оглавление канала, часть 1-я
На том месте, на небольшой прогалине, где они оставили Тимофея, того не оказалось. Уля аж зубами заскрипела. Ну вот же наказание еще какое с этим отроком!!! Неслух, каких еще поискать!!! А вслух только проговорила сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не завопить во все горло:
- Вот кого надобно в жабу превратить, чтоб наперед знал, как не слушаться!
Люд испуганно проговорил:
- За что ж его в жабу-то? Найду его… Ты своим делом спокойно занимайся, а я вмиг его сыщу. Не совсем же он бестолочь, чтобы вытворить чего?
Ульяна собралась ответить «заступнику» что-то резкое, как из-за большой валежины послышался ворчливый голос:
- Вот… Видали, как родная сестра с братом-то? Чуть что – сразу «в жабу». А и дела нет, что я просто получше тут схоронился. Мало ли чего…
Девочка в сердцах аж плюнула.
- Тьфу ты!!! Чтоб тебя дед-лесовик в какую нору уволок!!! Ты почто, непуть ты эдакий, сразу-то голос не подал?! Ведь времени и так в обрез!! Враги, можно сказать, на пятки наступают!! А он, глядите на него, в прятки удумал играть!!! Нашел время!!!
Тимка стоял, повесив голову, и только Волчка меж ушами по лохматой головенке судорожно гладил, да вздыхал тяжело, что аж сердце от его вздохов у любого могло разорваться. Но Ульяна на его вздохи внимания не обратила. Не время было. Выплеснула свой страх за брата и сразу же взяла себя в руки, тон сменила. Сухо и коротко проговорила:
- Вы теперь в сторонке побудьте… Вон хоть за той же валежиной схоронитесь. Да чтоб ни звука… А то всю ворожбу нарушите!
Людомир не переча, направился к валежине, и Тимофея за руку с собой потащил, зашептал ему что-то на ухо. Но Ульяна уже на них внимания не обращала. Вытащила из заплечного мешка пучок травы, веревочкой перевязанный, достала огниво. Все это сложила перед собой на небольшом березовом пеньке. Встала ровно, опустив руки вольно вдоль тела и прикрыла на несколько мгновений глаза, сосредотачиваясь, да все пустое из головы выкидывая. Потом, не открывая глаз зашептала быстро:
- Матушка Вода! Обмываешь Ты крутые берега, жёлтые пески, белые-горючие камни своей быстриной – серебряной струёй. Обращается к тебе дщерь твоя названная Росава. Пошли нам, Матушка туманы болотные, озерные, да речные, чтоб стали они нам защитою от ворога лютого. Чтоб разлились они, растеклись, меж трав колосистых, меж кустов густых, меж дерев высоких. Пускай путают, вяжут, да водят без путей-дорог пришлых, чужих, да сторонних… А я тебе, Матушка-Вода, отстою, отслужу, требу вознесу в час положенный…
Трижды она повторяла наговор, а потом поклонилась поясно на все четыре стороны. Людомир с Тимофеем из-за валежины смотрели во все глаза на творимое Ульяной таинство, дышать боялись, не то, что говорить. Когда девочка закончила, стали по сторонам оглядываться. Нетерпеливый Тимофей аж на месте пританцовывал. А потом зашептал:
- Люд, а Люд… Не видать чегой-то тумана… Может не услыхала Матушка-Вода, а? Как думаешь?
Людомир его одернул:
- Тихо ты, неугомонный!!! Всему свое время…
Но на лице его при этом тоже появилось легкая тень неуверенности. Получилось ли? А Уля, по-прежнему продолжала стоять, расслабленно опустив руки, более ничего не предпринимая. Сколько прошло времени, никто не считал. Может минуточка, а может и поболее. Но вот, тонкими змейками заструился молочный туман, просачиваясь сквозь травы у самых ног. Потом эти «змейки» стали набухать, становясь похожими на небольшие ручейки, с каждым мгновением делаясь все полноводнее и полноводнее, пока не превратились в струящийся поток, словно весенняя река, подпитываемая маленькими речушками талой воды. И этот поток, вскоре, залил серебристо-голубым маревом все вокруг, скрывая от взгляда стоявшие деревья и кусты. Только тогда Ульяна вздохнула с облегчением. Позвала ребят тихо:
- Ступайте сюда…
Тимофей только успел шепнуть Людомиру:
- Наверное сейчас в медведей превращать будет. – Передернул зябко плечами, и добавил: - Боязно мне чего-то… А ну как, обратно не обернусь? Неохота мне медведем-то всю оставшуюся жизнь ходить…
Ульяна цыкнула на него:
- Тихо ты!! Не след сейчас разговоры разговаривать, а то и впрямь до конца жизни медведем останешься!
Тимка испуганно сжал губы и только жалобными глазенками на сестру захлопал. Уля подняла пучок сухой травы, и попросила Людомира:
- Высеки-ка мне огонь…
Парень вытащил нож и одним движением срезал с близь стоящей березы кусочек коры. Высек искру на трут и запалил бересту. Затрещала березовая кора, сворачиваясь в тугой ком. Тонкий черный дымок поднялся тонкой струйкой вверх вслед за вспыхнувшем пламенем. Девочка быстро поднесла к огню пучок травы, которая оказалась чабрецом. Духовитый запах пополз по прогалине. Поводила дымящейся травой из стороны в сторону, чтобы ароматный дым окутал стоявших рядом с ней с ног до головы, и, когда посчитала, что уже достаточно, убрала траву, положила обратно на пенек и тихо проговорила:
- Слушайте меня внимательно. Теперь я к Батюшке Велесу обращусь. Он над всем зверями хозяин. Души зверей и живых и мертвых ему покорны. Самый главный в лесу зверь – медведь. Его дух откликнется на мой зов, и с позволения Батюшки Велеса поможет мне морок создать. А ваша задача тот дух яростью своей и ненавистью к врагам подпитывать, чтобы более их нога не ступала на эти земли. Представьте, что это вы их гоните, увидьте их страх через медвежий дух своими глазами. Без вашей силы морок не станет реальным и долго не продержится. – Потом обратилась к брату: - Поставь Волчка на землю. Он сердцем предан и тоже с врагами бороться будет.
Тимка послушно спустил с рук щенка. Тот стоял притихший, преданными глазенками глядя на Ульяну, словно все понимал, что она говорит. Девочка оглядела их с ног до головы и сурово спросила:
- Ну что, вы готовы…
Людомир с Тимофеем молча кивнули, мол, готовы. Тогда Ульяна поклонилась в пояс и обратилась к Велесу:
- Велес, велемудрый, батюшка наш. Услышь славеса наши, обрати свой взор на дела наши, виждь нас, детей своих, мы пред твоим оком предстоим. Раденье тебе кладём, с чистотой сердец наших. На всяк день, аще и на всяк час, встань с духом нашим духом своим. Прими во ум твой деянья наши, и будь в них порукою. Ты волшбит и чародейство ведущий, за скотами и зверями радеющий, трясовиц прогоняющий, боли и хворобы изгоняющий, живота людине дающий, пошли нам в защиту, души зверей ушедших, от ворогов обороняющих…
Затем, Ульяна стала водить руками словно варево в котле размешивать. Заклубился вокруг них туман, заходил волнами и стали из него подниматься какие-то фигуры, пока еще неясные, но уже своими очертаниями напоминающие грозных зверей. У девочки от напряжения пот выступил на висках, и покатился холодными каплями по щекам. Но она, не обращая на это внимания, продолжала водить руками, творя из зыбких туманных клубов, словно из мягкой и податливой глины, прочные и устойчивые образы могучих медведей. И вот уже не просто туманные зыбкие формы, а реальные звери стояли перед ней. Один совсем огромный, больше, чем в четыре аршина, медведь встал на задние лапы и заревел на весь лес. Эхо прокатилось по округе, разбиваясь о звонкие стволы сосен на тысячи звуков. Другой, чуть поменьше со сверкающими красным огнем глазами, заревел вслед за ним. Третий, ростом с нормального медведя, откликнулся им, чуть потише. Хриплым от волнения и сдерживаемого напряжения голосом, Ульяна проговорила:
- Благословением Батюшки Велеса и словом моим подчиняю вас воле моей…Ступайте вперед и изгоните врагов наших с земли нашей…
Медведи, опустившись на четыре лапы бесшумно ринулись сквозь чащу туда, куда указала им девочка. Ни одна ветка не хрустнула под их могучими лапами, ни одна еловая лапа не шелохнулась. Людомир с Тимофеем, и даже Волчок, стояли, будто окаменевшие. Их взгляды были направлены куда-то в пустоту, словно бы, здесь, рядом с Улей оставались только оболочки их тел, а сами они, их души, пребывали сейчас не здесь, а там, куда убежали медведи. Девочка стояла не шевелясь, с напряжением вслушиваясь в ночную тишину. Прошло совсем немного времени, а может и много, Уля перестала ощущать это, когда откуда-то издалека, опять послышался грозный звериный рык, а вслед за ним, крики людей, наполненные таким ужасом и страхом, что волосы на голове встали бы дыбом у любого, кто эти вопли услыхать мог.
Сколько это продолжалось, Ульяна не знала. Пришла в себя только тогда, когда кто-то тронул ее за плечо. Вздрогнув всем телом, она подняла голову и увидала рядом с собой стоящего Людомира. Лицо его было бледным, а в глазах еще мелькали утихающие огни проходящей ярости. Едва сумев разомкнуть губы, он прошептал хрипло:
- У тебя все получилось… Они сгинули…
И тут силы оставили ее. Ноги подкосились, и она, не в силах больше стоять, тряпичной куклой свалилась на влажный мягкий мох.
