– Что ты из меня монстра делаешь? – Иннокентий хохотнул. – Да ты просто всегда хотела быть главной! Всё под себя, всё контролировать. Я чуть начинаю что-то своё – ты сразу в штыки. «А как же ипотека, а как же дети?» Задушила все мои начинания!
– Да лучше бы задушила! – Карина чувствовала, как дрожат руки. – Ты три раза в бизнес уходил. И каждый раз я верила, ждала, тянула всё одна. А ты возвращался – и снова на мою шею!
– Что ж, раз развод неизбежен, давай хотя бы имущество поделим без суда, – Карина старалась говорить спокойно. – Машину, я так понимаю, ты забираешь?
– Да, машину себе, гараж продадим и деньги пополам, – Иннокентий пристукнул ручкой по блокноту. – И раз уж начали с крупного, сразу про квартиру. Её тоже, конечно, пополам.
Карина вздрогнула, словно от удара. В тусклом свете кухонной лампы её лицо стало мертвенно-бледным.
– Что? – вскрикнула она и тут же зажала рот. Детей бы не разбудить.
– Ну а как иначе? – Иннокентий пожал плечами. – Совместно нажитое имущество...
– Я одна плачу за нашу ипотеку, квартира моя, – голос Карины дрогнул от отчаяния.
– Кариш, ну что за глупости? – Иннокентий усмехнулся. – То, что ты платишь, ничего не значит. Мы в браке – всё общее.
В тёмном окне отражались их силуэты: она, сгорбившаяся над чашкой, и он – прямой, уверенный в своей правоте.
– Ты... – Карина резко поднялась, опрокинув чашку. Чай растекся по столу. – Ты же сам говорил: «Плати сама – будет твоя»! Сколько раз ты это повторял? А теперь... – она задохнулась от возмущения. – Нет, значит, точно через суд. И не смей больше заикаться про «всё общее»!
Карина до боли сжала кулаки, глядя на самодовольную ухмылку мужа. Перед глазами пронеслись воспоминания пятилетней давности – как покупали эту квартиру.
Тогда всё казалось таким правильным: дети подрастают, однокомнатная становится тесной. Нашли хороший вариант – трёшка в соседнем районе. Конечно, без ипотеки не потянуть, но они были уверены – справятся. Иннокентий работал менеджером в автосалоне, она – бухгалтером. Два стабильных дохода, что может пойти не так?
Первые три месяца платили вместе. А потом Иннокентий заявил, что у него появилась возможность стать управляющим партнёром в новом бизнесе. Нужно вложиться, но через полгода прибыль всё окупит.
– Кариш, ну ты же понимаешь – такой шанс упускать нельзя! – горячо убеждал он. – Давай ты пока одна поплатишь ипотеку, а как дело раскрутится – я с процентов всё верну!
Она поверила. Как не поверить – муж, отец детей... Согласилась затянуть пояс потуже. Только бизнес не пошёл. Три месяца – и партнёры разбежались. Иннокентий вернулся в автосалон, но уже на меньшую зарплату.
– Ничего, – успокаивал он, – это временно. А ипотеку ты пока потяни, ты же справляешься. Зато квартира твоя будет, если что.
Это «если что» он повторял всё чаще. А она впряглась в двойную работу – днём в офисе, вечером удалённая бухгалтерия. Научилась жить на пять часов сна. Когда Лидия болела воспалением лёгких, влезла в долги, но платёж внесла вовремя.
Все пять лет – одна. Ни разу не пропустила, ни разу не опоздала. А он... «Всё общее»... Год назад, после очередной его неудачной затеи с бизнесом, она заикнулась про ипотеку. «Да ладно тебе, – отмахнулся муж, – плати сама, зато квартира твоя будет. Мало ли что в жизни случится».
Вот и случилось. Муж нашёл себе другую женщину, о чём Карина узнала совершенно случайно буквально на днях. Несколько дней не знала, куда себя деть, а потом успокоилась и решила не устраивать войну, а спокойно развестись. Только какое уж тут спокойно, если у нее и детей хотят забрать половину квартиры.
– Что ты так завелась? – Иннокентий откинулся на спинку стула. – Подумаешь, платишь... У тебя и зарплата выше. А я, между прочим, всё это время семью обеспечивал.
– Обеспечивал? – Карина с трудом сдерживала голос. – Чем? Своими прожектами? Из-за твоих «шансов всей жизни» я одна тяну и ипотеку, и детей.
– То есть это я виноват? – прищурился он. – Кто тебя просил сразу трёшку брать? Взяли бы двушку...
– Кто меня просил?! – Карина почти кричала. – Это ты настаивал на трёх комнатах! «Детям нужно личное пространство», помнишь такие слова? А теперь что? Решил на мне отыграться за все свои неудачи?
– Что ты из меня монстра делаешь? – Иннокентий хохотнул. – Да ты просто всегда хотела быть главной! Всё под себя, всё контролировать. Я чуть начинаю что-то своё – ты сразу в штыки. «А как же ипотека, а как же дети?» Задушила все мои начинания!
– Да лучше бы задушила! – Карина чувствовала, как дрожат руки. – Ты три раза в бизнес уходил. И каждый раз я верила, ждала, тянула всё одна. А ты возвращался – и снова на мою шею! Да у тебя даже идеи одинаковые были – то автозапчасти, то автомойка, то прокат машин...
В коридоре вспыхнул свет. На пороге кухни появилась заспанная Лидия в пижаме с единорогами.
– Мам? Пап? Что случилось?
Карина осеклась на полуслове. Иннокентий поднялся из-за стола:
– Ничего, Лидок. Родители просто разговаривают. Иди спать.
– Опять ругаетесь? – в голосе дочери зазвенели слёзы. – Вы теперь всё время ругаетесь...
– Лидочка, – Карина шагнула к дочери, но та отступила.
– Хорошо, что хоть Савка не слышит, – Лида обхватила себя руками. – Он бы испугался.
– Не надо волноваться, – Иннокентий потёр переносицу. – Мы уже заканчиваем.
– Правда? – Лида переводила взгляд с отца на мать. – Больше не будете кричать?
Карина смотрела на дочь – тоненькую, испуганную, так похожую на неё саму в детстве. Когда-то она тоже вот так выбегала на крики родителей. Те развелись, когда ей было четырнадцать. Тогда она поклялась, что её дети никогда... А теперь всё повторяется.
– Иди спать, солнышко, – Карина через силу улыбнулась. – Всё хорошо.
Лидия постояла ещё секунду, потом развернулась и медленно пошла к своей комнате. В коридоре снова погас свет. Карина смотрела в темноту коридора, где только что стояла дочь. Внутри всё сжималось от боли и стыда.
– Вот видишь, до чего довела? – процедил Иннокентий. – Детей разбудила.
– Я довела? – Карина сжала кулаки. – Это ты...
– Всё, хватит, – он резко поднялся, едва не опрокинув стул. – Раз по-хорошему не получается, решим через суд. А сейчас я ухожу. К родителям поеду, там переночую.
– Давно пора, – выдохнула Карина.
Иннокентий прошёл в прихожую. Она слышала, как он долго возится с курткой, как звенят ключи. Наконец щёлкнул замок, хлопнула входная дверь. В опустевшей квартире звенела тишина, только с улицы доносился приглушённый рокот мотора – муж прогревал машину. Через пару минут звук стал тише и растворился в ночи.
Всё. Теперь действительно всё.
На следующее утро Карина взяла отгул. После звонка Надежде, давней подруге и опытному семейному юристу, в голове появился план.
– Кариш, смотри, – говорила подруга. – Раз дети остаются с тобой, можно требовать увеличения твоей доли в интересах несовершеннолетних. Собери документы по их занятиям, по школе. Сколько лет вы в районе живёте?
– Пять. С переезда в эту квартиру.
– Отлично. Это их дом, их среда. У них тут друзья, школа, они в ней с первого класса учатся.
Дождавшись, пока дети уйдут в школу, Карина достала папку с документами. Договор с музыкальной школой – Лидия занимается третий год, педагог хвалит. Савелий ходит в спортивную секцию в соседнем квартале. Поликлиника с хорошим врачом, они пару раз участок меняли, пока её нашли: опытная, внимательная, заботливая, никаких лишних назначений.
В дверь позвонили – пришла Надежда.
– Вот, – Карина разложила документы. – Музыкалка через дорогу, спортивная секция рядом. У Лиды все подруги здесь, они с первого класса вместе...
– Сходи в школу, возьми характеристики, – посоветовала Надежда, просматривая бумаги. – Пусть классные руководители напишут, что ты активно участвуешь в жизни класса, всегда на родительских собраниях. Думаю, они не откажут – тебя же все знают, а Иннокентия и на первое сентября никогда не было.
С детьми было сложнее всего. Савелий не понимал, почему папа больше не живёт дома. Лидия делала вид, что всё нормально, но Карина видела – дочь переживает.
– Мам, – спросила как-то Лида, – а мы правда можем переехать?
– Я сделаю всё, чтобы остаться здесь.
– А если не получится? Тут же все мои подруги, и музыкалка... И Ленка говорит, когда они переезжали, ей так тяжело было на новом месте привыкать. Совсем другая школа, учителя незнакомые...
Карина обняла дочь:
– Не переживай. Мы постараемся сохранить наш дом.
Адвокат Иннокентия оказался молодым и напористым:
– Мой доверитель имеет равные права на квартиру. Почему он должен отказываться от своей доли?
– Потому что речь о благополучии детей, – парировала Надежда. – У нас есть документы, подтверждающие их устоявшийся быт в этом районе. Смена школы и района негативно скажется на их развитии.
Последняя встреча для мирного урегулирования состоялась в кабинете Надежды. Иннокентий сидел, отвернувшись к окну.
– Послушай, – Карина старалась говорить спокойно. – Детям нужен дом. Настоящий дом, а не угол в однушке. Ты же сам хотел для них лучшего, помнишь?
– А обо мне кто подумает? – он резко повернулся. – Мне что, всю жизнь по съёмным квартирам?
– У тебя есть варианты. Продашь гараж, возьмёшь ипотеку...
– Нет, – отрезал он. – Только равный раздел.
Надежда собрала бумаги:
– Что ж, тогда встретимся в суде. Там и решим, что важнее – ваше право на равную долю или благополучие детей.
Вечером Карина сидела на кухне, слушая, как дети готовятся ко сну. Из комнаты Лидии доносились звуки гамм – дочь готовилась к завтрашнему уроку музыки. Савелий раскладывал форму для утренней тренировки. Обычный вечер. Родной дом. Неужели придётся всё это потерять?
Вы правы. Переделаем развязку с учетом реальных цен и логики ситуации:
Карина сидела на кухне, в который раз перечитывая решение суда. «В интересах несовершеннолетних детей... учитывая сложившийся порядок их жизни... постановляет: выделить Севастьяновой Карине Михайловне две трети доли в праве собственности...»
Последний платёж по ипотеке она внесла ещё на прошлой неделе – пять месяцев судебных разбирательств дали возможность закрыть кредит. Но радости от этого не было – предстоял ещё один сложный разговор.
Иннокентий приехал точно в назначенное время. Вошёл, привычно кивнул на кухню – сколько разговоров они тут провели за пятнадцать лет.
– Ну что, добилась своего? – он опустился на стул. – Две трети твои. Будешь выкупать мою долю?
– У меня есть предложение, – Карина достала заранее подготовленные документы. – Мои доли в машине и гараже – на твою треть квартиры. И немного доплачу.
– И сколько предлагаешь? – Иннокентий взял документы.
– Триста тысяч, – Карина протянула расчёты.
– Мало!
– Нормально. Ты смотрел, сколько твоя доля стоит? Не такие уж космические деньги.
– Если бы пополам поделили квартиру, я бы смог купить однушку, а на триста тысяч я что куплю?
– Откроешь очередной бизнес, ты ведь что-то такое говорил за месяц до того, как…
Иннокентий побарабанил пальцами по столу. Она знала этот жест – муж всегда так делал, когда прикидывал варианты.
– Пятьсот, – сказал он наконец.
– Четыреста, – Карина пододвинула чашку с остывшим чаем. – Савелий спрашивал про тебя вчера, – добавила она тише. – Говорит, соскучился.
– Не дави на жалость.
– Я не давлю. Просто... может, хватит уже воевать?
Он молчал долго. Потом медленно кивнул:
– Ладно. Завтра к нотариусу?
– Да, я договорилась на одиннадцать.
Когда за Иннокентием закрылась дверь, она прошла по квартире. Детская, где Савелий раскидал свои машинки. Комната Лиды с постерами её любимой группы. Большая спальня, которая теперь только её.
Пять лет назад они въезжали сюда вчетвером. Теперь их трое, но это всё равно их дом. Теперь – точно их.