Солнечные лучи едва пробивались сквозь плотные шторы, когда Наталья вошла в спальню. На полу, прямо посреди комнаты, снова валялись брошенные вчера вещи Виктора – грязная рубашка, носки, скомканные брюки. Она замерла на пороге, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения. Каждое утро одно и то же. Каждый божий день.
– Витя, – её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. – Ты опять разбросал свои вещи?
Муж что-то невнятно пробурчал, переворачиваясь на другой бок. Наталья подошла ближе к кровати, скрестив руки на груди.
– Я с тобой разговариваю! Ты снова оставил свои грязные вещи посреди комнаты? Я устала убирать за тобой...
Виктор нехотя приоткрыл один глаз: – Ну что ты с утра начинаешь? – он потянулся и зевнул. – Подумаешь, вещи... Какая разница, где они лежат?
– Какая разница? – Наталья почувствовала, как от возмущения перехватывает дыхание. – Я что, горничная? Или твоя мама? Почему я должна ходить и подбирать за тобой?
– Господи, Наташ, – Виктор сел на кровати, потирая заспанные глаза. – Ну что ты делаешь из мухи слона? Подумаешь, несколько вещей не убрал. Это же такая мелочь!
– Мелочь? – она схватила с пола его рубашку и швырнула в него. – Для тебя всё мелочи! И грязная посуда в раковине – мелочь, и разбросанные носки – мелочь, и крошки на диване – тоже мелочь! А то, что я каждый день, каждый чертов день хожу и убираю за тобой – это, по-твоему, тоже мелочь?
Виктор поморщился: – Ну началось... Может, хватит драматизировать? Подумаешь, не идеальный порядок. Мы же живые люди, а не в музее живём.
Наталья почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Пятнадцать лет брака, а он так и не понял. Не захотел понять.
– Знаешь что? – она медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. – Ты прав. Мы не в музее живём. И я тебе не экскурсовод, чтобы водить тебя за ручку и объяснять прописные истины. Хочешь жить в хлеву – живи. Но без меня.
Наталья вылетела из спальни, даже не обернувшись. В сердцах хлопнула дверью – и замерла посреди коридора, пытаясь отдышаться. Внутри всё кипело от обиды и злости. Прислонилась к стене, закрыла глаза. Непрошеные слёзы защипали глаза.
"Вот и поговорили", – горько усмехнулась она, утирая мокрые щёки. – "Пятнадцать лет вместе, а он так и не понял... Да что там понял – даже не пытается! Сколько можно это терпеть?"
В тот день Наталья не стала готовить завтрак. Впервые за пятнадцать лет. Просто собралась и ушла на работу пораньше, оставив разбросанные вещи Виктора там, где они лежали.
На работе она то и дело поглядывала на телефон, ожидая звонка или сообщения от мужа. Но экран оставался тёмным. "Ну и пусть", – думала она, с остервенением стуча по клавишам компьютера.
Вечером, вернувшись домой, Наталья застала привычную картину: брошенное полотенце на кровати, чашка с недопитым кофе на столе, скомканная газета на диване. Она прошла мимо всего этого на кухню, достала из холодильника йогурт и села ужинать.
– Нат, а ужин? – Виктор заглянул на кухню, удивлённо приподняв брови.
– А что ужин? – она спокойно посмотрела на мужа. – Я поела. Если хочешь – приготовь себе сам.
– В смысле "сам"? – он недоуменно уставился на неё. – Ты что, даже не собиралась готовить?
– Нет, – Наталья пожала плечами. – Я решила, что раз уж мы живём не в музее, как ты сказал, то и я не обязана быть твоей домработницей.
Виктор хмыкнул и демонстративно открыл холодильник: – Ну ладно, переночую как-нибудь без твоей стряпни. Не померю с голоду.
– Конечно, не помрёшь, – она поставила пустую баночку из-под йогурта в раковину. – Ты взрослый мужчина, справишься.
Следующая неделя превратилась в молчаливое противостояние. Наталья перестала убирать за мужем, готовить, стирать его вещи. Теперь она проводила вечера в своей комнате с книгой или ноутбуком. А по выходным стала ходить в бассейн – давняя мечта, до которой всё никак не доходили руки.
– Куда это ты собралась? – спросил как-то Виктор, увидев её с спортивной сумкой.
– В бассейн, – ответила она, застёгивая куртку. – Давно хотела записаться.
– А обед?
– А что обед? – она посмотрела на часы. – Уже час дня, ты взрослый человек – сообрази себе что-нибудь.
Виктор что-то проворчал себе под нос, но Наталья уже закрыла за собой дверь. Впервые за долгое время она чувствовала себя... свободной? Да, пожалуй, именно так. Свободной от бесконечных обязанностей, от необходимости всё время подстраиваться, угождать, терпеть.
В бассейне она познакомилась с приятной женщиной своего возраста, Мариной. После плавания они выпили кофе в местном кафе, и Наталья с удивлением обнаружила, как давно у неё не было простого, душевного разговора.
– Знаешь, – сказала Марина, помешивая свой капучино, – иногда нужно отпустить вожжи, чтобы что-то изменилось. Мужчины как дети – пока всё делаешь за них, они и не почешутся.
Наталья грустно улыбнулась: – 15 лет делала всё сама. Думала, оценит, поймёт. А он... он даже не замечал.
– Ну вот пусть теперь заметит, – подмигнула Марина. – Иногда полезно встряхнуть болото.
Вернувшись домой, Наталья увидела, что Виктор всё-таки помыл посуду. Правда, сковородка была отмыта кое-как, а на плите остались пятна от пригоревшего масла. Но это было начало. Крошечное, едва заметное, но – начало.
В субботу Виктор вернулся домой раньше обычного – забыл на работе важные документы. Собирался быстро забрать папку и уехать обратно, но у двери квартиры замер, услышав голоса. Наталья разговаривала с кем-то на кухне.
– ...я просто устала, Марин. Понимаешь? – голос жены звучал надтреснуто. – Каждый день одно и то же. Прихожу с работы – везде бардак. А ему хоть бы что! Вчера опять носки по всей квартире раскидал. Утром смотрю – и газета на полу валяется, и тарелка грязная на столе...
– А ты с ним говорила? – голос Марины звучал мягко, участливо.
– Сто раз! – Наталья всхлипнула. – Думаешь, не пыталась? Только без толку всё. Он не слышит. Или не хочет слышать. Для него это всё – мелочи. А я... я так больше не могу.
Виктор прислонился к стене, чувствуя, как внутри что-то сжимается. Он никогда не слышал, чтобы жена говорила таким тоном – усталым, безнадёжным.
– И что думаешь делать? – спросила Марина после паузы.
– Не знаю... – Наталья тяжело вздохнула. – Иногда думаю – может, развестись? Я ведь ещё не старая. Может, встречу кого-то, кто будет ценить...
– Ты серьёзно про развод?
– А что делать? Я ведь живой человек, а не робот-уборщик. Мне тоже внимание нужно, забота. А он... он даже не видит, сколько я для него делаю. Вернее, делала...
Виктор осторожно попятился к двери. Руки дрожали, когда он доставал ключи. Вышел на улицу и долго сидел в машине, уставившись в одну точку.
"Развод?" – эта мысль оглушила его как удар. Он вдруг представил их квартиру без Натальи. Без её запаха. Без её смеха на кухне по утрам. Без её привычки петь, когда она гладит бельё...
Память услужливо подкинула картинки: вот Наталья в начале их брака – молодая, весёлая, готовая свернуть горы. Вот она хлопочет по дому, что-то напевая. Вот ждёт его с работы с ужином. А вот – нынешняя Наталья: уставшая, с потухшими глазами, всё чаще молчащая в ответ на его слова.
"Как же я не видел?" – он с силой ударил по рулю. – "Когда всё успело так измениться?"
Перед глазами встала сегодняшняя квартира: разбросанные вещи, немытая посуда, скомканные газеты... Он вдруг увидел всё её глазами – весь этот бардак, который она убирала изо дня в день. Пятнадцать лет убирала. А он даже спасибо не говорил, считал, что так и должно быть.
Виктор достал телефон, открыл заметки. Руки всё ещё подрагивали, но он начал писать:
"Наташа, любимая..."
Наталья вернулась из бассейна и замерла на пороге квартиры. В воздухе витал незнакомый запах – что-то явно подгорело. На кухне гремели кастрюли.
– Витя? – она осторожно заглянула на кухню и не поверила своим глазам.
Муж, в её фартуке, колдовал у плиты. На столе громоздилась гора немытой посуды, на полу – рассыпанная мука, а на плите что-то подозрительно шипело.
– А, привет! – он обернулся, смущённо улыбаясь. – Я тут решил ужин приготовить... Правда, пока не очень получается.
Наталья молча разглядывала кухонный хаос. На столе, среди посуды, лежал её планшет с открытым рецептом.
– Ты готовишь? – она всё ещё не могла поверить в происходящее.
– Пытаюсь, – он виновато развёл руками. – Хотел сделать тебе сюрприз. Но, кажется, немного не рассчитал свои кулинарные таланты.
Наталья заметила на холодильнике записку, приклеенную магнитом. Подошла ближе.
"Наташа, любимая! Пятнадцать лет я принимал как должное всё, что ты для меня делала. Каждый твой завтрак, каждую выстиранную рубашку, каждую убранную мною же разбросанную вещь... Я был слеп и глух. Не видел, как ты устаёшь. Не слышал, как ты просишь о помощи.
Ты права – я вёл себя как избалованный ребёнок. Считал, что все эти "мелочи" не важны. А ведь из этих мелочей состоит наша жизнь. И ты всё это время пыталась сделать её уютной, тёплой, красивой. А я только мусорил и разрушал то, что ты создавала.
Прости меня. За каждый раз, когда я обесценивал твой труд. За каждый носок на полу. За каждое "подумаешь, мелочи!"
Я не хочу тебя терять. И я знаю – одних слов мало. Поэтому я учусь. Учусь быть лучше. Учусь замечать и ценить то, что ты делаешь. Учусь помогать, а не мешать.
Дай мне шанс доказать, что я могу измениться. Люблю тебя. Витя."
Наталья перечитала записку дважды, чувствуя, как к горлу подступает ком. Обернулась – Виктор стоял рядом, протягивая ей чашку чая.
– Я даже убрал все свои вещи, – сказал он тихо. – И носки постирал. Сам. Правда, они почему-то все серые теперь...
Она неожиданно рассмеялась сквозь слёзы: – Ты что, постирал белые носки с джинсами?
– А их нельзя было? – он почесал затылок. – Вот видишь, сколько всего я не знаю и не умею! Научишь?
Наталья посмотрела в его глаза – такие виноватые и одновременно полные надежды. Потом оглядела кухню: – Пожалуй, начнём с азов. Например, с того, что готовить надо в фартуке, а не в белой рубашке.
– Это я уже понял, – Виктор показал на пятно от соуса на рукаве. – Знаешь, я тут подумал... может, составим график? Ну, кто что делает по дому? Я серьёзно – хочу научиться всему. Не хочу больше быть обузой.
Наталья молча шагнула к нему и обняла, уткнувшись носом в плечо. От рубашки пахло мукой и почему-то корицей.
– Ты не обуза, – прошептала она. – Ты просто... немного непутёвый. Был.
– А сейчас?
– А сейчас... – она подняла голову, улыбаясь, – сейчас мы будем учиться жить по-новому. Вместе. И начнём... – она потянулась к плите, – ...с того, что выключим эту несчастную сковородку, пока твой соус окончательно не превратился в уголь.