимо, искал запасной комплект.
Вера механически расправляла складки на покрывале. В голове крутились вчерашние слова Насти: "Когда он в последний раз слышал от тебя, чего ты хочешь?"
– Я на автобусе поеду! – крикнул Юра из прихожей.
Хлопнула входная дверь. Вера подошла к окну, наблюдая, как муж быстрым шагом идёт к остановке. В его походке читалось раздражение – он всегда так шёл, когда она его "не понимала".
Телефон звякнул сообщением. Настя: "Как вы там? Не забудь, мы сегодня заедем".
Вера посмотрела на экран, но отвечать не стала. Что написать? Что мама опять "капризничает"? Что папа "не понимает"? Что они оба застряли в этом странном танце непонимания, где каждый знает свои па наизусть?
На остановке появился автобус. Юра сел в него – она узнала его куртку в окне. Рядом мелькнуло какое-то женское лицо.
Кажется, это была Анна из соседнего дома.
Та самая, что недавно вернулась из санатория и теперь выглядит на десять лет моложе.
***
– Давно не виделись, Юр! – Анна присела рядом, помолодевшая, в новом бежевом пальто. – Как Вера?
Юра неопределённо хмыкнул, разглядывая мокрый пейзаж за окном автобуса. Говорить не хотелось – особенно про Веру.
– У неё вчера день рождения был, – всё же ответил он после паузы.
– Да? – Анна оживилась. – И как отметили?
– Никак, – он поморщился. – Подарил ей чайник, а она...
– Чайник? – Анна как-то странно улыбнулась. – Электрический?
– Ну да. Современный, между прочим. С подсветкой.
Автобус притормозил на светофоре. За стеклом спешили на работу хмурые люди с зонтами.
– Знаешь, – Анна достала зеркальце, поправила причёску, – я вот недавно из санатория вернулась. И знаешь, что поняла?
– М-м?
– Что женщине важно чувствовать себя женщиной. Не домохозяйкой, не мамой, не бабушкой – хотя это тоже прекрасно. А именно женщиной.
Юра посмотрел на неё с удивлением. Анна выглядела действительно другой – помолодевшей, что ли.
– Это ты к чему?
– К чайнику твоему, – она усмехнулась. – Может, ты просто давно ничего не делал для неё, чтобы она почувствовала себя счастливой?
– Да что вы все заладили! – он раздражённо отвернулся. – То дочь, то ты... Что значит "счастливой"? Дом есть, машина есть – даже две. Пусть и старенькие. Что ещё надо?
– Ты сейчас серьёзно? – Анна покачала головой. – Юр, а ты вообще знаешь, о чём она мечтает?
Он открыл рот, чтобы ответить – и закрыл. В голове крутились только бытовые мелочи: Вера хотела поменять шторы в гостиной, говорила что-то про новую плитку в ванной...
– Вот видишь, – Анна встала, готовясь выходить. – А я знаю. Она Насте рассказывала, а та – своей подруге, моей племяннице. Только не говори, что я проболталась.
– О чём рассказывала? – Юра подался вперёд.
– Моя остановка, – она улыбнулась. – Знаешь, женщины не просят о том, чего действительно хотят. Они ждут, что мужчина сам догадается.
Автобус остановился. Анна, стуча каблуками, пошла к выходу. У дверей обернулась:
– Кстати, с этой причёской она выглядит старше. Но ты же этого не замечаешь, правда?
Двери закрылись. Юра смотрел, как Анна переходит дорогу – уверенная, помолодевшая, в модном пальто. А ведь они с Верой ровесницы...
Телефон в кармане завибрировал. Настя: "Пап, не забудь, мы сегодня приедем. И... извинись перед мамой, ладно?"
***
– Мам, ты что, весь день так и просидела? – Настя оглядела гостиную, где на журнальном столике стояла нетронутая чашка с давно остывшим кофе.
Вера пожала плечами. День действительно прошёл как в тумане – после смены она просто сидела в кресле, листая ленту в телефоне.
– Игорь, поставь чайник, – бросила Настя мужу. – Новый, с подсветкой.
– Не надо, – Вера поморщилась. – Лучше расскажи, как вы.
Игорь молча прошёл на кухню. Он всегда старался держаться в стороне от семейных разговоров – как будто возводил невидимую стену между собой и проблемами тёщи с тестем.
– Как мы? – Настя присела на подлокотник кресла. – Да нормально. Только знаешь... я всё думаю о том, что ты сегодня сказала по телефону.
– О чём именно?
– О том, что неприятно выпрашивать внимание. А ты не думала, что, может, дело не во внимании?
С кухни донёсся звук включаемого чайника. Синее сияние отразилось в тёмном окне.
– А в чём тогда? – Вера почувствовала, как к горлу подступает что-то горькое.
– В том, что ты сама не знаешь, чего хочешь, – Настя говорила тихо, но твёрдо. – Вот прямо сейчас – чего ты хочешь?
Вера открыла рот – и закрыла. В голове крутились банальности: чтобы муж понимал, чтобы ценил, чтобы замечал...
– А знаешь, – она вдруг выпрямилась, – я хочу на концерт. В филармонию. Там через неделю Чайковский...
– Так сходи.
– С кем? Твой отец заснёт на первом же такте.
– А ты одна, – Настя пожала плечами. – Или с подругой. Почему обязательно с папой?
Вера замолчала. За окном мелькнули фары – вернулся Юра. Сейчас войдёт, буркнет что-нибудь про ужин и уйдёт в гараж...
– Я купила билет, – вдруг сказала она. – Ещё утром, через интернет. Но никому не сказала.
Настя улыбнулась:
– Вот видишь. Ты знаешь, чего хочешь. Просто...
Входная дверь открылась. На пороге стоял Юра – немного растерянный, с каким-то свёртком в руках.
– О, вы уже здесь, – он кивнул дочери. – А я вот... это... в общем...
Он протянул Вере свёрток. Внутри оказалась коробочка с заколкой – простой, серебристой, но именно такой, какие она любила в молодости.
– Анна посоветовала, – пробормотал он. – Сказала, тебе пойдёт...
Вера смотрела на заколку, и что-то внутри неё медленно менялось. Не из-за подарка – из-за понимания: она больше не хочет ждать, когда муж научится угадывать её желания.
Она достала телефон, открыла электронный билет в филармонию. Один билет. На Чайковского.
***
Юра смотрел на билет, словно тот был написан на китайском. Вера молча стояла у окна, теребя новую заколку.
– Чайковский? – он наконец поднял глаза. – И ты собралась одна?
– А что в этом такого? – она старалась, чтобы голос звучал спокойно.
– Да нет, ничего... – он замялся. – Слушай, а может...
Настя с Игорем переглянулись. В воздухе повисло что-то новое, незнакомое – как тот самый момент тишины перед первыми аккордами симфонии.
– Может, я с тобой? – выдохнул он наконец.
Вера резко обернулась. В голове промелькнуло сразу всё: как он будет ёрзать в кресле, поглядывать на часы, возможно, даже задремлет...
– Зачем? – спросила она прямо. – Ты же не любишь классику.
– А ты не любишь возиться в гараже, – он пожал плечами. – Но иногда приносишь мне чай. Туда.
Вера замерла. Что-то в его словах было такое... правильное. Настоящее.
– Знаешь, – она подошла к столу, взяла телефон, – сейчас еще можно купить второй билет. Но учти – это три часа. С антрактом.
– Ничего, – он улыбнулся как-то по-новому, – высплюсь на работе.
Настя фыркнула, но тут же сделала серьезное лицо. Игорь демонстративно уткнулся в телефон.
– Кстати, – Юра вдруг посерьезнел, – чайник-то работает как часы...
Вера посмотрела на него – и неожиданно рассмеялась. По-настоящему, как давно не смеялась.
– Знаешь что? – она достала из шкафа чашки. – Давай проверим. Заодно расскажешь, о чем вы с Анной говорили в автобусе.
– А ты откуда...? – он осекся, глядя на её лукавую улыбку.
Вера включила чайник. Синяя подсветка озарила кухню – совсем как тот вечерний свет, при котором они познакомились двадцать пять лет назад. Она вдруг подумала: может быть, счастье – это не угадывать желания друг друга, а просто быть рядом?
Даже если один любит Чайковского, а другой – возиться с машинами?
Чайник щелкнул, выключаясь. За окном мигнул фонарь, и в его свете она увидела своё отражение: женщина с новой заколкой в волосах и билетами в филармонию.
Двумя билетами.
***
Подписывайтесь, даже если кажется, что время упущено
***