Стоял один из тех декабрьских вьюжных дней, когда лицо человека, оказавшегося посреди метели, больно пронзают миллионы ледяных кристалликов.
В такую погоду хочется сидеть где-нибудь в уличном кафе, на берегу океана. Хочется заказать себе бокал вина, отведать осьминога, выловленного час назад, и долго слушать гитарную музыку.
Алиса Смирницкая в тот день была богачкой. И потому кутила.
Она решила, что денег, оставшихся до зарплаты, будет достаточно, чтобы пойти в ресторан и заказать себе на ужин вина и ещё чего-нибудь горячего.
- Не жизнь, а эпидерсия, – тоскливо рассуждала Алиса. Она только что отработала спектакль и очень устала.
Смирницкая вытряхнула из сумочки на гримерный столик всё содержимое.
Денежные купюры высыпались вперемешку с носовыми платками, салфетками, вместе с помадой алого цвета и подгнившим мандарином.
Алиса сосчитала купюры, подвела губы алым и вызвала такси, чтобы поехать в ресторан.
***
Тот день был будним. В ресторане народу было совсем немного.
Официант предложил Алисе сесть за двухместный столик прямо у окна, с видом на заледенелую белую реку.
От такого зрелища Алисе стало холодно. Спас положение бокал белого испанского вина и перспектива получить на ужин горячий жульен из морепродуктов.
Сделав глоток «Совиньона», Алиса поняла, что вид из окна смягчился. И от него уже не стынет в жилах кровь.
Валерий Звездин, волею небес, в тот день оказался рядом.
В том же ресторане, что и Алиса.
Здесь, на правах хозяина, он безраздельно управлял и властвовал. Умиротворённый душевностью своего детища, Звездин неспешно попивал зелёный жасминовый чай, и, углубившись в важные бумаги, сосредоточенно обсуждал с давнишним компаньоном насущные дела.
Валерий очнулся от последних бизнес-сводок, когда его деловой партнер покинул зал. Он поднял глаза от бесконечной вереницы цифр и увидел Алису.
Вид, молодой, истощённой женщины с изысканной внешностью, Валеру потряс.
Все в Алисе было прекрасно: тёмный невод волос, собранный в расслабленный узел, тонкая голубая венка, пленительно пульсирующая вдоль шеи, её зовущий алым, яркий рот.
Да, Валерий Звездин, как человек взрослый, и, вроде бы, опытный, избегал разных банальностей типа «любовь с первого взгляда» и прочей ерунды.
Однако в тот день все его убеждения позорно рухнули.
Он захотел обладать незнакомкой.
Захотел и всё тут.
***
Звездин был свободен. Всё остальное его не смущало. Замужем ли эта женщина, сидящая за столиком у окна? Счастлива ли она? Нужен ли ей он, Валерий, сегодня одетый в потертые старые джинсы, и, скорее, похожий на папу «Простоквашинского» дяди Федора, нежели на успешного бизнесмена?
Эти вопросы Валера себе не задавал.
Он хотел покорить незнакомку.
Но как?
Приволочь охапку цветов? Примитивно. Заказать бутылку коллекционного вина? Дешевый трюк для дорогой шикарной женщины. Тогда что он может сделать?
- Привет, Танюшечка, дружочек! – улыбаясь невидимому абоненту, поприветствовал владелицу ювелирного магазина, кое-что придумавший Валерий. – Есть у тебя какая-нибудь вещица эксклюзивная. Такая, чтоб «в пух и перья» … А давай-ка встретимся через семь - десять минут.
Звездин прошёл на кухню ресторана.
- Никита, подзадержи-ка заказ, - попросил он повара, талантливого парня.
- Ну, Валерий Палыч, - недовольно прогундел Никита. – Чего там держать? Это ж жульен из морепродуктов. Заказ готов!
- Приготовь новый, – велел Звездин. – Я приеду минут через двадцать. Тогда и предоставишь
блюдо.
- У-ф-ф, - только и выдал повар.
Танюшечка, эффектная женщина лет пятидесяти, высокая, полная, с коротким «ёжиком» белых волос и вызывающе-ярким макияжем, встретила Звездина с распростёртыми объятиями.
Она высоко ценила финансово-приятельские отношения с Валерой.
Рада была ему угодить.
Чтобы не обляпать Звездина вишневой помадой, поочередно прильнула к его лицу сначала одной лоснящейся щёчкой, потом - другой.
- А я уже готова, - интригующе пропела хозяйка магазина. – Пойдем. Поглядим.
На божий цвет явилась брошь. В виде цветка лилии, с изящно выгнутыми лепестками, с бриллиантовыми пестико-тычинками.
- Ну как? – нетерпеливо заёрзала на месте Татьяна, когда Валерий двумя неуклюжими пальцами вытянул из коробки драгоценную вещицу. – Правда, прелесть?
- Правда, – безоговорочно согласился Валерий.
Отсутствовал Звездин, действительно, не более двадцати минут. Но все-таки боялся не застать незнакомку, влетел в ресторан как угорелый.
Хорошо, что встретивший его на входе, введенный в курс дела официант, молча сделал знак рукой, дескать, всё в порядке, она здесь.
Только сейчас Валерий задумался: «под каким соусом» он преподнесет чужой ему женщине, дорогое украшение.
- А…Будь, что будет! – приободрил себя Звездин. Встряхнулся и направился к заветному столику.
Алиса удивленно вскинула глаза на незнакомого мужчину.
- Простите меня, прекрасная незнакомка, - начал с извинений наигранно весёлый Звездин. – Этот подарок вам.
С этими словами Валерий выложил перед Смирницкой крошечную «золотую» коробочку, перехваченную ленточкой в тон.
- Ну что ж приятного вам аппетита, - с достоинством откланялся Валерий. – И не менее приятного продолжения вечера.
Жульен до сих пор был не подан, и Алиса, заинтересованно дёрнула золотистую ленту. Из коробочки на стол выпорхнула визитка.
А потом ювелирный цветок изумленно взглянул на Алису. Женщина вынула брошь из коробочки.
Цветочные лепестки «рассыпались» в искры.
***
Алиса поспешно вложила презент в коробку, схватила визитку, и помчалась к официанту.
- Молодой человек, вы могли бы передать эту вещь, ее владельцу, -
женщина взглянула на листочек, - Звездину Валерию Павловичу.
- Простите, но я ничего не могу для вас сделать, -
равнодушно взглянул на ювелирное украшение официант. – Это очень дорогая вещь. Вам лучше передать её из рук в руки.
***
Пока Аркаша искал свое счастье, Лара времени не теряла. Она по настоянию мамы Лиды, взяла в кредит квартирку. Теперь выплачивала ипотеку.
Квартирка эта расположилась на девятом этаже, в новостройке. Дом сдавался с ремонтом. Как говорится: «под ключ».
Въезжай, да и живи себе, счастливо.
Конечно, в подъезде еще стоял запах краски. Необъезженный лифт часто ломался. Дрели визжали адскими голосами, как посланники таинственного межквартирного мира…
Но всё это были мелочи, по сравнению с тем, какими преимуществами обладало Ларисино новое жилище.
Вокруг дома красовалась ярко оборудованная детская площадка, с качелями – каруселями.
Тут же, прямо в подъезде Лариного дома, находилась молочная кухня. Сюда, гремя бутылочками, шли мамаши с колясочками, подъезжали на автомобилях замученные новыми отцовскими хлопотами, раздражённые папаши, бабки с дедками наведывались за молочком и кефиром.
И самое главное - под окном у Лары простирался детский сад. Лариса любила с высоты девятого этажа наблюдать за малышней.
Забавно было видеть, как каждый день, в одиннадцать часов из разных подъездов здания начинают вытекать ручейки ребятишек, разбившиеся по парам.
Довихляв до своей веранды, каждый такой ручеек превращался вдруг в бурный фонтан, рассыпаясь на десятки брызг-ребятишек.
Лариса очень хотела ребёнка.
Ей уже исполнилось тридцать четыре. И ждать «у моря погоды» становилось всё невыносимей.
***
-Так, у Черепахина-то есть ребёнок, – зная о встрече дочки с Аркашей, и застав ее глядящей в окно на детсадовских ребятишек, поспешила вправить Ларе мозги Лидия Петровна. – Он девчонку-то забросил к бабке в деревню. И живет себе, в ус не дует. А Ленка-то сиротой живет. Тебе её не жалко?
- Жалко! – резко распахнула створку холодильника Лариса. – Что-я-то могу сделать?
- Не рожать от Черепахина, – выдала рецепт счастливой жизни Лидия Петровна. - Я гляжу, что ты опять в розовых очках гуляешь. Смотри, кабы Аркаша очки-то снова не содрал!
- Хорошо, – Лариса захлопнула холодильник, так ничего из него и не взяв.
Села напротив матери.
Упёрлась в неё прямым взглядом.
– Тогда дай мне совет. Как женщина женщине. Скажи, как мне дальше жить? – потребовала Лара.
Лидия Петровна остепенилась.
Она не ожидала от дочери такой реакции на своё брюзжание. Лариса могла отвечать на её упреки, как угодно: психовать, огрызаться, молчать. Но чтобы просить совет? Такого не было никогда.
Лидия Петровна заёрзала на месте.
Первой отвела взгляд.
- Знаешь, дочка. Я бы с девочкой разобралась, – Лида сама себе удивилась. Её речь текла плавно, поучительно. Она не захлебывалась в эмоциях. Не источала злость. – Не по-божески это, забыть о ребёнке, как будто его и вовсе нет. Говорят же люди, на чужом горе своё счастье не построишь. Сиротой то, поди, не сладко жить.
- Да это ж выродок Смирницкой! – взорвалась Лариса.
- А ты остынь. Подумай, – сохраняя хладнокровие, чинно посоветовала Ларе Лида.
- Что-то, мама, я тебя не узнаю, – немного успокоившись, прищурив глаз, подозрительно всмотрелась дочка в мать.
- Да я сама себя не узнаю, – подтвердила та.
…Во время разговора я стояла у Лиды за спиной, расправив крылья.
***
А за десять дней до Нового года небо разверзлось ливнем.
Это в наших – то краях! Ледяной дождь наотмашь стегал колючими иглами угрюмые лица горожан.
Дед Мороз, на уличном развале торговал мокрыми ёлками.
На его ногах, поверх положенных по дресс-коду валенок, ухмыляясь, матово поблескивали резиновые калоши.
Лариса шла с дежурства, кутаясь в чёрный, втирающий её в толпу, безликий пуховик.
Настроение её колебалось, выказывая уровень «фифти-фифти».
С одной стороны, Лариса испытывала то состояние, о котором говорят «чувствую себя на семнадцать».
Аркадий казался ей таким новым, неисследованным и неопознанным, что при мысли о бывшем, у Ларисы мурашки бежали по телу.
Лара чувствовала себя юной девушкой, которая первый раз в жизни идёт в магазин покупать шампанское, потому что она пригласила в свой дом на ужин мужчину.
Страшно подумать, о том, что сулит молодым этот предновогодний ливневый вечер.
С другой стороны, Лара знала, - ей тридцать четыре.
Да и Аркаша не молод.
Их половины жизней прожиты.
***
Лариса шла вдоль уличного торгового ряда.
Она остановилась рядом с павильончиком. «Дары моря» было написано на его вывеске. Лара вошла внутрь.
Ассортимент «даров» был вполне предсказуем для заметённого снегом города, и состоял, в основном из мороженой рыбы.
Лариса задумалась, что приготовить на ужин?
Десять лет назад, она непременно взяла бы горбушу. Приготовила бы рыбу на пару, подала бы её в сливочном соусе с овощами и зеленью. «Вспомнить старые рецепты или освоить новые?». – Размышляла Лара.
И тут её осенило.
«Я никогда не думала раньше о том, что мне самой хочется, –
удивилась собственным мыслям Лариса. – Я ела то, что любил Аркаша… Так, а что я хочу? Селедку хочу! Селедку под шубой. А к селедке полагается, что? Рюмка водки»!
Когда Аркаша вошёл в ее «однушку», в немодной зимней куртке, в полувере с катышками на рукавах, с прилепившимся к спине куриным перышком, то Лариса его мысленно пожалела.
«Надо было всё-таки горбушу на пару готовить, – подумала она. Как – то совсем болезненно выглядел Аркаша.
Однако «шуба» пошла на ура. С чёрным хлебом, сдобренным горчицей.
- А у меня водка есть, – ставя под сомнение уместность на столе бутылки красного вина, принесенного Аркашей, сказала Лара. – Будешь?
- Буду, – сразу согласился Аркаша.
После первой стопки алкоголя «лёд подтаял».
Сначала Лара с Аркашей болтали о том да о сём. Обсудили, как водится аномальную предновогоднюю погоду. Дальше, больше…
А там, и традиционный предпраздничный вопрос всплыл сам собой.
- С кем отмечать будешь? – спросила Лара.
- Я хотел бы с тобой, – засмущался Аркадий, скатал из салфетки трубочку. – Мне больше не с кем.
- А как же дочь? - недоуменно вскинулась Лара. – Может вместе в деревню поедем, дочку твою навестим?
Аркаша напрягся. Предложение казалось ему прямолинейным, таким неожиданным.
«Давай навестим», – скупо вымолвил он.
Лариса уткнулась носом в Аркашино плечо.
Она уже решила, что завтра же зайдет в садовый магазин и купит любимую Аркашину герньку.
продолжение следует
художник Виктор Низовцев