Папа про выходной не пошутил ― поскольку у нас на носу празднование Лёшкиного пятилетия, мама выдала ему список необходимых покупок и озадачила поездкой в город. Сама она будет на работе и четырнадцатого февраля тоже, но отпросится пораньше, чтобы помочь мне с приготовлением праздничного ужина. У Лёшки тоже в честь дня рождения будет в саду короткий день. Я бы оставила его дома, но там же поздравления и подарки принять надо ― без именинника никак. Да он и сам не против сходить в садик по такому поводу и всего на полдня.
― Заглянем с тобой сначала в наш магазин, ладно? ― спросила я у сына, застёгивая на нём пуховичок. ― Там у нас теперь тётя Лиза работает, ей в первый день самой страшно, надо подбодрить.
Вообще-то «тётя Лиза» ещё вчера вечером сказала, что после такой инвентаризации она в моём магазине ориентируется лучше, чем в собственной квартире, поэтому я могу ни о чём не беспокоиться. Но всё равно ведь нехорошо так делать. Мало ли что. Отец с утра пораньше сбегал туда нападавшие за ночь сугробы от двери отгрести и дорожку расчистить. Мне тоже надо заглянуть ― я же переживаю за свой бизнес и нового сотрудника.
Лёшка тётю Лизу тоже пожалел, поэтому наш день начался с прогулки до магазина. Убедившись, что там всё в полном порядке и наша помощь не требуется, мы два часа катались с горки, валялись в сугробах, гонялись друг за другом по двору, а потом отогревались дома горячим чаем с лимоном и малиновым вареньем ― я ела лимон, а Лёшка уплетал бабушкино варенье. Потом рисовали, играли и возились в муке, пытаясь испечь домашнее печенье. Печенье у нас получилось деревянное, поскольку моё кулинарно-кондитерское мастерство лишь слегка выступает за уровень плинтуса, зато повеселились от души. Когда из города вернулся отец, помогали ему разбирать покупки. Лёшка моментально сориентировался, где его подарок ― отобрать уже не получилось, да никто и не пытался. Дедушка Слава купил ему неоновые краски, поэтому сначала я отмывала кухню от муки, а потом ― сына от последствий его художеств. Лёша, конечно, был категорически против такого варварства, ведь ещё не стемнело, а он хотел посмотреть на своё отражение в зеркале, когда станет совсем темно.
Этот день пролетел быстро. Следующий тоже как-то незаметно подошёл к шести часам вечера ― к этому времени были приглашены гости. После всего пережитого у меня как-то религиозных убеждений поубавилось, поэтому крёстных для Лёшки выбирала бабушка на своё усмотрение. Я бы его вообще не крестила. Мама сказала, что у крещёных детей ангелы-хранители сильнее, а я как-то в ангелах подразочаровалась слегка. Но против мамы не попрёшь, поэтому у Алексея есть крёстные ― тётя Света и дядя Кирилл. Они ровесники моим родителям. Да и какая разница? Лёшка им рад, а остальное не так уж и важно. Подарили ему морскую свинку, но не гладкошёрстную, какая у меня была в детстве, а пушистую.
― Она же сдохнет раньше, чем ему десять лет исполнится, ― вспомнила я свой собственный стресс от потери питомца.
― У ребёнка должен быть друг, ― отрезал дядя Кирилл.
― У меня уже есть друг, ― сообщил ему Лёшка, но зверя всё-таки забрал и утащил в нашу с ним комнату.
― Это он о ком? ― спросила у меня мама. ― В садике не дружит же ни с кем.
― Обо мне, наверное, ― предположила я, поскольку других вариантов не было.
Сели за стол, начали праздновать. В половине седьмого пришёл Роман. Я так и не нашла в себе решимости пригласить его, но папа расстарался за меня ― возражений же не было. Рома принёс торт и магнитный конструктор, на который Лёшка даже не взглянул. Посидели такой вот скромной компанией ― поболтали, подвыпили. Папа начал намекать на наши с Романом отношения. Рома, воспользовавшись его советом, полез к Лёшке, чтобы через дружбу с ребёнком проложить тропинку к моему холодному сердцу. Имениннику мы к этому времени уже изрядно надоели, поэтому он вооружился фломастерами и самозабвенно художничал, не обращая на нас внимания.
― Ух, какая страшная собака! ― восхитился Роман его рисунком. ― А крылья-то ей зачем? У собак не бывает крыльев.
― Это не собака, а дракон, ― ответил Лёшка. ― Его зовут Бо. Он мой друг.
Я подавилась виноградиной, которую как раз в этот момент положила себе в рот ― от неожиданности глотнула, а она встала у меня поперёк горла. Откуда Лёшка знает про Бо? Я же ничего никому не рассказывала! Закашлялась до слёз. Спасибо папе ― врезал мне по спине так, что аж в глазах потемнело, зато виноградина выскочила. Весь следующий час, пока гости и родители продолжали празднество, я с тревогой в сердце смотрела на сына, а когда он заявил, что устал и хочет спать, первой встала из-за стола.
― Лёш, а где ты видел дракона Бо? ― спросила ласково, но дрожащим голосом, переодевая ребёнка в пижамку.
― Я его не видел, ― сообщил мне сын.
― А как же ты его нарисовал, если не видел? И почему сказал, что он твой друг?
Лёшка насупился. Видно было, что отвечать не хочет, но я проявила не настойчивость, а хитрость. Сказала ему, что драконы бывают только в сказках, мультиках и фильмах. Мечтать о таких сказочных друзьях хорошо, но в жизни нужно заводить настоящих.
― Он настоящий, ― сердито проворчал Алексей.
И так слово за слово я вытянула из него всё, что хотела услышать. Лёша никогда не видел Бо, но знает, что он существует. И что они друзья. Нарисовал так, как видел этого друга в своих мыслях ― довольно точно, надо сказать. А у меня в памяти всплыл тот день, когда Бо спас меня, едва не пожертвовав собой. Тогда он тоже сказал, что они с моим сыном друзья. «Это особая связь, вы всё равно не поймёте», ― такими были его слова. Лёшка в моём животе тогда был совсем крошечным. Неужели его дар настолько силён, что сохранилась память о том, чего он даже видеть не мог? Или у него есть доступ к моей памяти?
― А папу в своих мыслях ты не видишь? ― спросила осторожно, страшась услышать ответ.
― Нет, ― ответил Лёшка.
Это «нет» прозвучало искренне и вызвало у меня противоречивые чувства. С одной стороны, я была рада, что мой сын не начнёт рисовать крылатых мужиков и рассказывать всем, что это его папа, а с другой… Не знаю. Грустно стало. Наверное, из-за крушения неоправданных надежд на то, что у Лёшки есть связь с тем миром, который я считаю погибшим. И ещё мне стало страшно за сына ― иметь вымышленных друзей ведь ненормально. Пока он маленький, никто не обратит на это внимание, но если так продолжится и дальше, могут возникнуть сложности с восприятием реальности. И посоветоваться не с кем, что самое неприятное.
На остаток вечера я погрузилась в себя и упустила момент, когда гости начали расходиться. Первыми ушли Лёшкины крёстные. Роман задержался ― поднабрался спиртного и храбрости и полез ко мне уже не с намёками, а с очевидными намерениями. Папа сам выставил его за дверь и констатировал, что мужик, который теряет берега после трёх рюмок, мне не подходит. Выпито к этому моменту упомянутым мужиком было гораздо больше трёх рюмок, но я заострять внимание на этом не стала. Главное, что родители отмели эту кандидатуру в мои мужья как несоответствующую требованиям и на какое-то время от меня отвяжутся.
Не спала всю ночь. Сидела на полу рядом с Лёшкиной кроватью, смотрела на сына и размышляла о том, каким станет его будущее. Это ведь моя вина. Я виновата в том, что он родился особенным. Когда всё только началось, я могла выбрать обычную жизнь, но лезла в мир Иной снова и снова, пока он не пережевал меня и не выплюнул обратно в реальность, лишив почти всего, что было дорого. Глеб ведь меня сторонился. А я, такая вся из себя храбрая, упрямая и целеустремлённая, замахнулась на то, что не смогла осилить. И вот он итог ― сожаления, печали, тревоги, бессонные ночи и страх за будущее ребёнка, которому я даже не могу рассказать правду о его отце. И чем помочь сыну, тоже не знаю. Могу только надеяться, что он перерастёт эту святую веру в существование Деда Мороза и драконов, как и все дети.
До своей кровати добралась уже под утро, но поспать не получилось, потому что припёрся Роман с извинениями за вчерашнее. Папа уже ушёл в магазин помогать Лизе, мама в этот субботний день была дома, но она не выставила незваного гостя за порог, а предоставила эту честь мне. По-свински получилось, если честно. Пригласили человека, обнадёжили, а потом прогнали. Но он тоже хорош. Если не умеет пить, зачем было начинать? Для храбрости?
Разговор у нас получился тяжёлый и неприятный, потому что Роман, оказывается, ещё и глухой. Я, наверное, раз двести повторила ему, что у нас ничего не будет ― как об стенку горохом. Эффект нулевой. А перед уходом он так неприятно на меня посмотрел, что аж не по себе стало. Не отступится ведь. А если обозлится, то ещё и бед натворить может. В школьные годы он своего любой ценой добивался ― видать, в этом отношении не изменился нисколько.
― Теперь хоть из дому не выходи, ― мрачно подытожила я, закрыв за ним входную дверь. ― Связалась на свою голову.
― Да неплохой же мужик-то. Дурной малость, когда выпьет, но не ставить же из-за этого на нём крест, ― ответила мне мама.
― Ма, ты видела, что он вчера творил? А у меня ребёнок! ― возмутилась я.
Она моментально пошла на попятную, поскольку Лёшка ― это святое. Ребёнку, конечно же, такой дурной отчим не нужен. А мне, значит, любой муж сгодится? Чуть не поссорились. Вовремя вмешался Алексей ― принёс свою морскую свинку, разукрашенную неоновыми красками по самые уши, и сообщил, что надо её помыть.
― Ты имя-то ей придумал? ― спросила я, отмывая под краном несчастное животное.
― Да, ― кивнул Алексей. ― Нюська!
Меня аж перекосило. Чуть свинью в раковину не уронила. Этим дурацким прозвищем меня раньше называли Стас и Лика. В посёлке все знают как Инну Сёмину, а не Ольгу Рогачёву, но Нюськой не называет никто. Кличка эта в институте уже приклеилась ― после того, как я из родного посёлка уехала.
― Почему Нюська? ― спросила встревоженно.
― А она носиком вот так делает и пищит: «Нюсь-нюсь-нюсь», ― пояснил сын, наглядно изобразив процесс.
Я в ответ высказала предположение, что такой звук может быть признаком недовольства или страха ― мне бы, например, точно не понравилось быть объектом для раскрашивания. С животными так нельзя. Договорились, что Алексей Глебович больше не будет намазывать краску на своего питомца. Нормально вроде всё, ничего сверхъестественного не случилось, а у меня на душе неприятный осадок остался. Для того, чтобы дать зверю такое имя, нужно было его где-то услышать. Где, спрашивается?
Вспомнив о подруге, захотела позвонить ей. Мы не общались с тех самых пор, как Глеб сначала учинил ей допрос с пристрастием по поводу моего исчезновения, а потом стёр память ― уже пять с половиной лет. Она не могла мне позвонить, потому что я давно сменила номер телефона, а я не выходила на связь, потому что не считала нужным. Лика ни в чём не виновата. Она же не знала, что серафим её использует. Это я проблемная, а не она. Наверное, поэтому и не хотела с ней общаться, чтобы не втянуть подругу ещё в какие-нибудь неприятности. Теперь вот решила позвонить, но автоответчик сказал, что этот номер не обслуживается. Грустно стало. Такое впечатление, что моя жизнь разделилась на «до» и «после». Нашла Лику в соцсетях и выяснила, что она уже замужем ― свадебных фотографий двухлетней давности на её страничке было не меньше сотни. «Прынц», правда, рядом с ней явно не соответствовал требованиям моей подруги к внешним данным, но оба выглядели искренне счастливыми. А на недавних снимках Лика красовалась уже с заметным животиком. Я не стала писать ей. Порадовалась за неё молча и решила, что эту страничку моего прошлого можно перелистнуть без сожалений ― всё ведь хорошо. И у меня тоже всё когда-нибудь будет хорошо. Лишь бы Лёшкино магическое наследие исчезло и никогда не проявилось ― тогда точно всё будет в полном порядке.