— Ты хоть понимаешь, как это выглядит? — Катя стояла посреди комнаты, уперев руки в бока. Её голос дрожал от ярости, но она всеми силами старалась сохранять контроль. — Вся моя жизнь — это враньё! Ты же говорил мне, обещал! А теперь что?
Сергей опустил взгляд на пол. Его пальцы нервно стучали по краю старого стола, который он сам собрал ещё много лет назад.
— Не драматизируй, Катя, — пробормотал он, стараясь сохранить спокойствие. — Ты молодая, у тебя ещё всё впереди. Всё это... не стоит таких эмоций.
— Не стоит?! — Катя сорвалась на крик. — Ты издеваешься? Не стоит?! Я столько лет жила с этим обещанием, строила планы! А ты даже сказать мне не можешь по-человечески, что происходит!
Она сделала шаг к нему, её лицо пылало от обиды и гнева. Сергей поднял глаза, встретив её взгляд, полный злости.
— Я не хотел тебя расстраивать, — тихо сказал он. — Всё же ради тебя. Ты это понимаешь?
Катя расхохоталась, но в её смехе было больше боли, чем веселья. Она отвернулась к окну, будто пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Ради меня? Вот как? — она оглянулась через плечо. — Ради меня ты врал мне в лицо все эти годы? Знаешь, чего я больше всего боюсь? Что ты врёшь и сейчас.
Сергей тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу.
— Не заводись, Катя. Ну о чём ты? Всё же нормально. Ты почти взрослый человек, думай о будущем.
— Будущем? — её голос задрожал. — Какое у меня будущее, если ты всё это время просто скрывал правду? Ты хоть представляешь, каково мне это слышать? Ты ведь прекрасно знал, что я только этого и ждала.
— Хватит! — неожиданно повысил голос Сергей, резко вставая со стула. Его лицо побагровело, и руки дрожали. — Думаешь, мне легко это говорить? Думаешь, я специально?
Катя замерла, ошеломлённая его вспышкой. Сергей выдохнул, пытаясь взять себя в руки.
***
Сергей никогда не думал, что жизнь повернётся так. Ещё семь лет назад всё было иначе: его жена Лена была здорова, Катя ещё ходила в начальную школу, и жизнь, хотя и была скромной, казалась понятной и предсказуемой.
Но внезапная болезнь жены разрушила всё, как ураган, сметая привычный уклад. Лена ушла всего за несколько месяцев, оставив Сергея одного с маленькой дочкой и двумя квартирами.
В их распоряжении была двухкомнатная квартира в хрущёвке, где они жили, и однокомнатная, доставшаяся от бабушки Лены. Это наследство казалось благословением — страховкой на будущее. Тогда Сергей, опускаясь на колени перед маленькой Катей, торжественно произнёс:
— Когда ты вырастешь, эта квартира будет твоей.
Эти слова были сказаны искренне, почти с облегчением, будто они гарантировали безопасность в мире, который внезапно стал слишком непредсказуемым.
Но реальность оказалась суровой. После смерти Лены остались огромные счета за неэффективное лечение, расходы росли, а доходы оставались прежними. Работа на стройке не позволяла тратить много времени на воспитание дочери.
Он стал брать подработки — мелкий ремонт, доставка стройматериалов. Иногда ему приходилось уходить рано утром и возвращаться поздно ночью, почти не видя Катю.
Девочка, некогда тихая и застенчивая, с возрастом становилась всё более замкнутой. Она часто сидела одна в своей комнате, молча рисуя или читая книги.
Сергей чувствовал вину за это одиночество. Он компенсировал его подарками: дорогой куклой на день рождения, новыми роликами летом, планшетом, когда она пошла в седьмой класс.
Но время шло, и Катя взрослела. Её характер менялся, становился сложнее. Переходный возраст был испытанием для обоих. Она требовала больше: внимания, денег, свободы.
Сергей же, уставший от бесконечной гонки, шёл на уступки, стараясь хоть чем-то сгладить их напряжённые отношения.
Тем временем долги накапливались. Денег катастрофически не хватало. И в какой-то момент Сергей принял решение, которое показалось ему единственно возможным: он продал бабушкину квартиру.
Это решение далось ему тяжело. Он понимал, что разрушает обещание, данное дочери, но другого выхода не видел. Он верил, что Катя ничего не узнает и что он сможет исправить ситуацию. Он придумал легенду: квартира сдаётся. Эти деньги он тратил на погашение долгов и обеспечение их жизни.
Катя поверила. Её мечты о «своём доме» казались далёкими, но достижимыми. После школы она начала всерьёз говорить о переезде. Сергей избегал разговоров, надеясь, что сможет что-то придумать.
Но чем старше становилась Катя, тем больше в её голосе звучало требований. Она мечтала об институте, новой жизни и своей квартире. А Сергей всё больше ощущал груз вины за ложь, которая росла, как снежный ком.
Накануне её 19-летия терпение Кати иссякло. Она начала обсуждать с отцом планы на переезд.
— Я хочу покрасить стены в голубой. Там ведь ничего такого не осталось, да? — спрашивала она, имея в виду бабушкину квартиру.
Сергей делал вид, что не слышит, и быстро менял тему.
— Пап, а можно я съезжу посмотреть квартиру? Мне нужно решить, где будет диван, — продолжала она, уже уверенная в том, что квартира — её.
Каждый такой разговор был для него мучительным. Вскоре он понял, что правда неизбежно выплывет наружу.
***
Сергей поднял глаза, встретив взгляд дочери. Она сидела напротив, напряжённая, словно боялась, что сейчас услышит что-то ещё хуже. Он собрался с мыслями и начал говорить, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Когда твоей мамы не стало, всё пошло наперекосяк. Денег не хватало, долги копились, и, честно сказать, я не знал, как дальше жить. Но тогда я думал только об одном — ты не должна этого почувствовать.
Катя молчала, но её взгляд оставался настороженным.
— Бабушкина квартира… — продолжал он, словно перебирая в голове события. — Я знал, что она могла бы стать твоей. Я хотел, чтобы так и было. Но когда пришло время выбирать, пришлось принять другое решение. Если бы я её не продал, мы бы тогда, скорее всего, остались без ничего. Коммуналка, школа, твои книги, одежда… Всё это деньги.
— Но почему ты молчал? — Катя перебила его, и в её голосе звучала смесь обиды и растерянности. — Ты мог сказать. Я бы поняла.
Сергей усмехнулся, но в этом смехе не было радости.
— Ты бы поняла? Ты тогда даже не знала, что такое коммунальные счета. А я боялся. Боялся, что ты увидишь, как всё плохо. Что потеряешь эту… веру в меня.
— Ты сам это сделал, — резко сказала Катя. — Ты сам всё разрушил.
Сергей вздохнул, покачав головой.
— Знаешь, Катя, ты всё время говоришь о себе. О том, что я разрушил, что я тебе должен. А ты хоть раз подумала, каково это — быть одному, отвечать за всё? Как я приходил домой с работы, зная, что завтра опять будет не хватает денег?
Катя нахмурилась, её обида начала уступать место сомнению.
— Но ведь я ждала, я надеялась.
— И я надеялся, — перебил её Сергей. — Каждый день. Надеялся, что смогу вернуть то, что потерял. Но жизнь не даёт нам второго шанса, Катя. Я сделал всё, что мог, чтобы тебе было хорошо.
Они замолчали. Напряжение в воздухе словно давило на обоих, но в этой паузе было что-то освобождающее.
— Я… — начала Катя, но её голос сорвался. Она опустила взгляд. — Наверное, ты прав. Я не думала об этом. Только о себе.
Сергей смотрел на неё, и его лицо впервые за вечер смягчилось.
— Я не идеальный отец, Катя. Но ты для меня — самое важное. И всегда была.
Она подняла на него глаза, полные слёз.
— Прости, — тихо сказала она.
Сергей улыбнулся, хотя в этой улыбке было больше грусти, чем радости.
— Всё в порядке. Давай забудем об этом и попробуем заново.
— Хорошо, — кивнула Катя. — Я хочу… чтобы всё было по-другому.
Они перешли на кухню, где Сергей разогрел ужин, оставшийся с обеда. За столом разговор шёл уже о другом: о том, как Катя поступит в университет, какие планы у неё на лето, чем они могут помочь друг другу.
Квартира больше не казалась главной темой. Катя, впервые за долгое время, смотрела на отца не как на врага, а как на человека, который всегда был рядом
Она осознала, что главная ценность — это они вдвоём, их семья.
За окном гас свет, но внутри квартиры стало как-то теплее.