Бой при Пас-Круге
Через восемь дней после побоища при Цорндорфе, то есть 22 августа (2 сентября) 1758 года, все русские войска соединились в Ландсберге. Здесь Фермор созвал военный совет. Совет постановил: отступать в Польшу на зимние квартиры.
И только не хлебнувший лиха при Цорндорфе генерал-поручик Румянцев подал особое мнение: стать на зимние квартиры в окрестностях Познани. Один против всех – решение принято: отступаем.
5 (16) сентября пришлось еще раз созывать совет. Фермор получил приказ Конференции стать на зимние квартиры в Бранденбурге. А перед тем еще побить прусскую армию Дона. Совет решил: выполнить приказ невозможно, но и отходить в Польшу нельзя. Решили отступать в Померанию.
Генерал-поручику Румянцеву приказано прикрывать отход. Находясь в арьергарде, он и дал пруссакам бой при Пас-Круге. Масштаб этого дела, на мой взгляд, не тянет на часто присваиваемое ему наименование «сражение».
Журнал военных действий армии Фермора отмечает, что за корпусом Румянцева увязалось около четырех батальонов пруссаков. Румянцев занимал позиции на правом берегу реки Плоен, пруссаки на левом. Их разделяла устроенная над болотистой долиной дамба.
Пруссаки установили батарею и вели неэффективный огонь по русским. Русские отвечали столь же безрезультатно. К девяти утра такая пальба Румянцеву надоела. Он приказал выдвинуть небольшой отряд с пушкой на самую дамбу.
Пруссаки сначала отвечали пушечным огнем. Но когда через реку переправились казаки, отошли.
Русские потери составили несколько раненых и один убитый. Казаки смогли захватить одного пленного. Несколько пруссаков было убито и ранено. Но главное, преследователи были сброшены с хвоста армии.
В тыловом корпусе
К зиме отношения между Фермором и Румянцевым несколько испортились. Видимо, командующий предъявил слишком много претензий Румянцеву по поводу бездействия его дивизии во время сражения при Цорндорфе. Румянцев считал такие обвинения уроном его чести. И, возможно, за словом в карман не лез.
Зимой и того, и другого отозвали в Петербург для разбора Цорндорфского сражения и разработки плана кампании 1759 года. На самом деле стоял еще вопрос о замене командующего, но на данный момент для Фермора всё обошлось благополучно.
Пруссаки зашевелились в феврале 1759 года, и оба генерала спешно выехали к армии. Однако Фермор уже не желал видеть в действующих войсках чересчур независимого и обиженного генерал-поручика.
Весной произошло новое распределение войск. И вот боевому генералу Румянцеву достается не дивизия в главной армии, а тыловой корпус. Его задачей является прикрытие магазинов, расположенных по Висле. Кроме того, корпус формировал маршевое пополнение для главной армии. А также собирал снабжение.
Задачи, безусловно, важные. Но Румянцев! О своем назначении он отозвался так: «За умертвление для себя немалое признаю».
Русские возобновили кампанию 21 апреля 1759 года. В этот день главная армия перешла Вислу и двинулась к Одеру. Фермор двигался медленно, наощупь.
Пока он пробирался между двумя реками, а Румянцев маялся от незначительности порученного дела, в Петербурге сменился ветер. 8 (19) июня пришел приказ о назначении нового командующего – Петра Семеновича Салтыкова.
Возвращение в строй
Салтыков прибыл в армию 19 (30) июня. И в тот же день отправил Румянцеву ордер (приказ):
«…повелевается главным командиром при корпусе на реке Висле оставить господина генерала-поручика Фролова-Багреева, а ваше сиятельство к армии взять. Того ради рекомендуется… с крайней возможнейшею поспешностью путь свой продолжать, дабы до выступления оной в дальний поход сюда прибыть могли».
Назначение Румянцеву новый командующий готовил знатное: 2-ю дивизию и удар прямо на Берлин:
«Я намерен, буде обстоятельства допустят, генерал-порутчика Румянцева с знатным деташементом к Берлину налегке отправить для взятия денежной контрибуции и сколько возможно лошадей и быков, також провизии».
Так Румянцев мог стать первым русским генералом, взявшим Берлин. Если бы не генерал Ведель и король Фридрих II. В их планы как-то не входило предоставить русским разгуливать по Бранденбургу как у себя дома.
Первым на русскую армию двинулся Ведель. Имея приблизительно 26 тысяч человек, он был уверен, что разобьет неповоротливую 40-тысячную армию Салтыкова. Это движение привело к сражению при Пальциге 12 (23) июля 1759 года.
Пошел Ведель по шерсть, а вернулся стриженным. Сражение он проиграл. Но кроме того, впервые пруссаки в крупном бою имели потери вше русских: 8 тысяч против 5 тысяч. Салтыков громко заявил о себе.
Румянцев не успел прибыть к этому событию в главную армию. Его дивизией в сражении при Пальциге командовал генерал-поручик Вильбоа. Но будучи младше в производстве в чин, Вильбоа уступил командование Румянцеву, когда тот всё-таки прибыл.
В городке Кроссен на Одере к русской армии присоединился австрийский корпус Лаудона. Главные силы австрийцев под командой фельдмаршала Дауна не спешили на соединение с русскими. Зато к ним спешил сам Фридрих.
Не зная еще о приближении Фридриха, союзники 20 (31) июля переместились во Франкфурт. То есть вышли на финишный бросок на Берлин. Однако 25 июля (5 августа) Салтыков получил сведения о том, что между Франкфуртом и Берлином находится армия Фридриха II. Бросок был отменен.
Салтыков отвел армию на позиции при Кунерсдорфе – близ Франкфурта на высотах правого берегу Одера. Фридрих ожидался от Кюстрина, а потому армия расположилась левым флангом к Одеру, правым на восток.
Но Фридрих обыграл русских. 31 июля (10 августа) им стало известно, что он переправился выше по течению. То есть обошел Салтыкова с тыла. Петр Семенович немедленно развернул армию на 180 градусов и принялся укреплять свой бывший тыл. Только времени пруссаки ему не оставили.
1 (12) августа 1759 года произошло сражение при Кунерсдорфе.
Продолжение:
------
Все материалы рубрики "Фельдмаршалы России":