Лёшка свалился от переизбытка впечатлений раньше обычного и в девятом часу вечера уже крепко спал, а я сидела в соседней комнате перед включенным телевизором, но смотрела не на экран, а на аквамарин в своей руке.
― Думаете о том, что рассказал тритон? ― спросил Бо.
― Думаю о правде, ― ответила я. ― Помнишь, ты на днях играл с Лёшкой и спросил его, кто подарил ему такой классный графический планшет? Он сказал тебе, что это был Дед Мороз. А камень тогда вот точно так же был у меня в руке и нисколько не изменился.
― Лёша маленький. Он верит в сказки и Деда Мороза, ― улыбнулся дракоша.
― Вот именно, ― кивнула я. ― Он не знает, что обманут, поэтому ложь для него является правдой. И произнося эту ложь, он на самом деле не лжёт, потому что верит сам. По-настоящему верит, без сомнений. Похоже, камень этот не на истину или ложь реагирует, а лишь на веру говорящего в правдивость собственных слов.
― Хотите сказать, что тритон в чём-то ошибается, но просто не знает об этом? ― заинтересовался Бо.
― Я не знаю, ― устало вздохнула я. ― Если подумать, то правда у каждого своя. Очевидцы одного и того же явления или события видят и слышат разное. Они понимают увиденное и услышанное в меру своих знаний, убеждений, интересов и много чего ещё. И верят только своим глазам и ушам, осознанно или подсознательно считая все другие точки зрения ошибочными. Я не разбираюсь в магии, но ты понимаешь в ней больше. То, что для меня кажется нереальным и фантастическим, ты можешь объяснить с позиции логики и своих знаний. И я поверю тебе даже в том случае, если ты солжёшь. Мой дар оракула… Тритон сказал, что даже он может солгать. Наверное, это из-за эмоций. Я видела только то, что считала важным, не обращая внимания на детали и то, чего не понимала. Элиас точно понимает и знает больше, но тоже ведь далеко не всё.
― Вы так скоро философом станете, ― криво усмехнулся Бо. ― Могу поучаствовать в процессе. У каждой попытки что-то осмыслить есть какая-то цель. Тяга к знаниям, любопытство, практический интерес. Не знаю, что творится у вас в голове, но я, например, назвал бы это сомнениями в угоду желаниям. Вы, как и я, хотите вернуть того, кто дорог. Боитесь ошибиться, но отвергаете мысль о том, что это будет ошибкой.
― Если я всё правильно понимаю, то твоё желание вернуть Глеба куда сильнее моего, потому что у тебя сомнений меньше, ― проворчала я в ответ. ― Вот скажи, почему боги ждут десять лет, а не восстанавливают Иной сразу? Они ведь расходуют накопленную энергию и со временем вынуждены её экономить. Это неудобно.
― Не знаю, ― честно признался мой драконистый собеседник. ― Но меня смущает не только это. Созданная ими система миров далека от идеала. Каждый раз при разрушении она порождает восстанавливающий элемент, который потом богам приходится устранять. Ошибка известна, но за столько раз никто не удосужился её исправить.
― Элиас сказал, что это собственная защитная реакция магии, ― вспомнила я и снова глубоко задумалась. ― А если предположить, что эти две странности взаимосвязаны? Был один естественный мир, который стал неугоден богам. Они всё переиначили по-своему, но не смогли изменить что-то самое главное. Саму суть. Десять лет… Это как фора для настоящего. Как шанс, который нельзя отобрать. Словно магия вырвала этот срок у богов для того, чтобы вернуть всё в изначальное состояние. Боги вынуждены ждать, потому что боятся… Чего они могут бояться? Что останутся отрезанными от реальности навсегда? У меня уже голова лопается. Не могу больше думать об этом. Чувствую себя сказочницей с ограниченной фантазией. Всё, хватит.
Продолжая держать камень в руке, позвонила маме, чтобы спросить, как у них там дела. Мама сказала, что всё хорошо, но аквамарин при этом потемнел. Уверенность в том, что родителей нужно забрать из посёлка, только окрепла ― не будет им там спокойной жизни.
― Ой, я что вспомнила! Ин, ты помнишь старый отцовский телефон? Ну этот… Соня который. Мы тут чулан взялись разбирать и нашли его в коробке с дедовым самоваром, представляешь? Не иначе домовой припрятал.
Я улыбнулась. Папа потерял «соньку» уже давно ― ещё до того, как родился Лёшка. Родители всю квартиру перевернули, но не нашли. В итоге мама не выдержала и купила дешёвый сенсорный, но папа благополучно утопил его на рыбалке. Потом я подарила ему новый, но он и его потерял. Просил не покупать больше такие, ссылаясь на цены и свою рассеянность. Кнопочные и дешевле, и привычнее. Мама за это обозвала его ретроградом, но отец всё равно настоял на своём. Я купила ему два новых телефона. Сенсорный до сих пор лежит в коробке, а кнопочным папа пользуется.
― Там уже аккумулятор сто лет назад как сел. Выбросьте его, ― посоветовала маме, продолжая улыбаться.
― Ага! Так твой отец и отдал! Он же даже шнур от него сохранил. Всё надеялся, что найдётся любимая «сонечка». И ничего там, кстати, не село. Всё работает. Я к чему… С него же можно как-то фотографии скачать? Там немного, но жалко терять. Воспоминания всё-таки. И ты с Глебушкой есть. В тот раз, когда вы вместе знакомиться приезжали, я вас за столом фотографировала, помнишь? Мой разрядился тогда, поэтому на отцовский.
У меня будто что-то оборвалось внутри. Отсутствие фотографий сдерживало желание переступить грань запретного и опасного, а теперь…
― Нельзя, мам, ― ответила я неуверенно, проглотив подступивший к горлу ком.
― Совсем никак, да? ― погрустнел её голос.
― Я не технарь, но думаю, что совсем.
― А если в мастерскую свозить? Может, там чем помогут?
От этой её настойчивости только хуже стало. Ещё и Бо всё прекрасно слышал ― с такой отчаянной надеждой смотрел на меня, что душа наизнанку выворачивалась.
― Ма, я попрошу знакомого заехать к вам и глянуть, что можно сделать, ладно? Завтра днём заскочит. Его Борей зовут. Молодой совсем, но ты на это не смотри. Он очень умный и в таких вещах хорошо разбирается.
Бо просиял. Мама обрадовалась. А мне стало ещё неуютнее, чем раньше. Не сдержусь ведь. Бо вряд ли осмелится без моего ведома Лёшке фотографию Глеба подсунуть, но если я сама себе не доверяю, то как могу на дракона полагаться? Поговорила с мамой ещё немного о всяких пустяках, а потом спросила у Бо:
― Разберёшься там?
― Вообще не вопрос, ― охотно принял он поставленную задачу.
* * *
Не знаю, какими способностями пользуются драконы для перемещений в пространстве, но уже к полудню на следующий день с маминого аккаунта в мессенджере мне прилетели снимки шестилетней давности. Глеб на них был уже в стельку пьяный, но такой счастливый, что я прослезилась. Лёшка услышал, что я плачу, притопал ко мне, взял из моей руки телефон, долго хмурился, а потом спросил, почему чужой дядя меня обнимает. Я так и не нашла в себе сил сказать ему, что это его папа. Только разревелась ещё сильнее. К вечеру вернулся Бо ― мой отец воспользовался случаем и уговорил дракона посмотреть, можно ли починить старый ноутбук. Бо долго ковырялся, но в итоге сказал ему, что проще купить новый.
― Ты реально в этом разбираешься? ― удивилась я.
Дракоша только плечами в ответ пожал. Уникальное создание.
― Боря! ― обрадовался Лёшка визиту друга и потащил его в свою комнату показывать новые рисунки.
Отобрать у сына карандаши я тоже так и не решилась. Это часть его «я». Нечестно отнимать у ребёнка то, что ему дорого. В этот день мы рисовали смешариков ― вроде безобидно. Не припомню, чтобы в Ином жило нечто подобное. А ещё рисовали ракету и космонавта. Лёшка хотел изобразить инопланетянина, но я его от этой затеи отговорила ― мало ли. И убедилась в том, что рисовать дядю, который меня обнимает на фотографии, сын не станет ― я из-за этого дяди плакала, он плохой, а плохих мы не рисуем. С Бо заранее договорились, что он тоже не будет идти на поводу у своих желаний. Если кому и принимать окончательное решение, то только мне.
Поздно вечером, когда Лёшка наигрался и завалился спать, мы с Бо сели в соседней комнате и долго молча вздыхали, не решаясь начать сложный разговор.
― В доме, где живут ваши родители, и правда есть домовой, но в другой квартире. И это действительно он припрятал телефон. Просто из вредности. Ваш отец чем-то не угодил его хозяевам, вот глупый дух и отомстил по-своему, ― начал дракон первым.
А я вспомнила Фила. Коргоруш хоть и был ворчливым, но всегда заботился обо мне, Бо и Глебе. А в кулинарном искусстве ему вообще равных не было. Из ничего мог такую вкуснятину приготовить ― пальчики оближешь.
― Бо, что за связь у тебя с моим сыном? ― спросила, меняя тему.
― Ну-у-у… ― протянул он, почесав макушку. ― Я для него что-то вроде фамильяра, о которых в книжках пишут. Защитник, помощник, друг. Хозяин мне очень дорог, а сын дорог ему, вот как-то так всё и получилось. От меня это не зависит, но я не против. Даже рад.
В комнате снова повисла тишина. Я чувствовала, что Бо хочет сказать что-то ещё, но не решается.
― Я сегодня думала о границах, ― соизволила наконец-то признаться. ― Боги создали двустороннюю грань между этим миром и Иным, чтобы магические создания могли относительно свободно перемещаться туда-сюда. А свой мир они оградили полностью, оставив выходы только для себя и ангелов. Теперь же, когда мир Иной разрушен, они не могут выйти, пока не истечёт срок длиной в десять лет. Сейчас у них нет доступа к магии Иного, но потом появится. В причинах мы с тобой всё равно не разберёмся, можем только догадки строить, но у меня появилась интересная мысль. Если забрать у Лёшки карандаши, он ведь ничего не сможет нарисовать, правильно? И не использует ни крупицы магии Иного.
― И? ― не понял Бо ход моих рассуждений.
― Если мы заберём у богов всю магию Иного и создадим свой собственный мир с надёжной границей, они тоже ничего не смогут, потому что будут истощены, а ресурс для восполнения их сил останется только у нас.
― Эм-м-м…
― Не мычи. Я не владею магией. Ты тоже. И тритоны. Их позиция невмешательства предельно ясна. Но из слов Элиаса можно сделать вывод, что никто из творцов не ставил перед собой настолько сложную цель. Все они лишь реализовывали свою потребность в творчестве, создавая прекрасное, но незащищённое. Даже если король тритонов ходил к каждому из них с таким же предупреждением, то он предлагал только ограничить талант точно так же, как предложил это мне. Забрать карандаши, чернила, флейты… Не делать ничего. Он боится богов и их гнева, поэтому и других учит бояться.
― Вы тоже боитесь, ― заметил Бо.
― Боюсь, ― признала я. ― И буду бояться дальше независимо от того, попытаюсь что-то сделать или стану сидеть сложа руки. Тебя Лёшка уже вернул. Думаешь, боги оставят это без внимания? Ты дракон, а не неприметная домашняя нечисть. Много в этом мире осталось драконов после того, как Иной был уничтожен?
― Ни одного.
― Ну вот. Вы все были отмечены магией принадлежности. Все до единого. Насколько я знаю, драконы относились к редким существам. Даже такие маленькие, как ты. Но редкие существа, даже самые злобные и опасные, в Ином не подвергались уничтожению. Их запирали в резервации, потому что такая магия была важна и нужна. Химера, например. Или Кощей Бессмертный, который на самом деле не бессмертный. Когда боги начнут воссоздавать Иной, они вернут всех существ, которые были под особой защитой. Сотрут память, подменят воспоминания, подправят мировоззрение… Им необходим этот ценный ресурс. И ты тоже необычный, ведь драконы твоего вида не обладают способностью принимать человеческий облик. Ты тоже нужен и важен. Если не пойдёщь за новой меткой принадлежности добровольно, тебя затащат силой или обманом. А Лёшку накажут. Убьют, запечатают его способности… Ты сам слышал, что сказал тритон. Все предыдущие творцы были уничтожены вместе с тем, что успели создать. Все, Бо. Даже если он и ошибается на этот счёт, мне всё равно страшно. Я боюсь, что не смогу уберечь сына от беды при любом раскладе. Сделаем мы что-то или не сделаем… Мне в любом случае будет страшно. А папа всегда говорил, что если есть возможность что-то изменить, то лучше потом сожалеть о содеянном, чем о том, что сделано не было.
― То есть вы всё-таки собираетесь вернуть хозяина? ― с робкой надеждой в голосе спросил Бо.
― Без него я не справлюсь, ― ответила я.
Вроде и не сказала «да», но всё равно почувствовала уверенность, что поступаю правильно. Глеб очень умный. Он точно сможет придумать, как отсечь мир богов от нашей реальности окончательно, чтобы даже по истечении десятилетнего срока у них не было возможности дотянуться до магии Иного и снова сделать всё по-своему. Ну а если не придумает… Я так сильно по нему соскучилась, что согласна и на пять лет счастья. Пусть в страхе и сомнениях, но рядом с теми, кого безгранично люблю.