- Бабушка сразу поняла, что твоя мама хочет нас разлучить.
- Не будем говорить о плохом, - Вася приобнял жену за талию. – Давай лучше выпьем за нас.
Глава 18
Та была в шоке, когда внучка рассказала, как с ней поступила свекровь. Люба плакала, не веря тому, что мать Васи, мягко говоря, придурковатая. Люба рассказала все до подробностей, не упуская каждую мелочь. Анфиса слушала и покачивала головой. Накормив Любу и постелив постель, бабушка присела и, глядя на внучку, держащую на руках малышку, выдохнула в голос.
- А я-то думаю, что ж ты про бабку-то забыла. То ли город привлек, то ли зазналась. Не хотела верить, что ты у меня переменилась, а вон оно что, оказывается, у тебя происходит. М-да-а, это что ж за свекровка такая, а? Дите увезла, ничего не сказала… А Васька? Он-то чего тебя забросил?
- Не знаю, - всхлипнула Люба. – Может, работал?
- Лодырь твой Васька, - шлепнула ладонью по одеялу бабушка и встала. – И грудью кормить не давали, - взглянула на спящую девчушку. – Видно, отлучить от матери хотели. Ладно, ложись. А если Васька припрется или эта… выдра, я их вилами погоню.
- Я очень боюсь, что она сюда приедет, - положив дочь к стене, Люба обняла бабушку. – Она просто сумасшедшая.
- Верю. Повидала я подобных мамаш. Правда давно это было, я сама еще под стол пешком ходила. Люб, я тут подумала, - отпрянула бабуля и пристально посмотрела в глаза внучке, - ты бы поговорила с Васей, может, он к нам бы переехал, а?
- Он меня весь вечер не замечал и даже не заступился. – втянула ноздрями воздух Люба.
- Это потому, что он при матери не хотел высказать свою мысль.
- Откуда ты знаешь?
- У меня муж был тихоней. В молодости никак не мог от мамки отвязаться. Вроде женщина она была неплохая, но только на коротком поводке его держала. Только подумает о своем сыночке, он тут как тут, бежит к ней. Ох и намаялась я со своей свекровью – врагу не пожелаешь. Может и Васька такой, без когтей и клыков. А? Все ж дочка у вас. Как вспомню, что мои внуки без матери росли, аж сердце разрывается, - всплакнула женщина. – Не хочу такой участи для Анечки. Пусть у нее будут мама и папа. Хоть Васька и выпивоха, как я приметила по первому разу, зато – отец. У нас тут многие пьют, но живут в семье. Доля наша бабская – терпеть ради детей. Да и что люди скажут? Грех это, сбегать от мужа, коли свекровь кровушку пьет. Любонька, я вот, что тебе скажу, если приедет Вася, то ты его сразу не гони, пускай здесь остается. Будете жить вместе, в моем доме. А когда меня не станет, то хата вам останется. Да и в деревне лучше, чем в городе. Тут всяко сподручнее: огород, скотинка – все свое. А в городе что, сидишь в четырех стенах, света божьего не видишь.
Послушав бабушку, Люба согласилась. Да, пусть Вася приезжает… Лишь бы сподобился тут остаться. В деревне спокойней как-то.
***
Дни потянулись так медленно, что Люба уже и не верила в возвращение мужа. Наверное, мать его не пускает, пилит, ругает, чтобы он развелся. Каждый день Люба выглядывала в окно или прохаживалась от калитки до вокзала, ожидая Васю, но увы, муж не торопился к ней, не писал, не давал о себе знать. Вечерами Люба плакала, жалуясь на свою нелегкую долю, а утром улыбалась, как будто не проливала вчера слез.
Спустя два месяца, Люба свыклась с мыслью, что она разведется с Васей, потому что уже ждала от него повестку. Скорее всего свекровь настроила Василия против жены и дочки, поэтому он не показывается им на глаза. Прогулявшись с коляской, которую отдала одна местная жительница, Люба открыла калитку и тяжело вздохнула. Столько времени прошло, и тишина. Душа болит, как хочется увидеть Васю. Глупо было оставаться в квартире свекрови. С первых дней стало понятно, что Люба не пришлась ко двору. Зачем испытывала судьбу? Вытерев под глазами слезы, Люба покатила коляску к дому.
- Любонька, - на крыльцо вышла бабушка. Она придерживала левую грудь и с трудом дышала.
- Что, бабуль? – оставив коляску, Люба подбежала к женщине.
- Врача позови, что-то плохо мне, - вцепившись обеими руками в дверной косяк, бабушка неожиданно рухнула всем телом на крыльцо.
Люба закричала во все горло. Проснулась Анечка. Обе вопили на весь двор. Люба звала на помощь, а девочка плакала от испуга. Вскоре прибежали соседки. Поняв, в чем дело, вызвали скорую. Не доехала бабушка до больницы, померла в машине, не приходя в сознание. Осталась Люба одна, с маленьким ребенком на руках. Похоронив бабушку с помощью братьев и сестер, Люба решила, что пора бы подать на развод, так как нужны деньги. Васе придется платить алименты, а Любе нужно срочно искать работу. С учебой придется повременить.
На девятый день, когда прошли поминки, Вася неожиданно нагрянул в гости. Ничего не подозревавшая Люба стирала во дворе пеленки и тихонько напевала колыбельную для дочери, которая сопела в коляске под раскидистой яблоней.
- Здравствуй! – раздалось у забора.
Люба подняла голову. Ее руки сами отпустили намыленную пеленку. Вася стоял, придерживая калитку, и широко улыбался.
- Не ждала? – спросил он.
Люба выпрямилась, резво обтерла руки о передник и рванула, не помня себя, к мужу. Повиснув на его шее, она зарыдала в три ручья.
- Ну-ну, - погладил Вася ее спину, - чего плакать-то? Живой, здоровый.
- А я уже… - всхлипывала женщина, уткнувшись носом в его грудь, - я думала…
- Не надо думать. Здесь я. Не смог раньше приехать. За хулиганку на месяц осудили.
- Что? – испугалась Люба и посмотрела покрасневшими глазами на мужа.
- Ничего страшного. Бывает. Подрался, - пожал плечами Вася. – С родителями разругался вдрызг.
- И?
- Вот, как видишь, приехал.
- А как ты узнал, где я?
- Что тут узнавать. Ясное дело, к бабуле поехала. Кстати, где она?
- Умерла моя бабушка, - слезы полились с новой силой.
- О как, ясно. А ты, значит, наследница теперь? – кивнул на дом Вася.
- Да, хата мне досталась.
- Ну что ж, - вздохнул он, - принимай, дом, нового хозяина.
Вася и Люба стали жить вместе. Люба не спрашивала больше о его матери, да и Вася не горел желанием рассказывать, почему не писал, как ушел из дома, и будет ли общаться с родителями. Надоела ему постоянная опека, осточертели материнские разговоры о работе, женщинах… Единственное, что рассказал Вася, так это как сильно скучает мать по Аннушке. Прикипела душой к ребенку и думать ни о чем другом не желает.
- Я не хочу, чтоб они виделись, - сказала Люба, накрывая стол для мужа. – Не хочу. Аня будто не внучка ей, а дочка.
- Ну да, она так и говорила, мол, дочка.
- Странно это.
- Согласен.
- Бабушка сразу поняла, что твоя мама хочет нас разлучить.
- Не будем говорить о плохом, - Вася приобнял жену за талию. – Давай лучше выпьем за нас.
- Ты же знаешь, я не пью. – присела за стол Люба.
- Ну, тогда я выпью за наше счастье, - вынув из холодильника водку, Вася налил в стопку и поднял ее. – За Аньку, за тебя и нашу семейную жизнь.
- Вась, - пригорюнилась Люба, - а может не надо, а? Ты тут уже неделю…
- И что?
- Пьешь каждый день, вот что.
- Разве я пью? Так, балуюсь. – он выпил одним глотком горючую и поставил стопку на стол. – А ты все по бабуле тоскуешь. Слышал, как ты ночами уходишь в кухню и плачешь. На, - взял из буфета вторую стопку. – Полегчает.
- Да ты что? У меня ж дите малое, - всплеснула руками Люба.
- С двух стопок ничего не будет. Помянем бабушку Анфису, как полагается, чтоб ей на том свете жилось припеваючи. – наливая жене «горючего», Вася еле слышно добавил: - выпьешь и легче станет.