Елена провела дрожащими пальцами по полированной поверхности старого комода. Массивная антикварная находка, купленная на последние сбережения, казалась единственным якорем в этой пустой квартире – первом собственном жилье после мучительного развода. Тусклый свет октябрьского утра едва пробивался сквозь выцветшую тюль, рисуя на облупленных стенах размытые тени. Пахло полиролью, сыростью и чем-то неуловимо старым, будто законсервированным временем.
Скрип половиц за спиной заставил её вздрогнуть.
– Мам, сколько можно возиться с этим древним шкафом? – В дверях появилась Соня, нервно теребя рукав мятой школьной формы. – Я опять опаздываю на математику. Третий раз за неделю!
– Милая, мы же обсуждали это, – Елена сжала кулаки, пытаясь удержать раздражение. – Ты теперь сама добираешься до школы. Тебе четырнадцать, ты...
– Взрослая, да-да, – перебила Соня, закатывая глаза. – Только почему-то это правило появилось именно сейчас. Когда мы жили с папой...
– Хватит! – Елена резко развернулась к дочери. – Мы больше не живём с папой. И это не моё решение было – уйти к молоденькой секретарше!
– Ты просто его довела! – выкрикнула Соня, сжимая лямку рюкзака. – Вечно была недовольна, придиралась...
– Я?! – Елена задохнулась от возмущения. – Я шесть лет терпела его загулы, его...
Звук захлопнувшейся входной двери оборвал её на полуслове. Соня убежала, снова не попрощавшись.
Елена в бессилии опустилась на пол возле комода, с остервенением выдвигая верхний ящик. Пальцы нащупали что-то за потёртой бархатной подкладкой.
– Господи, только не развались, – прошептала она, осторожно извлекая находку.
Старая тетрадь в потрескавшемся кожаном переплете выскользнула из тайника. Елена поднесла её к свету. На первой странице выцветшими чернилами было выведено: "Дневник Марии Соколовой, 1985 год". Внизу страницы более свежими чернилами приписка: "Прости меня, мама".
Три недели спустя
Елена сидела на кухне, перечитывая уже знакомые строки. Дневник незнакомой женщины затягивал её всё глубже. Мария Соколова, молодая мать-одиночка, писала о своей дочери Анне, о сложных отношениях с бывшим мужем, о попытках начать новую жизнь. Каждая запись отзывалась в сердце Елены пугающе знакомой болью.
– Лен, ты не можешь вечно прятаться в этой квартире, – голос подруги Ирины вырвал её из размышлений. – Третий месяц после развода, а ты как в склепе.
– Я не прячусь, – Елена захлопнула дневник. – Просто привыкаю к новой жизни.
– Как Соня?
– Сложно. Всё время сравнивает с тем, как было при отце, – Елена потёрла виски. – Вчера устроила истерику из-за того, что я не купила её любимый йогурт. Сказала, что я плохая мать.
– Это пройдёт, – Ирина положила руку ей на плечо. – Главное, не повторяй моих ошибок – я после развода так боялась потерять дочь, что превратилась в коврик для ног.
Елена вздрогнула, вспомнив строчку из дневника: "Я так боюсь потерять Анну, что готова на всё. Но чем больше я уступаю, тем дальше она от меня".
За окном грохотал гром, и капли дождя бились о стекло, когда Елена услышала шаги в прихожей. Тяжёлые, решительные – совсем не похожие на обычную походку дочери.
– Мам, я переезжаю к папе, – Соня стояла в дверях с огромной спортивной сумкой, сжимая в руках ключи от квартиры. – Он сказал, что не против.
Елена замерла, сидя за кухонным столом. Перед глазами поплыли строчки из дневника: "Сегодня Анна ушла жить к отцу. Я отпустила её, потому что поняла – иногда любить означает дать свободу".
– Когда ты успела с ним договориться? – её голос прозвучал глухо, будто чужой.
– А ты что, следить за мной должна? – Соня дёрнула плечом. – Позвонила и договорилась. Он хотя бы меня слышит!
– В каком смысле – слышит? – Елена медленно поднялась из-за стола.
– В прямом! – Соня швырнула ключи на тумбочку. – Ты же только в свой дурацкий дневник уткнулась! Какая-то мёртвая тётка тебе интереснее родной дочери!
– Не смей так говорить! – Елена почувствовала, как дрожат руки. – Я пытаюсь понять...
– Что понять?! Как просрать свою жизнь? – глаза Сони блестели от слёз. – Отлично справляешься!
– Следи за языком, молодая леди! – Елена шагнула к дочери. – Давай поговорим спокойно.
– О чём?! – Соня отшатнулась. – О том, как ты разрушила нашу семью? Как довела папу? Как теперь прячешься в этой квартире, как... как призрак?!
– Я не разрушала семью, – Елена сжала кулаки. – Твой отец ушёл к другой женщине. Я просто...
– Просто что? – Соня усмехнулась, вытирая слёзы рукавом. – Сдалась? Как та женщина из дневника?
Елена вздрогнула: – Ты читала?
– А ты думала, я слепая? – Соня яростно затолкала в сумку выпавшую футболку. – Видела, как ты сидишь ночами над этой тетрадкой. "Я так боюсь потерять Анну..." – она передразнила интонацию матери. – Боишься повторить её судьбу? Поздно, мам. Ты уже её повторяешь!
– Соня, пожалуйста... – Елена протянула руку.
– Не трогай меня! – Соня отпрянула к двери. – Знаешь, что я ещё прочитала в твоём драгоценном дневнике? "Каждый раз, когда я пытаюсь удержать дочь, она отдаляется всё больше". Так вот, можешь не пытаться. Я сама ухожу.
– Я твоя мать! – голос Елены сорвался на крик.
– Да? – Соня обернулась в дверях, и Елена поразилась, насколько взрослым вдруг стало лицо дочери. – А ты уверена? По-моему, ты просто тень той женщины из дневника. И знаешь что? Мне жаль вас обеих.
Прошла неделя. Елена стояла у окна, сжимая в руках потёртый дневник. Солнце впервые за долгие дни прорвалось сквозь тучи, заливая комнату тёплым светом. В воздухе пахло корицей – она впервые за месяц испекла те самые булочки, которые так любила Соня в детстве.
Пальцы дрожали, когда она открыла последнюю страницу. Запись была датирована 1986 годом: "Сегодня Анна вернулась. Сказала, что скучала по нашим разговорам за чаем. Я поняла – нельзя строить отношения на чувстве вины и страхе потери. Любовь живёт там, где есть свобода быть собой".
Телефон завибрировал. Елена помедлила, прежде чем взять его в руки. Последнюю неделю она перечитывала сообщения дочери, не решаясь ответить. "Мам, прости за то, что наговорила", "Мам, я скучаю по твоим булочкам с корицей", "Мам, папа говорит, что ты сама должна сделать первый шаг..."
Новое сообщение светилось на экране: "Мам, можно я приду сегодня? Просто поговорить".
Елена прикрыла глаза, чувствуя, как сердце пропускает удар. В памяти всплыли строки из середины дневника: "Каждый день я ждала, что Анна позвонит. Каждый день репетировала, что скажу. А потом поняла – иногда нужно просто открыть дверь и впустить".
Пальцы быстро набрали ответ: "Конечно, милая. Булочки будут готовы через пятнадцать минут".
Три точки появились и исчезли несколько раз, прежде чем пришёл ответ: "С корицей?"
"С корицей. Как всегда".
"Я через полчаса буду".
Елена улыбнулась и положила дневник на комод. В тусклом зеркале отразилось её лицо – спокойное и уверенное, без тени страха. Она провела рукой по корешку дневника:
– Спасибо, Мария. Теперь я знаю – любить не значит держать.
Из кухни потянуло знакомым ароматом детства. Елена поправила волосы, впервые за долгое время обращая внимание на свое отражение. Серебряные нити в волосах, морщинки у глаз – следы прожитых лет и выстраданной мудрости.
Входная дверь тихонько скрипнула – Соня всё ещё хранила свой ключ. Елена глубоко вдохнула и направилась к кухне, оставляя дневник на комоде. Пришло время писать свою историю.