Я начала с того, что долго прислушивалась к тому, что происходит снаружи. Однако там царила тишина.
Вспомнила любимую поговорку Крёстного – «Терпение и труд всё перетрут!» и приступила к работе над кирпичами. Крышка от бутылки, вода, заколка, оказавшаяся необычно прочной, стали моими инструментами. Мои похитители не знали с кем связались, я им покажу, как меня запирать! В свое время из детского сада сбежала, вскрыв замок, а мне было пять лет.
Спустя час я выковыряла целый кирпич. Пальцы у меня были сбиты до крови, но мои муки стоили того, я обнаружила в отверстии какой-то длиннющий (с ладонь) гвоздь и металлическую скобу. Ещё два часа, и я обогатилась новыми орудиями труда.
Опять прислушалась. По-прежнему было тихо. Порыскав по подвалу, как крыса, я обнаружила ещё одно упущение моих похитителей. Они даже не удосужились посмотреть, что находится под матрасом, а я под слоем земли нащупала дерево.
Используя скобу и гвоздь, я соскребла землю, и с восторгом обнаружила старый люк. Если дверь они наверняка караулили, с помощью каких-то нетленных, то этот люк – мой путь к свободе. Терять мне было нечего. Я, выдрав с корнем люк, отправилась в странствие по какому-то лазу, подбадривая себя шепотом лозунгами Колобка – «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от таких парнокопытных и подавно сбегу!»
Это был жуткий путь в полной темноте! Сначала я не спешила, потому что воздуха не хватало, и я мучилась от одышки, но, когда сзади меня земля с шорохом осела, я перепугалась. Однако, в памяти всплыло «Никогда не сдавайся!», и я вдохновилась на прорыв. Задыхаясь и скуля, скобой, гвоздем, заколкой и руками, я рыла, как крот, и рвалась вперёд.
Когда впереди забрезжил свет, я возликовала, но скоро налетела на какую-то преграду. Сзади опять послышался звук «Шмяк». Я поняла, что скоро мне нечем будет дышать, земля опять осела. Я ощупала преграду, осознав, что это земля, а в ней узкая щель. С тихим воплем:
– Господи, помоги! – стала, лихорадочно, скрести преграду.
Неожиданно прямо перед моим носом воткнулось что-то металлическое. Это было последней точкой в разжигании температуры для кипевшей во мне ярости. Я завыла и рванула это металлическое на себя. Кто-то так же отчаянно завопил, но мне уже было всё равно, я, раскидывая землю, почти ослепнув от земли, лезла вперёд.
Когда я выскочила в какой-то яме, то на меня смотрели с ужасом двое мужиков, непрезентабельно одетых и изрядно заросшие щетиной. Они попятились, причем один молился, крестясь обеими руками, а второй, приняв позу неандертальца на охоте, поднял лопату.
Я огляделась, пытаясь понять, где очутилась. Вот так-так! Я вылезла в свеже-выкопанной могиле. Представила, как выглядела, и поняла испуг мужиков. Решив, это использовать, стряхнула с волос землю, пристегнула грязную заколку, потом смигнула линзы, которые были засыпаны землей, из-за чего я плохо видела, потом взглянула в глаза мужика с лопатой. Тот, пискнув, потерял сознание.
Поражаясь тонкой душевной организации кладбищенских рабочих, я протянула руку, к тому, кто молился, и прошипела (говорить нормально я не могла – связки отказали).
– Телефон дай! Ш-ша!
Тот немедленно также брякнулся в обморок. Я обыскала его. Увы, телефона у него не было. Забрав лопату и, бессовестным образом, наступив на мужиков, я вылезла из могилы.
Вечерело. Осмотревшись, я догадалась, что нахожусь на старом городском кладбище. Порыскав, нашла колонку, умылась. Кое-как привела себя в порядок и отправилась в странствие по городу.
Я не боялась. Думаю, что теперь меня вообще никто не мог испугать. Люди от меня шарахались, но я упорно двигалась в сторону гостиницы.
Когда около меня остановилась машина, я подняла на изготовку единственное свое оружие – лопату, которую захватила в качестве трофея. Если эти опять нападут, то уж одного я точно зашибу до смерти. Из машины выскочили бледные Александр и Конрад. Они мгновенно сунули меня в машину. Мне стало так хорошо, что я расслабилась и, обнимая лопату, всплакнула.
Конрад и Александр нахмурились, а Вася расстроенно пробасил:
– Ну что ты, девочка! Мы бы всё равно нашли тебя.
– Ничего бы вы не нашли! Никогда! – я выла, размазывая землю по лицу. У меня невероятно болели ободранные руки. – Охохонюшки! Они что-то эдакое умеют, что фuг найдёшь. Даже прокляли меня.
– Твари! – прорычал Александр и встряхнул меня за плечи. – Рассказывай, как? Не молчи, Конни! Пожалуйста!
И тут на меня напал смех, потому что я вспомнила, что говорил Юрий, и что со мной произошло. Я хохотала и никак не могла остановиться.
Конрад рыкнул:
– Саша! Сделай что-нибудь! У неё истерика.
Я погрозила им кулаком, и прохрипела:
– Отвалите! Нет у меня истерики. Лучше скажите, бывают взаимоисключающие проклятья. Ну же!
Я оторопела, когда Александр обнял меня за плечи и почти нежно проговорил:
– Успокойся, Конни! Дыши и считай.
– Что считать?
– Тараканов! – взревел он.
Я вслух начала считать, шмыгая носом и поглаживая лопату:
– Раз – таракан, два – таракан, три…
Понимаю, что это глупо выглядело, но лопата была моим единственным другом. Я с ней всё кладбище прошла, и никто не смел ко мне и близко подойти. Александр опять орёт, нет, чтобы утешить! Пора ему объяснить, что так нельзя, но вместо этого я ляпнула:
– Ты не ори на меня, орденоносец!
Александр поперхнулся и почти прошептал:
– Откуда знаешь?
Я выпятила губы, как в детстве, когда дерзила родителям.
– А те, кто меня похитили, очень из-за этого расстраивались. Ну не могут они как-то тебе нaгaдuть. Не получается у них! Кстати, а за что орден дали?
– За то, что нескольких проституток за одну ночь oттpaxaл, – объявил Александр, и его глаза полыхнули, как у того мужика.
Вася прокашлялся.
– Не верь ему! Просто он помог девушкам осознать, что главное в жизни.
Васе я не поверила, а Александру поверила. Думаю, что делал это он с вдохновением. Жаль, что я никогда и ни с кем не занималась ceкcoм! Видимо, из-за какой-то генетической ошибки я родилась фригидной. Александр злобно засопел, и я опомнилась. Действительно, что это я? Сначала надо разобраться с проклятиями.
– Один мне пожелал сдoxнyть, второй пожелал жить и мучиться. А самое прикольное, что один со зла ляпнул, что если я из могилы живой выкопаюсь, то мне вернут то, что у крови было отнято. Эти прuдypкu считали, что такое невозможно.
На меня опять напал хохотун. Они угрюмо переглянулись, а Вася от огорчения даже крякнул:
– Пaдлы!
Александр, побледнев, прошептал:
– Не волнуйся, я поработаю с этим проклятьем.
– Да не надо! – великодушно отмахнулась я. – Вы же представить себе не можете, как я сбежала. Они же меня в подвал сунули, а я нашла вход в ещё более глубокий проход. Решила удрать через него, полезла, а проход сзади меня обвалился. Я копала, копала и прокопалась в могилу, которые рыли какие-то мужики. Прикиньте, я из могила выкопалась! Восстала! Так что жду, что вернётся моей крови, что когда-то кто-то отнял или лишил.
Александр попытался что-то мне сказать, но я протянула руку:
– Дай телефон или сам позвони Бобу.
– Зачем? – оскалился Александр.
– Надоело мне ничего не знать. Мне нужно узнать всё про проклятья.
Александр молча сунул мне планшет, ткнул куда-то и буркнул:
– Здесь теоретические основы. Читай, стажёр! Кстати, вы, сопляки, продули в споре.
– Подумаешь!
Эх! Жаль, что я раньше такого не читала! Оказалось, что проклятья – это многофункциональные программы, поставленные автором индивидуалистом. Цель программы – уничтожение рода человека. Передается не только потомкам по прямой линии. Все связанные кровью могут быть подвержены его действию. Эти программы способны при неправильном устранении сохранять резервные копии. Девяносто процентов хронических заболеваний вызваны когда-то поставленным проклятьем.
Однако программы ставили в соответствующих условиях и их можно было легко отключить, если знать как. Например, «венец безбрачья» очень легко снять, если не регистрировать брак в соответствии с законами данного общества. В следующем поколении программа уже не сработает. Чем больше стремятся узаконить брак, тем мощнее работает программа.
Есть специалисты, уничтожающие программы проклятий, но обычные целители, либо блокируют её, либо подкачивают позитивную энергию, и организм справляется сам. Если поставили несколько проклятий, то они начинают конкурировать, а иногда самоустраняются, как в моем случае.
К сожалению, многие программы наследуются, и тогда только специалисты того отдела, кто поставил программу, могут с ним справиться. Часто по незнанию активируется резервная копия. Например, с тем же «венцом безбрачия». Он рассчитан на определенные нормы нравственности. Если ты живешь в гражданском браке и вроде бы все хорошо, но одна мысль об обручальном кольце запускает резервную копию, и снова-здорово.
Порча – это тоже программа, но очень узкоспециализированная и никогда не наследуется. Снимается только специалистами. В отличие от проклятий, порча касается только здоровья, а не судьбы. Это база для будущих проклятий, потому что лишает человека, например из-за болезней, многих возможностей. Иногда порча снимается легко. Если знаешь, кто навёл порчу, то надо пойти в Храм и поставит свечу за его Здравие. Искреннее прощение злодея полностью разрушает порчу.
Сглаз – это программа, усиливающая вероятность негативного развития любых событий жизни человека. Можно сглазить самого себя. Экстрасенсы называют это пробоем в энергетическом поле человека. Снимается, как специалистом, так и самим человеком, который осознанно усиливает позитивную энергию за счет добрых поступков.
Я посмотрела на Старших. Те угрюмо усмехнулись, ничего не комментируя. И вдруг я увидела это… Я не знаю, как это называется, потому что ненавижу слово аура. Да и не аура это была. Конрад и Вася были окутаны светом, похожим на радугу. Через этот свет просвечивали их полыхающие мощь и сила. Мощь и сила были их личной природной защитой, а сполохи… Поняла! Это была защита тех, кто их любил. Это была истинная любовь, которой не страшна даже смерть. Их избранницы и помыслить не могли жизни без них. Я озадаченно потёрла лоб. Неужели Александр Сергеевич Пушкин что-то такое знал? Я с действа запомнила его выражение «Нет истины, где нет любви!».
Я осторожно посмотрела на Александра и опять увидела полыхающие багровым огнем крылья, окутывающие его. Только в одном месте… И смех, и грех, там, где располагалось его мужское достоинство, была радужная лента, опоясывающая его.
Он никого не может любить? Как и я? Боже! Как мне его жалко! Ведь классный мужик, а голос… Просто звёзды звенят. Как ни странно, но он очень походил на моего научного руководителя. Тот всё время, пока я училась в аспирантуре, шпынял меня по любому поводу, но на защите, дал блестящую характеристику. Вот и Александр, сразу дал почитать, когда я попросила, хотя раньше…
Стоп-стоп! Но ведь я раньше ничего не спрашивала! Считала, что они догадаются и дадут всё сами. Охохонюшки! А может нельзя давать, если ты не просишь?! Может это как-то вредит и дающему, и берущему? Ведь как появляются социальные паразиты, это ведь от избытка безудержной и глупой любви.
Старшие молчали, а я, пользуясь тем, что Конрад и Александр о чём-то тихо говорили, подумала, что неужели нет никого, кто мог бы ради Александра жить и дышать? А с другой стороны, как можно любить человека лишенного этого чувства? А если он сам никому не позволял себя любить, считая это бесчестным?
Мне стало стыдно от этих мыслей. Когда любишь, то ничего не требуешь взамен. Ничего! Ведь если ты любишь по типу ты мне, а я тебе, то вроде, как рынок получается. А если у кого-то кончил гореть огонь любви?
Господи, да как же тебе удаётся нас любить?! Мы ведь такие разные!
И тут я заплакала. Так мне стало жалко Бога. Он ведь ничего не требует взамен. Ничего! Хорошо, хоть есть какие-то монахини, которые его любят просто так, потому что он есть. Я мысленно попросила Бога о прощении, что никогда не верила в него, но ведь он помог мне вырваться из могилы. Конечно, не сам, но может за то, что я родилась такой, можно и его поблагодарить. Ведь благодарила же я маму и папу в день своего рождения. Эх! Хоть бы раз поблагодарила Бога!
Стоп! А ведь эти уроды где-то охотятся на моего двойника. Не зря же они всё время талдычили про двойников.
Нет, мне сейчас нельзя думать о любви! Пора подумать о возмездии для тех, кто убил дядю Пашу, ну уж если останусь жить, то тогда…
– Ну и дypa! – внезапно сказал Александр. – Зачем бы Он связывался со всем, если бы все с утра до вечера лбы расшибали, уверяя его в своей благонадежности.
Я подняла на него глаза. А ведь он прав. Каждый из нас создан не для того, чтобы тупо лоб расшибать, доказывая свою любовь. Человек должен иметь и профессию, и друзей, и любовь. Только тогда мы начинаем чувствовать себя цельными. Профессию и друзей найти легко, а с любовью сложнее. Ведь если кто-то требует: «Ты же меня любишь, то сделай…», то это что-то вроде паразитизма. Уверена, что там, Наверху, этого не надо. Особенно тому, кто истинно любит.
Вот и получается, что несмотря на то, что со мной произошли такие приключения, от которых и руки болят, и в голове звон, мне почему-то стало хорошо. Хорошо, что я жива, хорошо, что работаю в таком замечательном Отделе, хорошо, что встретила таких замечательных парней!
Продолжение следует...
Предыдущая часть:
Подборка всех глав: