«…Расписались Иваныч с Пелагеей в пятницу, а праздновать решили на следующий день. Главврач приказал госпитальной столовой приготовить праздничный стол. Повара постарались на славу и даже напекли пирогов.
Медсестры украсили столовую бумажными фонариками и цветами, из ярких лент сделали гирлянду, а из нее выложили имя Пелагеи и Сергея. Получилось очень красиво. Столовая заметно преобразилась, превратившись в праздничный зал.
Были приглашены все желающие поздравить доктора и Пелагею. Народу собралась столько, что пришлось принести столы из соседнего отделения и выставить их в коридоре. Звучали поздравления, шутки, напутствия молодым».
Часть 89
Зашли в ординаторскую, Пелагея сняла протез, Иваныч ахнул:
— Немедленно обрабатывать, — проговорил он обеспокоенно. — И не носить неделю минимум.
Без посторонней помощи он сам приготовил все необходимое и отработал раны Пелагее.
— Ну что, теперь домой, умываться, раздеваться? — спросила Палаша. — Сейчас всю красоту смою и снова стану… — она запнулась.
Но Иваныч пришел ей на выручку:
— Еще красивее!
— Да прям уж! — смутилась Пелагея.
— Для меня ты всегда прекрасна. Ты разве не помнишь, в каком состоянии тебя Настенька привезла? И все равно ты была красивая!
— Сережа, ну будет, будет! Давай домой, отдыхать. Устала я! Пущай народ веселится, танцует. Или хочешь остаться? Тогда я только на костылях смогу.
— Нет, нет, что ты? — замахал руками Сергей Иваныч. — Домой, домой. Завтра пораньше встанем — и в ЗАГС.
Он вопросительно посмотрел на нее, ожидая ответа.
Палаша лишь кивнула и тут же закручинилась.
— Я вот думаю про Федю! Плохо вышло. Он знаешь какой… добрый, хороший, а я с ним так!
Пелагея горестно покачала головой.
— Ну хочешь, я с тобой поеду? И сам все объясню ему… заодно и с Натальей повидаюсь, с Настенькой. С Валей познакомишь, с доблестным дедом Тимохой и…
— Что ты, что ты! — замахала Палаша руками. — Сама я должна! Это же наши отношения. Я тут вот давеча думала про Варю, ну вроде, как с ней дальше-то, а потом подумала и решила: а причем тут Варя? И причем тут ты? Это только наши с Федей дела! Мы их сами должны решить. А Варя… ну что ж! Пусть как хочет. Это ее право.
Иваныч крепко обнял Пелагею:
— Мудрая ты у меня! Молодец! Горжусь тобой!
…На следующий день Пелагея и Иваныч зашли в отделение довольные. Зоя кинулась к ним с вопросом:
— Ну что?
— Подали, — ответили они хором. — Через неделю распишут, — добавил Иваныч.
— Эх и свадебку мы вам закатим! — Зоя мечтательно прикрыла глаза. — Здесь, у нас в отделении. В столовке. Можно же, Иваныч?
Доктор кивнул.
— И снова будете танцевать! Пусть больные за вас порадуются. Знаете, — подмигнула Зоя, — ведь никто из отделения вчера не был на нашем вечере, а люди гудят! Как, мол, наш доктор с Пелагеей танцевали! Любо-дорого!
— Слухами земля полнится! — проговорил Иваныч.
За пару дней до свадьбы Надя спросила у Пелагеи:
— А ты что ж, на свадьбу свою в том же платье собираешься?
Пелагея опешила и повела плечом: не знаю, мол.
— Не-е-ет! — протянула Надя. — Так не пойдет!
— Да что ты, Надюша, стыдно мне у Иваныча платье еще одно просить.
— Ого! Вот я не подумала! А ему костюм?
— Так он сказал, форму свою наденет.
— Так может и тебе в гимнастерку вырядиться? — засмеялась Надя.
— А почему нет? — вроде как обиделась Пелагея.
— Ну ты даешь! Это ж свадьба. Пусть и не первый раз! Так! Есть у меня белое платье! Я его всего лишь один раз надевала на Тонечкин выпускной, — Надя придирчиво осмотрела Пелагею. — Эх, протез оно не скроет, но мы что-нибудь придумаем. Попрошу Семеновну вашу, она кайму пришьет кружевную. Шикарно будет! У нее есть, я точно знаю.
Пелагея завороженно наблюдала за подругой:
— И папильотки снова накрутишь?
— А как же! Будешь самой очаровательной невестой у меня! Ой, — Надя распахнула глаза, — чего это у меня? У Иваныча! Конечно, у Иваныча.
…Расписались Иваныч с Пелагеей в пятницу, а праздновать решили на следующий день. Главврач приказал госпитальной столовой приготовить праздничный стол. Повара постарались на славу и даже напекли пирогов.
Медсестры украсили столовую бумажными фонариками и цветами, из ярких лент сделали гирлянду, а из нее выложили имя Пелагеи и Сергея. Получилось очень красиво. Столовая заметно преобразилась, превратившись в праздничный зал.
Были приглашены все желающие поздравить доктора и Пелагею. Народу собралась столько, что пришлось принести столы из соседнего отделения и выставить их в коридоре. Звучали поздравления, шутки, напутствия молодым.
Пелагея была необыкновенно хороша: ей отлично подошло Надино платье, даже подгонять не пришлось, а Семеновна принесла кружевную кайму необыкновенной красоты и сказала:
— Старинные! Из Хвостово, там были знатные кружевницы.
И Пелагея тут же вспомнила рассказ Петра о своей бабушке-кружевнице.
«Надо же, какое переплетение судеб! Не удивлюсь, если это кружево плела его бабушка, а я теперь в нем замуж выхожу!»
Кружево пришили к подолу платья, и оно прикрыло протез полностью. В этот раз не нужно было прятаться, и Надя сразу сделала Палаше роскошную замысловатую высокую прическу.
Все восхищенно смотрели на красивую невесту. И если был бы кто-нибудь, кто не знал о том, что у нее нет ноги, — никогда бы не догадался.
Снова был танец: на этот раз супруги танцевали под вальс-бостон.
Новоиспеченный муж кружил свою любимую так, что она едва касалась носочками пола. Сергей Иваныч хорошо помнил раны после восьмого марта, да и они еще не зажили, хотя Пелагея целую неделю совсем не надевала протез. А теперь и новые будут неизбежно.
— Больно? — обеспокоенно спрашивал Иваныч во время танца.
— Ни капельки! — отвечала Палаша.
Сердце Иваныча тревожно сжималось. Он, хирург, хорошо понимал, что его любимая жена беззастенчиво лжет.
— Мое желание танцевать с тобой пересиливает боль! — прошептала Пелагея.
В такие тяжелые времена люди все-таки умудрились подарить семейной паре подарки.
Зина состегала одеяло.
— Зиночка, ты когда ж успела? — восхитилась Пелагея.
— Подумаешь! — махнула рукой Зина. — Не спала три ночи.
Она рассмеялась задорно, обняла и поцеловала Пелагею:
— Чтобы сладко вам спалось,
Чтобы дружно вам жилось!
Вы не ссорьтесь никогда,
Да минует вас беда.
— Зиночка, да ты поэтесса!
Зина зарделась, закрыла лицо рукой, как делали деревенские.
— Она у нас такая! — гордо сказала Семеновна. — До войны всем стихи писала, а потом не до того было. Может, снова начнешь, Зин?
— Да ну вас, — еще больше смутилась Зина.
Было много других подарков, и почти все они были сделаны своими руками.
Умелец завхоз подарил подсвечник, сделанный своими руками из коряги.
— Это вот вам… в общем… до войны еще сделал… вот, лежал — своего часа ждал… пусть светит вам! Я, как Зинка, не умею, но так скажу!
Если сядешь в кресло у свечи:
Все неведомое станет ясным!
Жизнь, казавшаяся серой иногда,
Снова станет светлой и прекрасной!
Все захлопали восхищенно, а Зина сказала:
— Ну ты, Васильевич, даешь! Настоящий поэт. Это я так себе. А ты прямо скажем… слов нет!
Долго продолжалась вечеринка: тосты, танцы, шутки, поздравления. Пелагея и Иваныч были самими счастливыми людьми на земле.
— Палашенька, через неделю ваши занятия заканчиваются. Все уедут домой. Останется Василиска, и ты оставайся, прошу тебя!
— А Василиска зачем? — встрепенулась Пелагея.
— Она еще не знает, позже скажу. Я ее в Москву повезу на учебу, и билеты уже есть. Вы двадцать пятого заканчиваете, а билеты у нас с ней на двадцать девятое. Мы тебя двадцать восьмого проводим и уедем сами.
— Ой! — радостно всплеснула руками Пелагея. — Хорошо как! Врачом настоящим станет.
— Пока трудно сказать, но Михал Михалыч ждет ее.
— Тот самый? — восхитились Пелагея.
Доктор кивнул.
Домой возвращались за полночь. Пелагея шла на костылях.
«Парадно-выходной протез!» — улыбалась она мысленно.
Татьяна Алимова
Все части здесь ⬇️⬇️⬇️
Предлагаю прочитать этот рассказ ⬇️⬇️⬇️