*НАЧАЛО.
Глава 27.
Та лунная ночь у озера изменила Николая. Не знал он теперь ни страха, ни нетерпения. Ждал новолуния, как сказал Аркынай, да дело своё справлял, Хозяином по Тропе ходил, как положено. Только теперь была его сила много больше, видел он и чуял всё, что до́лжно Хозяину, дело стало легче справлять, хоть и томилась иной раз душа от дум невесёлых.
Однако жив человек надеждой, тем и Николай жил, когда возвращался отдохнуть в зимний свой приют и глядел на бегущую вперёд него луну. Она теперь убывала, и всё ему казалось – медленно, поскорее хотелось увидеть тонкий серп молодого месяца и понять – пора! Чтоб стукнуло гулко сердце, от того, что пришёл час, и узнает он от Аркыная, что им предстоит справить.
Однако время шло, хоть и была вокруг Николаевой избушки всегда зима, а только одно отмечало течение времени – это луна. Она менялась так же, как и в остальном мире, такой же её видел и Аркынай в своём осеннем шалаше, и Марья с Федюнькой и Васильком.
И вот наконец увидел Николай его – тонкий рожок нового месяца, и стукнуло сердце, как он ждал! На счастье, в делах у него теперь была такая сноровка, что загодя он ведал, где его присутствие требуется. То вот повадились у него охотники из одной деревушки по льду болота шастать, а там топь, жижа над тёплым торфом, лёд тонкий, а эти, головы отчаянные, на глухаря ходят, да всё покороче стараются болотом обойти. Вот тут не стал Николай дожидаться, пока провалит кто тонкую ледяную корку, сам её порушил, всю тропу охотничью помял, не стало ходу людям, дальше им теперь ходить на токовище, да зато все живые домой вертаются!
Так и шло- загодя глядел Николай, примечал да подправлял, где надобно. Шибко ему нравилось подле хутора маленького бывать, там мужик жил с семьёй, да ладно так у них всё, справно! Сам крепкий, жена ему под стать, детишек трое. Старший паренёк с отцом уж в лес по дрова налаживался, и всё-то у них весело, с шутками, да меж собой ласково.
И всегда Хозяину то ватрушки кусок, то блинок положат, благодарят да благодати всякой ему желают, покоя. Хорошо от того на сердце становилось, Николай всё им помочь старался, чтоб полегче им было – то кабана отгонит, чтоб не навредил, то деревов на дрова загодя повалит. Когда с добром-то человек идёт в лес, али ещё куда – не будет ему там врагов да препятствия, вреда не будет.
Всё справил Николай, как надобно, и отправился к Аркынаеву шалашу, учуял, что вернулся туда хозяин, только вот беспокойно стало – словно неладно что с Аркынаем… Может, пораненный? Заспешил Николай! Не раз уж он видал, как разные раны лечат, сам запоминал, а коли чего спросить надобно было, так наведывался Николай погостить в весенний теремок деда Пигозы у звонкого ручья. Там и Живика ему хитрости свои показывала, как воду заговорить, чтоб она раны омыла, и всю хворь погубила. Вот и спешил теперь, может помочь другу надобно!
Шалаш показался издали, ещё от яркого резного клёна углядел Николай, вон он, жерди крепкие стоят, а ветки словно потемнели, пожухли. Видать, и в самом деле неладно тут…
- Аркынай! Это я, ты тут? – крикнул Николай только ещё подходя к шалашу.
- Тут я, иди, - отозвался Аркынай, и Николай вздохнул, ну, хоть живой друг его.
Аркынай был бел лицом, за бок держался и хромал, но на вид ран не показалось, видать досталось ему крепко, но ничего, сдюжил Человек-Медведь, хоть скрипит, да ходит!
- Ну, здоров будь, Николай! Рад я тебе, - Аркынай хлопнул гостя по плечу, - Давай, садись вот тут, зябко сегодня, я сейчас подбавлю хворосту в огонь.
- Ты, друг, ложись-ка сам на топчан, да покройся вон овчиной. Я сам тут всё управлю! Мой черёд пришёл за тобой приглядеть, как Марья велела. Не зябко в шалаше, это тебя от боли морозит, вот и дрожь пробирает. Поди пораненный?
- Нет, целый, - Аркынай лёг на топчан, покряхтывая от боли, - Так, по сопке вниз катился, об камни чутка побило, да ничего. А тебе самому поди, конечно, не зябко – живёшь посредине зимы, привышный!
Николай вышел из шалаша и прихватил под навесом приготовленную вязанку хвороста. И огонь будет, и похлёбка горячая, взвару сделает – как раз у деда Пигозы взял кореньев полезных, вот и пригодились.
Огонь разгорелся, заиграл, и после горячего обеда повеселел и сам Аркынай, возвращались к нему могучие его силы. Он всегда быстро оправлялся, подумал Николай, гораздо быстрее его самого от ран отходил, вот и теперь, отложил ложку, похлопал себя по колену – ан нет, уж и не так болит!
- Ну, Николай, благодарствуй за заботу! – Аркынай взял из рук гостя кружку с горячим взваром, - Знаю я ждёшь ты моего сказу, и томить тебя не стану…. Только сперва вот что сделай!
Николай выслушал друга, и даже дивиться тут нечему было – сказали, как надо сделать, так значит это надобно! Взял Николай веточки, какие Аркынай указал, и по четырём сторонам у шалаша разложил, пришёптывая, как Аркынай обучил:
- Седа трава на земле лежала, после стеною вставала! Никто за ту стену не прослышит, не прознает, мимо идёт – не примечает!
- Ну вот, теперь никто наш разговор не услышит, - кивнул Аркынай, но всё же голос свой громкий до шёпота понизил, - Слушай, Николай, что сказать хочу… Давно учуял я, ходит рядом зло, страшное, могучее, да вот только беда - ходит так тихо, что не могу я его заприметить! Не могу сразуметь, как его распознать, чем его пронять и победить! Лихое, лихое то зло, потому как проходит оно и мостком, за который никому хода нет, кто не признан тут! Вот холод от него чую, а не могу увидать. Я уже всякое спытал – и Ярели спрошал, и Ирвил, и много ещё кого пытал, даже к Старейшему ходил…
- И что же? Неужто даже Ирвил не видит его?
- Не видит, - покачал головой Аркынай, - Чует его, потому как питается оно… нами, силами нашими, злость в душах сеет, исподволь, тихонько, ты и не приметишь, а уж вон… Ярели неможется, Ирвил тоже… Марья вся прозрачная стала! Чую я – страшное грядёт, участь чёрную нам кто-то уготовил, и скоро явится нам, и тогда будет поздно. Сгинем мы все… страшное мне является, видится…
- А что же Старейший? Почему он не видит этого?
- Сказал я Старейшему, да он… как сквозь меня глядит, а потом и молвит – дело своё получше справляй, никакое зло сюда не допуская, тут тебе благодать дана будет. И весь сказ! А я… покоя мне нет! Вот вчера я затем на сопку и полез, место там… люди его гиблым называют, пропащим, потому как хода им туда нет – только ступят, тут им худо делается. Это нарочно так сделано, чтоб не ходил там человек! Ну, а я поглядеть решил, да только кто и как меня с сопки скинул так, что все камни я своими рёбрами посчитал, этого я так и не понял, - тут Аркынай оттянул ворот рубахи и показал огромный синяк, чуть не во всю его могучую грудь, - Потому я и позвал тебя, и шалаш стеною покуда оградил, чтоб никто не вызнал, что мы с тобой задумали!
- И что же, как ты думаешь то зло распознать? Как ему в лицо глянуть? И… Аркынай! Ты сильный, силы в тебе больше, чем в десятке людей, а справимся ли мы с тобой с тем, что нам откроется? А что, ежели откроем мы такое… и после его уже никто не одолеет!
- Да, и такое может быть, - кивнул Аркынай, - Я с Ирвил говорил вот эдак же, как теперь с тобой. Чует она, а не видит, и поняла она это ещё раньше, чем я, потому и привела к нам тебя. Сказала, что ты только сможешь нам в этом помочь – распознать его, справиться. Я не верил ей, а она одно твердила – дай ему время, он будет готов, и тогда… Да, я не верил, а теперь сам вижу – права Ирвил, сила в тебе та, что нам никогда дадена не была! Только человек такое явить может, душою своей и сердцем горячим. Вот только…
- Что же? Уж сказывай всё, до конца.
- Станешь ли ты голову свою под такую беду подставлять? Что тебе того осталось – отходишь своё по Волчьей тропе, и закончится это всё для тебя! Станешь человеческую жизнь свою жить! А тут… и вовсе можно головы лишиться, а то и похуже… Душою своей с чёрные сети угодить! Я думал – скажу тебе, если поможешь, награда будет великой, может всё тебе дадут, что пожелаешь, а теперь вот думаю… Что, если заместо награды ты погибель тут найдёшь! Как мне после того жить?
- Друг ты мне, Аркынай! – Николай хлопнул его по спине и тот чуть поморщился от уходящей боли, - Друг, каких поискать, не каждому такое в жизни даётся – искренней дружбы изведать. Потому и сказал ты, как есть, не только о себе думал, но и обо мне. А потому… знай! Пойду я с тобой куда позовёшь, всё справлю, что надобно! А коли суждено нам с тобой пропасть за это, так что ж, не мы первые за правое дело головы-то сложим! Сказывай, что задумал, станем совет держать!
Весело трещал сухой хворост в каменном очаге, лёгкий дымок улетал через отверстие в крыше шалаша. И никто, ни единая живая душа не слыхала, о чём тогда говорили Ходящие по Тропе.
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.