Я вернусь туда. Мне не будет покоя, пока я не найду ее. Я верну ей ее амулет. А если окажется, что возвращать его некому, тогда я найду эту нечисть. Чего бы мне это не стоило. И чем бы это не закончилось.
Я Лейтенант, и это моя клятва. Теперь я живу, чтобы ее исполнить. И до той поры, другой жизни у меня не будет.
* * * * *
Самолет заходил на посадку. Внизу, через иллюминатор, уже были видны огоньки строений и светлые полосы дорог. А я чувствовал себя так, как будто прошло полжизни. За этот короткий, двухчасовой полет, я понял и осознал столько всего, что прилетел в Москву уже совсем другим человеком.
Теперь мне не понадобится много времени, чтобы привести дела в порядок. И если бы там, в аэропорту Нальчика, я смог очнуться пораньше, если бы у меня было больше времени, чтобы собраться и подумать. Я вообще не сел бы в этот самолет.
Приходя в себя и вспоминая все, что было. Глядя сверху вниз на эту цепь холодных гор, я понял очень простую и одновременно, очень важную вещь. Это не два разных мира. Тот, который остался там, в тех холодных и суровых горах. И этот, в котором я прожил всю жизнь. В котором я летаю на самолете и пользуюсь мобильным телефоном. Это один и тот же мир. Просто они, эти брат с сестрой, своим существованием, ненадолго разорвали мое представление о реальности. Но все это вместе, и есть настоящая реальность. А мир, в котором я привык жить, не более чем коллективное сознание. Наше общее сознание, современного общества людей. Пузырь, внутри которого только то, что не пугает нас, только то, чем мы можем управлять. А все остальное – за его пределами и для нас просто не существует. Но этот пузырь сознания, только защитный барьер. Созданный, и поддерживаемый не одним поколением людей. И он сам существует, только пока мы верим в него. Стоит лишь на миг открыть глаза и увидеть дальше и все. Его уже нет. И вот я стою у начала времен, в истинном мире. Где все соединено нитями прочных связей. Люди эволюционируют, и то, только технически, а мир всегда остается прежним.
Мои ценности в этом мире, моя ответственность, мои страхи – их просто нет на самом деле.
Привести дела в порядок? Какие дела? Все, что сейчас важно, это поговорить с мамой и сказать, чтобы она не волновалась. Вот и все.
Ей и нельзя волноваться. А моя поездка в какую-то таинственную Кабардино-Балкарию, которая где-то, страшно подумать, в горах Кавказа, и так порядком ее взволновала.
Можно конечно найти телефон, я помню ее номер наизусть. Но, боюсь, звонок с чужого номера встревожит ее еще больше, а не успокоит. А что я ей скажу? Потерял телефон, нет денег, и тут, на Кавказе, у меня появились неотложные дела. Я пока здесь задержусь, отпуск закончился – ну и черт с ней с работой. Когда вернусь, пока не знаю. Не волнуйся, у меня все хорошо.
Замечательно! Она, конечно, не станет после этого волноваться!
Что не делается, все к лучшему. Может и хорошо, что прилетел. Мне нужно срочно попасть домой и потом вернуться туда.
Я шагал по длинному проходу аэропорта, стараясь не обращать внимания на спешащую, кричащую и нервничающую толпу. Они все меня просто донельзя раздражали пустой суетой, которую сами же себе и придумали.
Я вдруг спохватился, что у меня же с собой нет денег. Значит, мне никак не попасть на перрон аэроэкспресса, зачем же я туда иду?
Ситуация незавидная, что же мне делать? Но я, к собственному удивлению, совершенно не испытывал волнения. Я чувствовал себя спокойно. Так, как будто просто думал о том, что взять сегодня на обед в столовке. Морковь по-корейски или овощной салат?
Я задумался всего на секунду. Ответ я уже знал, мне просто нужно идти туда, где такси, нужно идти к выходу. Просто по инерции мозг перебрал еще несколько вариантов, заранее зная, что они неверные. Мой мозг привык оценивать ситуацию, строить варианты развития событий, искать слабые места и отсеивать наиболее слабые решения.
Выполнять работу мозга, одним словом. Он не привык к тому, что решения могут подсказываться откуда-то еще. Притом вот так бесцеремонно, безо всяких зачем и почему.
Я повернулся и пошел в сторону выхода. При этом моя уверенность росла с каждым шагом. Выйдя, я осмотрелся вокруг. Вереницей подъезжали и отъезжали машины, люди торопились, сновали туда-сюда, катя за собой чемоданы. Желтые такси, черные лимузины, одинокие мужчины в деловых костюмах и целые семьи в пестрой одежде. Равномерный гул голосов и моторов время от времени прерывался более резкими и громкими звуками. Среди всего этого хаоса я моментально приметил нескольких, неподвижно стоящих людей. Они поглядывали в толпу и время от времени что-то говорили тем, кто проходил мимо. Таксисты.
Вот этот подойдет. Пришла откуда-то мысль, когда я смотрел на одного из них, высокого смуглого южанина. Скорее всего, гостя из ближнего зарубежья. На этот раз не раздумывая, я направился прямиком к нему. Когда я был уже совсем близко, он заметил меня и широко улыбаясь, спросил, с сильным акцентом:
- Таксы нада, да?
- Да, — Ответил я. – Поехали.
Он посмотрел на меня внимательно и молча развернувшись, пошел в сторону припаркованных машин. Я пошел за ним.
Вот так да, он не спросил, куда едем и не назвал цену. Как будто ему все равно. Опять, где-то внутри я чувствовал, что все нормально, так и должно быть. Но мозг был в замешательстве. Таксисты в аэропорту ведь так себя не ведут? Странная ситуация, как ни посмотри. У меня нет в кармане ни рубля, а я спокойно иду садиться в такси. А таксист в московском аэропорту не интересуется, куда мы поедем и сколько я готов заплатить. И все это, как будто, так и надо.
Садясь в машину, в старый-престарый синий мерседес, я назвал таксисту, успевшему усесться на водительское, адрес, который он так и не спросил, и стал смотреть в окно. Почти совсем темно, хоть у нас здесь в Москве темнеет позже, чем на юге. Я посмотрел на светящийся циферблат часов на панели – двадцать один сорок. Рейс должен был вылететь в семнадцать. Задержали, вылетел в девятнадцать двадцать вдруг почему-то, понял я. Хорошо, что задержали, а то так и остался бы сидеть там, в аэропорту…
Почему все так странно? И почему мне при этом так спокойно? Что во мне поменялось прошлой ночью, которую я вообще не помню? И что поменялось вокруг меня? Почему я вижу мир совсем не так как раньше? А так, как будто… Да, точно, вот оно. Я ощущаю себя вне этого мира людей, в котором прожил всю жизнь. Ощущаю себя не в своем мире и не в своем времени. Так, как будто я живу очень давно и знаю гораздо больше всех остальных людей. Как будто я не прежний Лейтенант, а кто-то совсем другой.
Мы доехали до моего дома примерно за час. И за все это время таксист ни разу не попытался заговорить со мной. Когда он остановился, я просто вышел из машины и захлопнул дверцу. Машина тронулась и выехала со двора, повернув на односторонний дублер шоссе. Я стоял, и молча смотрел вслед удаляющимся красным фонарям. Потом повернулся и пошел домой. Нет, я уже не был тем, прежним Лейтенантом.
* * * * *
Наш короткий звонок не успел замолкнуть, как за дверью раздались быстрые шаги. Наш лестничный пролет был освещен единственной тусклой лампочкой, а в квартире, в прихожей, ярко горел свет. Это было видно по яркой, светящейся точке в центре глазка. Вдруг он на секунду потемнел. За дверью раздался радостный возглас и быстрый, суетливый звук, отпираемого замка.
- Игорь! – Мама схватила меня и обняла. – Господи, как же я волновалась! Почему ты столько дней не отвечаешь?
- Телефон потерял, ма. А со мной все в порядке.
- Ну слава Богу, слава Богу! – Она вдруг разрыдалась. В соседней двери щелкнул замок и дверь, наполовину, приоткрылась.
- Никитишна, говорила же я тебе, все будет хорошо! Привет, Игорь! – Раздался голос соседки.
- Здравствуйте Марья Андреевна! – Отозвался я и поспешил закрыть за собой дверь.
- Пойдем скорее, голодный поди! – Воскликнула мама, не дав мне очухаться, и потащила меня на кухню, приговаривая по пути про настоящую домашнюю лапшу. Я совершенно не думал о еде весь день. Мне просто было некогда. И прошлый день не думал, тоже было не того. Сейчас же, слушая про лапшу, я почувствовал, как у меня буквально свело от боли желудок. Чуть не согнуло пополам. Я сел на свое место за кухонным столом, и стараясь унять желание схватить со стола кусок хлеба, стал наблюдать за радостно хлопочущей мамой. Она разожгла конфорку под большой кастрюлей, сняв с нее крышку и я моментально почувствовал аромат свежесваренной куриной лапши, от которого стало совсем плохо.
- Остыть уже успела, погоди две минутки, подогрею. Я помню, что рейс сегодня прилетает в семь, а домой ждать часов в десять, не раньше. Но все боялась, вдруг пораньше приедешь, а у меня не готово.
Она схватила тарелку и ложку, поставила у плиты. Достала из ящика половник и помешала лапшу, пощупав рукой кастрюлю сбоку.
- Я еще в пятницу позвонила. Вечером. Днем ты сам звонил, когда сказал, что поменял билет и прилетишь не в среду, а в понедельник в семь часов вечера. Я и обрадовалась. И все хорошо было, А вечером, вдруг стало так тревожно. Ни о чем думать не могу. А ты не отвечаешь. И потом так и не перезвонил. Андреевна все меня успокаивала, хотя, я ж вижу, сама не верит в то, что говорит. А я все звоню и звоню. Так и надеялась, что телефон потерял где-то. А прилетишь вовремя.
У нее снова покраснели глаза и она отвернулась. А я посмотрел в темное окно, где виднелись фонари нашего двора и, освещенные ими, круги света. Бедная мама, сколько ей пришлось пережить волнений за эти дни? А все из-за того, что наши родные связи сильнее, чем барьер нашего выдуманного мира. Сколько не внушай матери, что она не может ничего чувствовать на расстоянии, потому что мир устроен не так, она все равно чувствует. И как мы можем жить всю жизнь, и столького не замечать под самым своим носом?
Кастрюля зашумела и мама, снова взявшись за половник, налила мне полную тарелку, от которой шел пар. Поставив ее передо мной, она села напротив и, положив подбородок на ладонь, молча улыбалась.
А я, набросился на еду.
- Ты знаешь, ма, я должен полететь обратно. Ненадолго. – Заговорил я, когда поел, и она налила нам по чашке чая.
Я смог остановиться только после третьей тарелки, чувствуя сытость и сильную тяжесть в животе. Но все же, от предложенного чая с лимоном не смог отказаться.
- Как обратно? Туда, в эту Кабардино-Балкарию?
- Да, ма. Мне правда очень надо.
- А как же работа? Тебе же выходить уже в четверг?
- Да, я, может быть, не вернусь до четверга. Если что, предупрежу начальника. Если точно не буду успевать. – Мне не хотелось ничего приукрашивать и ни о чем умалчивать. Тем более, что я вообще не был уверен, что снова вернусь домой. Но и говорить все как есть было нельзя. Мама поверит. Но как же она меня тогда отпустит?
- Зачем тебе туда опять?
- Мне нужно вернуть одну вещь. Вот этот амулет. – Я достал амулет Зарины, из внутреннего кармана ветровки и показал ей. – Мне дала его одна девушка, и, так случайно получилось, что он остался у меня. А это ее семейная реликвия. Досталась ей от бабушки.
- А зачем же она его тебе дала? И где ты там с ней познакомился?
- Познакомился в горах. Больше, пожалуйста, ничего не спрашивай.
Мама посмотрела на меня внимательно, и хитрая искра промелькнула в ее глазах.
- Ну, ты знаешь, я вполне представляю себе, зачем парням отдают такие важные амулеты. И как зовут эту девушку?
- Зарина.
- Понятно. – Она снова хитро улыбнулась. - Ну, поезжай к своей Зарине, верни ей амулет. А, если тоже там забудешь что-то важное, пусть приезжает к нам.
Я отпил глоток из кружки, боясь поверить, что все так прекрасно сложилось. Теперь мне нужно как можно скорее возвращаться туда.
Допив чай, я зашел в свою комнату и достал из банки на верхней полке, отложенную, на черный день, небольшую сумму. На карточке тоже еще оставались кое-какие деньги. Их должно было хватить на билет.
Я подошел к столу и нажал кнопку включения компьютера. Экран засветился синим цветом, и появилась стартовая заставка. Я перевел взгляд на полки и посмотрел на фотографии, стоявшие в рамочках. Лейтенант и воспитанники военно-патриотического лагеря «Вымпел». Фотографии, сделанные совсем недавно, но как будто в другой жизни. Я смотрел на эти светлые, улыбающиеся лица и точно знал, что это прошлое. Мне никогда не вернуться туда.
Компьютер загрузился и я сел за стол, открывая браузер и заходя на сайт аэропорта.
Ближайший рейс на Нальчик вылетает в семь утра. Стоимость билета была немного выше обычной, но на карте на него как раз хватало. Так как денег у меня всегда бывало мало, я точно помнил все суммы, которыми располагал, буквально до рубля. Сама карточка осталась где-то в той хибаре у Каншао, в горах, но я всегда помню самые важные данные наизусть. Паспорт, телефоны, платежные реквизиты банковских карт.
Я вбил их в поле и нажал кнопку купить. Молнией обожгла мысль, что сейчас выскочит надпись, ввести код, присланный на телефон. А он там же где и карта, в затерянных дебрях кавказских гор. Колесико, по центру экрана вращалось не больше секунды, показавшейся мне очень долгой, и пропало. А вместо него появилась зеленая галочка и надпись, что оплата совершена успешно и билет отправлен на мою электронную почту. Я, с облегчением, вздохнул. Теперь можно остановиться, лечь и просто поспать несколько часов. Конечно, если я смогу заснуть. Я не чувствовал никакой усталости, мозг работал четко и очень быстро. Думая, что полежу и поразмышляю оставшиеся несколько часов до выхода, я, вставая из-за стола, все же поставил будильник. Телефона у меня больше не было, зато на полке, среди фотографий, стояли настольные часы. Подарок от ребят. Маленькие, пластмассовые, в виде мотоцикла с большим задним колесом, в котором размещался циферблат. Они громко тикали и в них был будильник. Третья, желтая стрелка, которая подводилась отдельной крутилкой. Я подошел к полкам и взял их в руки. Проверил, что все работает и установил желтую стрелку точно на четыре часа. Удивляясь самому себе, почему меня совершенно не волнует, как я доберусь до аэропорта, я прилег на свой сложенный диван. Я привык досконально планировать все, особенно в таких делах, как утренний вылет. Смотреть расписание аэроэкспресса, думать какой дорогой я выйду из дома, даже проверять цены на такси, на всякий случай. Сейчас же, все это казалось мне бесполезной возней, на которую не стоит тратить своего времени. И, незаметно для себя самого, я провалился в сон.
Продолжение: