оглавление канала, часть 1-я
Они успели отойти версты на две от заимки, когда девочка сделала знак своим спутникам остановиться. Людомир замер, а за ним и Тимка, настороженно крутя головой и прислушиваясь. Постояв так некоторое время, Тимофей подошел поближе к парню, и зашептал ему почти в самое ухо:
- Я ничего не слышу, а ты?
Людомир только плечами пожал, но взгляд его и вся поза, по-прежнему, оставались напряженными. Ульяна подошла к ним и очень тихо проговорила:
- Сюда идут… Трое их… - Затем всунула щенка брату в руки и добавила: - Ты здесь оставайся с Волчком. А мы с Людом вперед пойдем, разведать что к чему потребно, прежде чем… - Она не договорила, словно спохватившись.
Тимка, не заметив недоговоренного сестрой, надулся.
- А чего это я с Волчком? Я тоже хочу разведывать… Может вам бой предстоит, а я тут с псенышем сиди?! Я что, песья нянька что ли?!
Ульяна на брата взглянула строго.
- Сказано тебе, жди здесь, значит жди!!! А будешь перечить – все пропадем!
Тут и Людомир вступил:
- Ты сестру слушай… А мы быстро вернемся. Только глянем что там, да как, и обратно…
Мальчонка тяжело вздохнул, принял щенка на руки, и строго так ему проговорил:
- А ты… Только вздумай пикнуть, враз из тебя варежки сошью! - Щен, хоть и мал был, а тихонько зарычал и так глазенками сверкнул, что Тимка торопливо скороговоркой выпалил: - Ну чего ты, чего… Шуткую я… - И, тяжело вздохнув, закончил: - Какие из тебя пока варежки. Так, на два пальца всего и хватит…
Ульяна, уже отошедшая от брата на несколько шагов, обернулась и грозно прошептала:
- … И чтоб тихо тут… Будто вас и в помине нет!
Брат только носом шмыгнул, да рожу скорчил в спину сестре. Забурчал себе под нос:
- Тоже мне… Раскомандовалась тут…
Забрался на валежину посуше, и уселся на нее, крутя головой в разные стороны, так, на всякий случай, а то может уже и тут где враги поблизости.
А Ульяна с Людомиром неслышной походкой бывалых лесных жителей, скользнули в темноту, стараясь не ступать на светлые пятна лунного света, все время оставаясь в тени деревьев, сами похожие на тени. Так продвигались они по лесу еще одну версту, а может и чуть больше. Людомир уже, было, начал сомневаться, а не ошиблась ли девочка про чужаков-то? Может ей просто что почудилось, и она зверя лесного за людей приняла? Хотел уже подойти спросить, как тут же почувствовал слабый запах дыма. Кто-то совсем неподалеку жег в лесу костер. А еще через десяток саженей и голоса едва различимые услыхал. Рука сама потянулась скинуть с плеча лук. Девочка, заметив это его движение, положила руку ему на плечо и молча покачала головой, мол, не надо, в бой не вступаем. Людомир насупился, но послушал. Пусть и молода совсем девка, но все же Ведающей стала. А это о многом говорило.
Они стали медленно красться вперед, стараясь, чтобы ни одну ветку не задеть, ни на один сучок не наступить. Вскоре, меж стволов деревьев увидели первые проблески костра. Залегли в сырую от предрассветной росы траву за кустом рябины. Ульяна шепнула тихо, едва шевеля губами:
- Надо бы поближе… Чтоб услыхать об чем разговор у них…
Люд головой кивнул, мол, понял. Короткими перебежками стали подбираться поближе, пока ясно не услыхали речь, и не увидели тех, кто возле костра сидел. У огня сидели двое, а третий спал, закутавшись в добрый шерстяной плащ тут же, недалеко. Говорили тихо, так, что едва-едва можно было слова разобрать. Один здоровый, широкий в плечах детина с рябой мордой, и светлыми волосами, одетый, как воин, в кожаной броне. Второй похлипче был, какой-то серенький весь, невзрачный, похожий на больного мыша. И все время носом хлюпал, словно бы простуженный. Тот, который здоровый, говорил другому:
- А точно ли там дом-то есть, али заимка какая? Чего-то я от местных ни о чем таком и слыхом не слыхивал…
Второй, шмыгнул в очередной раз носом, прогнусавил:
- Ты, Лабута[1] лучше бы помалкивал… Вот услышит Суморок[2] – не обойтись тебе от затрещины. Да ладно, коли только от затрещины. А то вон возьмет, да в жабу тебя обернет, будешь на болоте квакать. – И он премерзко хихикнул. Видать, представил, как Лабута прыгает с кочки на кочку.
Но, судя по тому, как рябой подался вперед, а глаза его загорелись любопытством, было непохоже, что слова товарища его шибко уж напугали. Он зашептал горячо:
- Неуж, и вправду, он колдун??? – И он кивнул головой в сторону лежащего.
Хлюпик, тоже покосившись на того, кто спал под плащом, проговорил тихо:
- Колдун, не колдун, а может то, чего нам с тобой и не снилось… Так что, ты держи язык за зубами, да болтай им поменьше, а то, не ровен час, и впрямь, в жабу обернет.
Оба посмотрели настороженно на спящего и замолчали. Но, видно, рябому, которого называли Лабутой, в тишине не сиделось. И от опять принялся приставать к своему товарищу:
- Слышь, Звяга[3], а я слыхал, что старики бают, мол место то, ну куда мы идем, проклятое. Ведьмовское, да русалочье место. Там, де, русалки могут до смерти защекотать, да под воду с собой утащить. Правда, аль нет?
Звяга, которому соратник его ему надоел своей болтовней, только пожал плечами:
- Мало ли, чего старики бают… Слушай больше. Вон, говорят, что в этих краях и оборотни водятся. А мы покуда сюда шли, многих ли встречали? – И глядя на недоуменную физиономию рябого, утвердил: - Вот то-то же… Я и говорю, слушай больше.
Рябого Лабуту этот ответ ни в чем не убедил, и недоверие все еще было заметно на его простецком лице, изрытым оспинами. О чем-то еще немного поразмышляв, он опять стал приставать с вопросами:
- А чего нам на той заимке-то понадобилось, а? На кой нам туда идти-то?
Звяга посмотрел на него с подозрительным прищуром.
- А тебе что сказали, когда идти с нами велели?
Рябой пожал могучими плечами, и проговорил с некоторым недоумением:
- Сказали, что какую-то девку рыжую ищем. Мол, книга у нее колдовская. При набеге-то не нашли ее и среди пленных ее нет. Стало быть, могла на той заимке и укрыться. Только, - он опять подался вперед, поближе к хлюпающему носом Звяге, - вот какое дело, никто той заимки и в глаза никогда не видывал. Я многих спрашивал. И никто не может сказать наверняка, есть она или нет. Да и, опять же, оборотни там, да русалки всякие… - Голос у Лобуты стал просяще-заискивающим: - Может, ну ее, заимку эту, а, Звяга? А Далию скажем, мол нет там никого, да и весь сказ, а?
Его товарищ носом в два раза сильнее зашмыгал, подался навстречу Лабуте, зашипел змеей рассерженной:
- Да ты в своем ли уме-то? Скажем Далию…, - Передразнил он рябого увальня. – Ты кто такой, чтобы самому Далию сказывать, а? Если тебе охота на болоте всю оставшуюся жизнь жабой проскакать, то я еще хочу немного в человечьем облике пожить! Да, Далий с нас не то одну шкуру сымет за такие слова…!! Все семь!!! Видал я, как он… - Он вдруг замолчал на половине слова, словно опомнившись, что сболтнул лишнего. Опять перешел на свистящий шепот и продолжил совсем другим голосом: - Вон, только Суморока к нему и допущают. А Суморок… Сам знаешь. Пока сам, своими глазами не увидит, никому не поверит! Так что, делай, что тебе говорят и не квакай!
Тут, лежащий под плащом завозился и стал подниматься. Недовольный голос пробурчал:
- Ну и чего вы тут разбалакались? Спать мешаете!!!
Хлюпик с места подскочил, и к тому, кто под плащом был кинулся на полусогнутых ногах. Заегозил перед ним, преданным писклявым голосом загнусавил:
- Да ты спи, спи, батюшка… Мы более ни словечка не скажем. Хоть, опять же, торопил ты нас, а уж и рассвет скоро. Луна вон, за лесок села ужо…
Спящий с головы плащ скинул, и Людомир, не удержавшись, схватил Ульяну за руку. Зашептал ей в ухо:
- Это тот… Ну, которого мы на ярмарке видели. Тимофей сказывал, что он со старцем тогда к вам перед набегом-то и приходил…
Но Ульяна и сама его узнала. Ей вовек жизни не позабыть было черные, словно два омута болотных, глаза того отрока. Сейчас он уже выглядел по-другому, и одежа на нем была, не ремки, да лохмотья, как в первый раз, а воинская сбруя, вся утыканная серебряными заклепками. Но Уля его сразу узнала. У девочки невольно пальцы, будто сами собой сжались в кулаки. Она кивнула головой Люду, мол, поняла, и прошептала одними губами:
- Уходим…
Так же неслышно, как и сюда пришли, они стали отползать обратно. Когда расстояние стало довольно большим, и костра в просветах стало больше не видно, поднялись на ноги. Людомир вопросительно посмотрел на девочку. Ульяна хмуро кивнула, отвечая сквозь зубы на его немой вопрос:
- Узнала я его… Враг опасный. Но и мы, не лыком шиты… Пойдем быстрее назад. Создание морока – оно времени требует. А эти, надо полагать, уже скоро опять в путь двинутся.
Людомир замялся:
- Ульяна, погоди…
Их же всего трое. Мы из темноты-то их стрелами почикаем – пикнуть не успеют…
Девочка только головой покачала.
- Головой думать надо… - И передразнила Люда: - Стрелами почикаем… Тоже мне, воин. Этих почикаем, а вслед им уже армию пригонят, и что тогда? На всех ни стрел, ни сил не хватит. Надобно, чтобы они про этот край напрочь позабыли, да и детям своим наказали сюда не хаживать! Пошли… Там Тимка заждался, поди. Как бы глупостей каких не понаделал, пострелыш.
Людомир сник от ее отповеди, опустил голову и пробурчал:
- Прости… Не подумавши сказал. Думал, так скорее будет…
Улин взгляд потеплел, когда она слегка дотронулась до его руки, все еще сжимавшей рукоять охотничьего ножа.
- Не сердись, Люд… Я ведь не со зла. Обидеть не хотела. Они ведь тоже – не простые, эти Радетели. И сила в них есть. Тут нахрапом не взять, с хитростью надобно. – И добавила озабоченно: - Пойдем быстрее. И вправду, за Тимку боязно. Непоседа ведь он. На месте долго не усидит…
И они быстрым шагом заспешили обратно к тому месту, где их должен был дожидаться Тимофей с Волчком.
[1] Лабута – со старославянского «неуклюжий»
[2] Суморок – со старославянского «главный»
[3] Звяга – со старославянского «крикливый»
