― С годовщиной, любимый, ― Марина стояла у празднично накрытого стола и держала небольшую коробку, перевязанную синей лентой. Внутри был потрясающий ремень ручной работы, который она искала по всему городу неделю.
Олег только вошел и остановился в дверях. Он молча и устало смотрел на нее.
― С годовщиной, ― повторила Марина и робко улыбнулась.
― Все это очень красиво, но почему ты вчера не заправила мою машину? Я же просил, Марин.
― Олег, годовщина же сегодня. А ты про машину…
― Да, я про машину. Я утром понял, что бак пустой и по всем пробкам ехал на заправку, из-за чего опоздал на встречу. Ты же знаешь, что это была очень важная встреча. Как ты могла не заправить?
― Я просто не успела. Я ездила тебе за подарком, а потом замоталась, ― Марина все еще держала в руках коробочку с лентой.
― Спасибо большое за заботу, ― сквозь зубы проговорил Олег и прошел мимо нее, нарядной в красивом платье, с макияжем и укладкой, мимо стола, заставленного его любимыми блюдами ― прошел в спальню, хлопнул дверью и включил телевизор.
Марина с грустью смотрела на стол, праздничный сервиз, красивые подсвечники, скатерть с изящной вышивкой. Все это выглядело глупо и некстати. На кухне сработал таймер на духовке ― курица готова, можно есть. Как раз высчитала время, чтобы подать ее горячей, как любил Олег. И вот кому это все теперь?
Марина поставила коробку на тарелку, медленно опустилась на стул и налила себе вина. Вот так годовщина.
Как так получилось?..
* * *
У них же была такая красивая история любви. Когда Олег сделал ей предложение, она ни секунды не сомневалась и ответила «да». Как только начали встречаться, сразу поняла, что он ― любовь всей ее жизни. Он был заботливым, внимательным, немного по-старомодному галантным и романтичным, очень ответственным и решительным. «Мой задача ― сделать тебя, мою женщину, самой счастливой», ― говорил он в первые месяцы после свадьбы. Марина порхала от счастья, хотела заботиться о любимом и отдавать ему все самое лучшее.
Но с годами что-то пошло не так. Олег говорил все меньше теплых слов и все больше критиковал. И если раньше он просил, то сейчас начал требовать, и все, что делала Марина, принимать как должное.
Он ел только свежеприготовленную еду. Однажды Марина поставила ему на стол вчерашние котлеты и гречку.
― Ты что, смеешься? Я не буду есть эту тухлятину.
― Почему тухлятину? Я вчера это готовила. Мясо хорошее, с рынка, не полуфабрикаты.
― Мариночка, я тебе с самого начала говорил: если еда ночует в холодильнике, она становится несвежей и даже опасной для здоровья. Об ее вкусе я вообще молчу.
― Олеж, прости. Я не успела. На работе завал.
― Нужно успевать, ― улыбнулся он. ― Ты же моя жена, хранительница очага, тыл. Как ты можешь своего мужа-добытчика без ужина оставлять?
― Не буду так больше, прости.
― Я пойду полежу и буду ждать, когда ты меня на свежий ужин позовешь. Ты же не позволишь своему любимому от голода умереть?
― Не позволю. Через час все будет готово.
После того случая Марина старалась всеми силами успевать приготовить свежий ужин и завтрак. Ее рабочий день заканчивался раньше, и офис находился в одном районе с домом, поэтому у нее как раз было полтора часа, чтобы наделать котлет с картошкой или запечь рыбку в духовке. Олег не любил, одно и то же два дня подряд, поэтому приходилось экспериментировать. А еще слушать его критику про готовку. Марина готовила хорошо, очень хорошо. Она это знала сама, и друзья говорили. Но Олегу было не угодить: то немного пересолила, то очень мало специй и «вкус не раскрылся», то передержала, и теперь курица суховата, то в салате не хватает чего-то. Она подавляла обиду и в следующий раз старалась приготовить идеально, чтобы порадовать любимого, но снова не получалось.
На Марине держался весь дом: готовка, уборка, закупка продуктов, стирка. Олег носил дорогие рубашки и требовал, чтобы она их сдавала в химчистку.
― Ты отвезла рубашки в химчистку?
― Не успела. Я сама их постираю.
― Ты не сможешь так постирать, они будут немного сероватые, а должны быть кипенно-белые.
― У меня сегодня не было времени. Завтра тоже не успею.
― Успей, пожалуйста. Ты мне жена или кто?
― Жена.
― Ну а жена должна заботиться о том, чтобы ее муж выглядел безупречно.
Еще Олег просил Марину заправлять ее машину. Постепенно это тоже стало ее обязанностью. Ему было неудобно заезжать на заправку ― она находилась в противоположной стороне от его офиса. Марине тоже было не по пути, но отказать любимому она не могла.
* * *
И вот сегодня они поскандалили из-за это дурацкой машины, из-за того, что она не успела съездить и заправить. Потому что не рассчитала время, потому что в магазине, где покупала ему оригинальный ремень, задержалась дольше, чем планировала, а потом встала в пробку из-за ремонта дороги.
Подруга Инга всегда молча наблюдала за семейной жизнью Марины и иногда только спрашивала ее:
― Ты не устала так жить? Ты как загнанная лошадь.
― Устала, но я как-то привыкла.
― Привыкла и думаешь, все сможешь, все выдержишь?
― Да, я сильная.
― Все мы сильные. Почему ты дома все делаешь, а он тебе не помогает?
― У нас как-то так повелось. Ну и потому что я люблю его и хочу, чтобы он был счастлив.
― А любовь измеряется только котлетами и рубашками?
― Нет. Отношением друг к другу. Хорошим и бережным.
― Твой Олег тебя явно бережет, ― хмыкнула Инга. ― Когда он тебе последний раз цветы без повода дарил и в ресторан приглашал?
Марина не ответила, потому что отвечать было нечего.
* * *
И вот сегодня, в десятилетнюю годовщину их брака, она сидела одна за накрытым столом, красивая, нарядная, пила любимое вино Олега и впервые за долгое время никуда не торопилась. Просто торопиться было больше некуда.
― Что ты в темноте сидишь? ― через час Олег появился в дверях комнаты. ― Мы ужинать будем?
Марина молча посмотрела на него
― Что ты на меня так смотришь? На ужин что у нас?
― Еда на столе. Ешь что хочешь. Курица и картошка на кухне.
― Может, ты принесешь? Или мне самому нужно туда идти?
― Теперь, да. Самому. С годовщиной, любимый, ― Марина вышла и оставила в комнате ничего не понимающего Олега. Впервые за десять лет она разговаривала с ним так холодно.
Утром она по инерции готовила завтрак.
― Доброе утро, дорогая, ― Олег пришел на кухню в хорошем настроении, как ни в чем не бывало. ― Что у нас на завтрак? Омлет с помидорами? Я же просил тебя не использовать помидоры из супермаркета. Там химия сплошная. На рынке нужно брать, тогда вкус у блюда совсем другой.
Запищала кофемашина.
― Ты какое зерно использовала. Я надеюсь, не «Индонезию», которую ты по глупости купила? Она какая-то кислая в этот раз. Я же тебе говорил ― найди кофе итальянский, у них обжарка всегда хорошая. Если это «Индонезия», я не буду. Сделай мне чай. Только без бергамота, от него голова гудит.
Марина молча выслушала пожелания мужа. И если бы раньше она стала оправдываться за то, что купила химические томаты и не такой кофе, то сейчас не ответила ничего. Она демонстративно выбросила еще горячий омлет в мусорное ведро, вылила в раковину кофе, помыла посуду и вышла из кухни.
Вечером она не торопилась домой. Олег звонил, она не отвечала. Он звонил и на рабочий телефон, но ему говорили, что жены на месте нет ― Марина попросила, не хотела с ним разговаривать. Вечером, когда она пришла, он лежал на диване и ел чипсы.
― Ты же не ешь чипсы. В них очень много химии.
― А что мне остается, если в доме нет никакой еды? Где ты была? Весь день не могу тебе дозвониться. Что вообще случилось?
― А ты считаешь, что ничего не случилось и все хорошо? Ты не хочешь извиниться за вчерашнее?
― За что? За то, что я забыл про годовщину? Извини, замотался, на работе завал.
― У меня тоже завал, на мне весь дом, но я обо всем помню.
― Да, потому что ты хозяйка, и это твоя обязанность ― все помнить и содержать дом в порядке.
― Я твоя жена, но не домработница и не обязана тебя обслуживать. Ты взрослый человек и в состоянии приготовить, убрать и погладить себе рубашки. Но ты этого не делаешь, а только требуешь от меня и постоянно высказываешь недовольство.
― Мы семья и должны заботиться друг о друге. То, что ты делаешь ― это нормальная забота жены о муже.
― А где забота мужа о жене, Олег?
― Не задавай глупых вопросов. Скажи еще, что я плохой муж.
― Я ухожу от тебя.
― Что?
― Я ухожу от тебя. Нам нужно пожить отдельно.
Марина ожидала, что Олег начнет уговаривать ее, будет просить поговорить, обсудить и не горячиться. Но он промолчал. После десяти лет брака он не сказал ничего и не попытался ее удержать. Только лишь гордо и обиженно выдал:
― Если тебе так плохо со мной, то иди на все четыре стороны.
И Марина пошла. Даже побежала. Она сняла квартиру в другом районе города, начала ходить на йогу и курсы гончарного мастерства ― давно хотела, но постоянно не хватало времени, а тут его вдруг стало хоть отбавляй. Потом поменяла работу на более интересную и с зарплатой повыше. И отлично ей жилось одной, а свою любовь и заботу она отдавала кошке, которую подобрала на улице. Та, в отличие от Олега, никогда не критиковала еду, не требовала возить ее рубашки в химчистку и готовить омлет только с фермерскими помидорами.
Автор: Юлия С.
Оля вьёт гнездо
Оля боялась маму. Ей казалось, что родители больше любят старшую сестренку Настю, фото которой стояло на телевизоре. С карточки смотрела черноглазая девочка в платье с кружевным воротничком. Около портрета лежали дефицитные шоколадные конфеты, пупсики, и еще куча самых лучших на свете мелочей. Брать их строго воспрещалось. Однажды Оля свистнула пару конфет и поиграла с удивительными, мягкими пупсиками. Она никогда не ела таких замечательных конфет и никогда не играла с такими пупсами. Для Оли тоже покупали конфеты, но те были с белой начинкой, хоть и шоколадные сверху, а Олины пупсы – пластмассовые и некрасивые.
Если бы Оля спрятала фантики куда подальше – ничего бы не случилось. Настя, девочка с фотографии, не наябедничала. Но фантики мама сразу заметила.
- Ты воруешь у Насти конфеты? Как тебе не стыдно, гадина ты такая! – кричала и кричала мама.
Она хлестала Олю по щекам, лупила ремнем, и глаза ее под линзами очков казались ужасно большими. В этих глазах не было ни злости, ни ярости, однако руки мамы и слова ее были злыми, каменными, тяжелыми.
Потом Олю не выпускали из комнату неделю. Пожаловаться некому – ни бабушки, ни дедушки у Оли не было. Даже папа не хотел ее защитить. Папа вел себя так, будто Оля стеклянная – просто не замечал. За всю жизнь он с ней перебросился, наверное, только парой фраз. Оля искренне считала, что это нормально: все папы заняты важными делами. Детей воспитывают мамы. И не обижалась. Пока не пошла в первый класс, где увидела, как много девочек из ее класса пришли на день знаний не только с мамами и бабушками, но и с папами.
Папы держали девочек и мальчиков за руку, и нежно с ними беседовали. Оле это показалось странным и даже ненормальным – разве так бывает? Может быть, Олю просто не любят? Ведь Олин папа не был глухонемым – он нежно разговаривал с черноглазой Настей с портрета, дарил ей сладости и фрукты, и не позволял приближаться к телевизору даже на метр.
Девочка Настя не сразу стала жить в портрете, три года назад она была вполне живой девочкой, и тоже пошла в первый класс. Однажды, по дороге из школы, она переходила дорогу, не посмотрела по сторонам и была сбита грузовиком. Потому и переселилась в этот проклятый портрет. Оля ее не помнит. Наверное, маленькая была.
Она вообще плохо помнила то время. Иногда ей снились странные, пугающие сны. Будто Олю обнимает и целует мама, но НЕ ЭТА. Другая. Но почему-то Оля была уверена, что ЭТА – ее настоящая мама. С ней спокойно. Хотя Оля не видела лица настоящей матери, но знала – она красивая, красивее всех.
Снилось, как они стояли на крыше. Небо возвышалось над ними фиолетовым куполом с багровыми ободками вечерней зари. Мамины волосы развевал легкий ветер. Она ничего не говорила, крепко сжимая Олину ладошку в своей руке. Мир вокруг был сказочно прекрасен, и видно было, как где-то вдалеке, за городом, зеркальной ленточкой поблескивала река, а солнце, красное и раскаленное, как спиральки домашнего электрического обогревателя, погружалось за край огромной земли…
Странные сны, странные. После них Оля горько плакала. Но спросить у мамы, что это такое, Оля не могла решиться.
То, что она – чужая девочка, Оля узнала совершенно случайно...
. . . ДОЧИТАТЬ>>