Хмурое осеннее небо нависало над старинным особняком, в котором располагался городской музей искусств. Холодный ветер гонял опавшие листья по мощёной дорожке, ведущей к парадному входу. У служебной двери, прижавшись к стене, сидел маленький рыжий котёнок с белыми лапками. Его шёрстка намокла от недавнего дождя, а в глазах застыла какая-то особенная, пронзительная тоска.
Массивная дверь скрипнула, и на порог вышла смотрительница музея в тёплой вязаной кофте поверх синего форменного платья. Увидев дрожащего котёнка, она замерла.
— Господи, да ты совсем замёрз, малыш, — её голос прозвучал мягко и заботливо.
Котёнок поднял мордочку и тихонько мяукнул. От женщины пахло чем-то вкусным, а в её взгляде читалось искреннее сочувствие.
— Надежда Николаевна, вы дверь открытой оставили, — раздался из глубины здания низкий голос.
В проёме показался седой охранник с металлическим термосом в руке.
— Степан Ильич, посмотрите, кто к нам пришёл! — позвала Надежда Николаевна. — Такой маленький, а уже совсем один.
Охранник окинул котёнка строгим взглядом.
— Только бродячих животных нам здесь не хватало, — проворчал он, закрывая дверь. — У нас режимный объект, между прочим. Музейные ценности под охраной.
— Да какой же он бродячий, — Надежда Николаевна достала из кармана платья надкусанный пирожок. — Смотрите, какой аккуратный, явно домашний был.
Котёнок осторожно приблизился к протянутой руке, принюхался и деликатно взял угощение. Его громкое мурчание эхом отразилось от старых стен.
— Марсик, — вдруг произнесла смотрительница. — Ну точно Марсик – рыжий, как марсианин! И такой же таинственный.
С того дня Марсик стал постоянным гостем у служебного входа. Каждое утро он встречал Надежду Николаевну, терпеливо дожидаясь, пока она достанет из сумки завёрнутый в салфетку завтрак. Смотрительница всегда делила свою еду на две части – себе и рыжему другу.
— Опять этого попрошайку прикармливаете? — хмурился Степан Ильич во время утреннего обхода. — Не положено тут животным находиться.
— Не попрошайка он, а настоящий джентльмен, — улыбалась Надежда Николаевна. — Видите, какой воспитанный – на экспонаты даже не смотрит, по залам не бегает.
Охранник только качал головой, но втайне и сам начал оставлять котёнку угощение. Правда, делал это во время ночного дежурства, когда никто не видел.
Однажды утром Марсик вёл себя необычно. Вместо того чтобы спокойно есть принесённый завтрак, он метался между смотрительницей и дверью, ведущей в подвал. Его мяуканье звучало тревожно и настойчиво.
— Что с тобой сегодня, малыш? — забеспокоилась Надежда Николаевна. — Степан Ильич, гляньте, как он волнуется!
— Наверное, мышь почуял, — отозвался охранник, проверяя замки. — Пусть ловит, нам же лучше.
Но Марсик не успокаивался. Он садился у подвальной двери и пронзительно мяукал, будто пытаясь что-то сообщить. Когда мимо проходили работники музея, он бежал за ними, хватал за края одежды и тянул к подвалу.
— Ты что творишь, разбойник? — ворчал Степан Ильич, в очередной раз споткнувшись о котёнка во время обхода. — Надежда Николаевна, да уберите вы его! Мне территорию проверять надо.
— Странный он сегодня какой-то, — задумчиво произнесла смотрительница, наблюдая за метаниями Марсика. — Может, стоит проверить подвал?
— Некогда мне сейчас, — отмахнулся охранник. — Через час экскурсия, нужно периметр осмотреть. Вечером гляну, если не забуду.
Весь день Марсик не отходил от подвальной двери. Он то царапал её когтями, то жалобно мяукал, то просто сидел, не сводя глаз с замочной скважины. Его настойчивость начала всерьёз беспокоить Надежду Николаевну.
— Степан Ильич, может, всё-таки посмотрим? Не зря же он так беспокоится.
— После закрытия проверю, — буркнул охранник. — Сейчас посетители в залах, не до подвалов.
Марсик словно понимал каждое слово. Он подбежал к охраннику и тихонько мяукнул, глядя прямо в глаза. В его взгляде читалась такая тревога, что даже суровый Степан Ильич на мгновение смягчился.
— Ладно-ладно, — проворчал он. — Только давай не сейчас. Вот закончится рабочий день, тогда и посмотрим, что ты там обнаружил.
Вечером музей опустел. Затихли шаги последних посетителей, погасли основные лампы в выставочных залах. Степан Ильич совершал свой обычный вечерний обход, подсвечивая путь фонариком и проверяя каждый угол.
Внезапно за окнами сверкнула молния, и через несколько секунд раздался оглушительный раскат грома. Начиналась гроза.
Марсик, который всё это время сидел у подвальной двери, вдруг вскочил и заметался с утроенной силой. Его мяуканье переросло в тревожный крик.
— Да что ж такое! — Степан Ильич посветил фонариком в сторону кота. — Никак не уймёшься?
В этот момент по крыше забарабанил сильный дождь. Капли стучали так громко, что казалось, будто кто-то сыплет сверху горсти камней. Марсик подбежал к охраннику и вцепился зубами в край его брюк.
— Эй, ты что творишь? — возмутился Степан Ильич, но кот тянул его к подвалу с невероятной силой.
— Ну хорошо, хорошо, — сдался охранник. — Показывай, что там у тебя.
Он достал ключи и отпер тяжёлую дверь. Марсик молнией метнулся вниз по ступенькам.
— Господи помилуй! — охранник остолбенел, направив луч фонаря в угол подвала.
На стене виднелась длинная трещина, из которой сочилась вода. Она уже собралась приличной лужей и медленно подбиралась к стеллажам с архивными документами и коробками запасных экспонатов.
Степан Ильич бросился к телефону.
— Надежда Николаевна! Срочно приезжайте! У нас в подвале прорыв трубы! Да, да, рядом с архивом! Я в аварийную службу уже звоню!
В следующие полчаса в музее царила суматоха. Прибыли аварийщики, примчалась встревоженная Надежда Николаевна. Вместе они спасали документы, переносили коробки с экспонатами на верхние полки.
— Если бы не Марсик, — выдохнула смотрительница, когда последний ящик был перенесен в безопасное место, — всё бы затопило. Он же с самого утра пытался нам сказать!
Рыжий спаситель сидел на верхней ступеньке и внимательно наблюдал за работой аварийной бригады. В его янтарных глазах читалось явное облегчение.
Когда аварийная бригада закончила работу, часы в холле музея показывали далеко за полночь. Надежда Николаевна устало опустилась на скамью для посетителей. Марсик тут же запрыгнул рядом и положил голову ей на колени.
— А я-то думал, что от котов в музее один вред, — Степан Ильич присел на соседнюю скамью, вытирая пот со лба. — Выходит, ошибался.
— Знаете что, — Надежда Николаевна погладила мурлыкающего спасителя, — а ведь у нас теперь есть вакансия хранителя фондов.
— Это вы на что намекаете? — прищурился охранник.
— На то, что иногда самые бдительные хранители музейных ценностей приходят на четырёх лапах.
Степан Ильич хмыкнул, но в его взгляде промелькнула тёплая искра.
— Ладно уж, пусть остаётся. Но учтите — это исключительно в целях сохранности экспонатов.
Марсик важно выпрямился, словно понимая, что речь идёт о нём, и негромко мяукнул. Теперь у него появился не просто дом — он стал настоящим хранителем музея, пусть и неофициальным.
С тех пор каждое утро у парадного входа посетителей встречал рыжий кот с белыми лапками. Он важно вышагивал по залам, внимательно следил за сохранностью экспонатов и никогда больше не позволял никаким неприятностям застать музей врасплох.
Спасибо за прочтение.