Буря была предсказуемой, но разразилась совершенно неожиданно и так, что волосы встали дыбом даже у моего обычно спокойного и рассудительного отца. От нашего дома до детского сада идти пять минут. С Лёшей ― десять, поскольку ему это направление движения категорически не нравится. В понедельник утром, когда бабушка увела внука в ненавистное для него заведение, мне спустя почти час позвонила заведующая с вопросом, с чем связано отсутствие моей мамы на рабочем месте. На звонки не отвечает, Лёшки тоже в саду нет ― явно что-то случилось. Я предположила, что по пути в сад Алексей закатил истерику и сбежал, а бабушка отправилась за ним вдогонку ― других объяснений просто не нашлось. Вернуться бы в этот момент моему дару, я была бы счастлива. Обошли с отцом весь посёлок, обзвонили всех знакомых ― никто ничего не видел и не знает. Позвонили участковому, суть проблемы которому излагал мой папа, потому что меня от страха реально трясло. На улице минус двадцать, сугробы выше колена ― и взрослому-то замёрзнуть насмерть ничего не стоит, а у меня ребёнок пропал!
К обеду Лёшку и его бабушку искали уже не только приехавшие из города полицейские с собакой, но и все местные жители, кому было не всё равно. Я предположила, что в исчезновении моих близких может быть замешан Роман Копылов ― нехорошо клеветать на человека без причины, но в сложившихся обстоятельствах любая зацепка принесла бы пользу. Эта версия была принята и проверена, но мама Романа сказала, что её сын уехал ещё в субботу вечером, донельзя огорчённый нашей с ним ссорой. Оскорблённая вниманием полиции к честной семье женщина даже позвонила своему сыну по видеосвязи, чтобы публично доказать его непричастность к происходящему. Роман был за рулём, поэтому разговор получился очень коротким, но когда звонок завершился, растерянно прозвучало:
― У него же нет водительских прав.
А спустя четверть часа полицейские по своим каналам получили информацию о том, что в тридцати километрах от нашего посёлка у дороги найдена женщина, по приметам похожая на мою маму. При ней нет никаких документов. И она без сознания из-за травмы головы.
Мне стало плохо. Обещания, что похитителя обязательно поймают, а сына мне вернут, не помогали. Неожиданно выяснилось, что у Ромы есть уголовное прошлое. Потом из города вернулась соседка, которая с утра пораньше ездила в поликлинику ― она сказала, что видела, как Роман предлагал Лёшке и моей маме подвезти их до садика. Там идти-то ― нет ничего, а они добровольно в машину сели, потому что мой сын первым забрался на заднее сиденье и отказался вылезать. Мозг просто отказывался воспринимать входящую информацию. Успокаивало только одно ― сам по себе Лёша Роману не нужен. Это из-за меня. Не смог получить желаемое по-человечески, вот и нашёл более действенный способ. Он не навредит Лёшке. Чуть позже выйдет на связь и скажет, чего хочет. Это всё были догадки и чаяния, конечно, но без них я бы просто сошла с ума.
К вечеру успокоительных во мне было столько, что и слона свалило бы с ног, но я стоически держалась. Подпрыгивала от каждого звука. Держала телефон на зарядке, чтобы он не вырубился в самый неподходящий момент. Отец тоже нервничал. У мамы сотрясение мозга, она в больнице. На ушах вся область. Полиция работает, а нам остаётся только ждать, но это ожидание и неизвестность были худшей пыткой из всех, какие только можно придумать. Когда в десятом часу вечера мне позвонили и сказали, что преступник пойман, а моего сына везут домой, я наконец-то позволила себе разреветься ― в голос, от всей души.
Странная, конечно, получилась история. Роман сам приехал к отделению полиции где-то в Подмосковье и добровольно сдался, сообщив, что угнал автомобиль, похитил ребёнка и нанёс телесные повреждения женщине. Сказал, что хотел просто напугать меня, показав, насколько беспомощной может быть мать-одиночка ― в наказание за то, что я его отвергла. Напугал, да. С этим точно не поспоришь. За эту выходку с учётом уже имеющейся судимости ему светит немалый срок, а у него мать болеет. Кому хуже сделал? Не то чтобы я переживала за него или его мать ― непонятно просто. Насколько нужно быть на голову больным, чтобы совершить такое?
Лёшку привезли уже под утро ― сонного, но на удивление спокойного. С ним приехала женщина-инспектор. Она сказала, что мой сын не понял, что именно произошло, поэтому испугаться не успел. Он был даже рад, что его повезли не в садик, а кататься. А бабушку, по его мнению, дядя Рома высадил из машины, чтобы она могла пойти на работу. Ребёнок ничего ужасного не видел и не почувствовал, поэтому тревожить его не нужно. Эта заботливая женщина боялась, что я нападу на сына с претензиями ― он ведь настоял на том, что хочет ехать в садик с дядей Ромой, а не идти пешком.
― Вы не обижайтесь, но мамаши разные бывают, ― заявила она. ― В такой ситуации у любого нервы могут не выдержать, а гнев выплёскивается на детей.
Я убедила её в том, что не собираюсь даже заикаться при ребёнке о случившемся. Мне его моральное благополучие дороже собственных нервных клеток. Пусть это останется для него приключением ― накатался всласть с добрым дядей Ромой и вернулся домой. А про бабушку скажем, что она поскользнулась, когда в посёлок возвращалась. Главное, что в итоге всё закончилось благополучно. Лишь бы только в детском саду его не дёргали ― весь посёлок же теперь знает, что у нас в семье произошло. Взрослые-то с пониманием отнесутся, а детям рты не заткнёшь.
― Пап, давай уедем отсюда, а? ― попросила я, когда мы остались в квартире втроём, а Лёшка наелся от пуза и завалился спать. ― Пока мама в больнице, я могу заняться поиском жилья. Просто ткни пальцем в карту, а деньги у меня есть. Не хочу здесь оставаться.
― Сама решай, ― ответил отец. ― У детей психика гибкая, Лёшка это точно переживёт, но если считаешь, что лучше уехать…
― Считаю, ― уверенно кивнула я. ― Здесь живёт мать Романа. После такого его признания она меня до конца своей жизни ненавидеть будет. И он тоже не пожизненно сядет.
Долго ещё обсуждали эту тему, а потом отец уехал в город ― к маме в больницу. Я решила постирать Лёшкину верхнюю одежду ― не потому, что она испачкалась, а из нестерпимого желания смыть грязь случившегося даже с вещей. По привычке проверила все карманы на наличие в них конфет и прочей мелочёвки. Обнаружила только два фантика, в один из которых было завёрнуто что-то твёрдое и плоское размером с пятирублёвую монету. Развернула фантик, чтобы ненароком не выбросить что-нибудь ценное, и обомлела, увидев чешуйку Бо ― чёрную, округлую, с характерными меховыми ворсинками по одному краю. С минуту стояла с разинутым ртом, а когда пришла в себя, побежала в нашу с Лёшкой комнату, растормошила сына, сунула ему под нос неожиданную находку и спросила, где он это взял. Лёшка долго смотрел сонным взглядом на чешуйку, но так ничего и не ответил ― шмякнулся обратно на подушку, улёгся поудобнее и снова заснул.
Зато у меня эффект от пяти тонн выпитого накануне успокоительного как рукой сняло. За следующие четыре часа нафантазировала столько догадок, что на двадцать фантастических детективов хватило бы. Металась по квартире из угла в угол, места себе не находила. А потом вернулся отец с очередными странными новостями.
― Лёшку надо психологу показать. Когда Роман двери в машине заблокировал, мать с ним ругаться начала, а он ответил, что убьёт её, если она не заткнётся. Ты же знаешь, какая она. Не умолкла, пока в лоб не получила. А Лёшка видел всё это и сильно испугался. Плакал. Как бы у него в голове там не перемкнуло чего с перепугу.
А я слушаю его и думаю: «Чешуйка Бо, фундаментальное спокойствие Алексея, странное признание Романа ― не может это всё быть совпадением». Еле дождалась, пока сын проснётся. Когда он наконец-то выспался, выяснилось, что мой ребёнок действительно помнит всё совсем не так, как было на самом деле. А про чешуйку сказал только, что это для меня. Его чужой дядя на заправке угостил конфетами и сказал, что эту «чёрную штучку» надо отдать маме, но больше никому про неё не рассказывать. Лёшка просто забыл об этом, пока катался. Вот и вся информация ― как хочешь, так и понимай.
Организм и нервная система требовали отдыха. Я оставила сына на попечение деда, велела отцу никуда с Алексеем не ходить и благополучно отрубилась. Проспала почти до полуночи. Когда разлепила глаза, Лёшка уже мирно посапывал в своей постели, а по комнате, весело повизгивая, шныряла Нюська, которую либо забыли посадить в клетку, либо намеренно оставили на свободе. Пока ловила зверюгу, заметила, что из-под Лёшкиной подушки торчит краешек альбома. У нас с ним имелась договорённость ― перед сном всё класть на свои места. Судя по всему, дед решил, что после такого стресса можно избавить внука от необходимости соблюдать правила. Это, кстати, объясняло заодно и освобождение Нюськи из заточения.
― Да стой ты, зверюга! ― шёпотом обругала свинку и распласталась на полу в попытках добыть непослушное животное из-под Лёшкиной кровати.
Нюська забилась куда-то в угол и притихла. Я включила фонарик в телефоне, потому что тусклого света ночной лампы не хватало. Снова сунулась под кровать и резко дёрнулась от неожиданности, врезавшись затылком в нижнюю часть бортика, когда свет от фонарика отразился в больших жёлтых глазах со зрачками, моментально сузившимися до узких вертикальных щёлочек. Заорала бы с перепугу, но материнский инстинкт подсказал, что это плохая идея.
― Бо, чтоб тебя! ― зашипела, потирая ушибленный затылок. ― А ну вылезай оттуда! И свинью прихвати!
Густая тёмная тень скользнула из-под кровати на середину комнаты и материализовалась в рослого парня лет пятнадцати. Не знаю, как долго живут драконы этого вида, но за прошедшие пять лет Бо точно не повзрослел.
― Простите, не хотел вас напугать, ― прошептал он, сунув Нюську в ограниченное пространство клетки.
― Давно ты здесь? ― спросила я.
― С того дня, когда Лёша меня нарисовал, ― прозвучало в ответ. ― Я же говорил, вам, что у нас с ним особая связь. И дар у него тоже особенный. Поначалу, правда, странно было из рассеянных в пространстве крупиц снова в одно целое и живое существо собираться, но теперь всё в норме.
― Это ты его спас?
― Да, когда понял, что этот ваш Роман не одумается. Я, правда, не слишком в вашем мире ориентируюсь, потому что в пределах одного двора вырос, но уж как получилось. Наставил дурака на путь истинный, как умел. А мальчику чуть-чуть внушение сделал, чтобы успокоить.
Я села на свою кровать и посмотрела на него умоляюще, надеясь, что ответ на мой следующий вопрос будет отрицательным.
― Значит, конфеты и чешуйку на заправке…
― Я дал, ― кивнул дракончик, присел передо мной на корточки и заглянул мне в глаза. ― Вы же знаете, что произошло, да? Иного мира больше нет. Есть только мир богов, этот и заполненная магией пустота между ними.
― Но Лёшка же остался, ― возразила я, отказываясь верить, что Глеб после нашего разговора уничтожил всё, что представляло опасность для меня и сына.
― Он много чего унаследовал от отца, но и от вас тоже кое-что получил. Вы же человек с безмагическим даром оракула, а ваш сын получился полукровкой. Разрушительная магия преобразования забрала у него только то, что принадлежало миру Иному. Всё, что связано кровью человека, осталось. Например, метка на вашей руке. Она же тоже не исчезла.
Я посмотрела на запястье и попыталась вспомнить, что Глеб рассказывал мне о клейме-пропуске.
― Кровь чернильного демона, ― прошептала еле слышно.
― Она самая, ― подтвердил Бо. ― Теперь это просто кровь, без капли магии, но она была связана с вашей и от вас передалась сыну. У хозяина, кстати, тоже ведь такая была. Отсюда и страсть Алексея к рисованию. Чернильные демоны потому так и называются, что в старину с помощью чернил создавали невообразимые, но вполне реальные кошмары.
― Хочешь сказать, что Лёшка демон? ― ужаснулась я.
― Нет, ― улыбнулся дракоша. ― Он художник. Очень особенный художник. Если попросите его нарисовать русалку, получите хвостатую девицу в лучшем виде. Всё, что связано с магией и витает теперь в воздухе незримой пылью, может вновь ожить с помощью его дара, как ожил я.
― То есть если он нарисует гибридную химеру, то…
― Ну это уж насколько ему фантазии хватит, ― с усмешкой произнёс Бо. ― Я бы на вашем месте больше внимания уделял его творчеству. Ну или надо найти способ сделать так, чтобы всё подозрительное после воплощения оказывалось где-нибудь за пределами этого мира. Сейчас граница стёрта.
― И как, интересно, я её должна восстановить, не владея магией? ― язвительно осведомилась я. ― И вообще… Если ты уже пятый день тут, то почему раньше не показывался?
― Из-за нестабильности формы, ― последовало пояснение. ― Восстановление требует времени. Проще делать это с перерывами. Собрался в кучку, распался, снова собрался… И так до полного восстановления. Я в первый день микробов у вас под плинтусом разглядывал. Зато теперь, как видите, цел и по удачному стечению обстоятельств в совершенстве владею навыком невидимости.
Глупо было бы предъявлять претензии за то, что он не защитил Лёшку и мою маму сразу же, как только почувствовал опасность. Спасибо и так ему бесконечное за то, что сделал. Без его помощи ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. А идея насчёт рисования магического пришлась мне по душе. Далеко-далеко от Липецка на окраине большого и шумного мегаполиса стоит дом, который раньше существовал в двух мирах, а теперь остался только в одной реальности. Там, в этом доме, есть наши с Глебом фотографии. Если найду их и покажу Лёшке ― вдруг получится вернуть и Глеба тоже? А ещё где-то есть телефон моего любимого нефилима. Там фото и видео с Настенькой. Мне не нужно больше. Только их двоих. Эгоистично, да, ведь у Семёна была семья, а у Гены осталась престарелая бабушка. Но потом, если Глеб сочтёт нужным и возможным, наш сын вернёт и их тоже. Это так замечательно ― иметь надежду и видеть перед собой наглядное подтверждение тому, что мечты могут воплотиться в жизнь. Вот только одна беда ― у Глеба многие способности были заблокированы. Вернётся ли он таким, каким я его люблю?