Что беспокоит меня в связи с успехом, и даже триумфом нового фильма, о котором я уже писал здесь?
Назову пять вещей, которыми эта постановка проигрывает предыдущим аудио-, теле- и киновоплощениям... И которые в первом фильме серии, на мой взгляд, благополучно удалось преодолеть. Пока. Но вот что будет дальше...
Начну с незначительного. Самую существенную критику приберегу на конец статьи.
1. Роль музыки
«Волшебник страны Оз» (1939) был номинирован на премию Оскар в шести номинациях... Но получил в двух: за лучшую музыку и лучшую песню.
Как в большинстве современных американских фильмов, музыка в новой экранизации носит технический, вспомогательный характер. Я посмотрел фильм дважды, но не запомнил ни одной мелодии, ни одного мотива.
В то время как музыкальные находки из первой экранизации американского первоисточника сказки 1939 года, советской радиопостановки 1970 года, мультсериала середины 1970-х завоевали престижные награды или стали хитами для многих поколений.
Это, конечно, не недостаток, но следствие режиссёрской концепции. Заметно, что режиссёр не хотел привязывать динамику фильма к повторяющимся музыкальным темам, как это делали его предшественники.
2. Страшила
В книге Волкова, в отличие от оригинальной версии Л. Ф. Баума, — это один из центральных, важных для автора персонажей. Как Пьер Безухов или Константин Левин для Л. Н. Толстого. Он недотёпа и харизматик одновременно.
При всей неуклюжести и легковесности Страшила в книге с самого начала упорный, неторопливый, выносливый. Он никогда не устаёт. Помните, как он собирает орехи для Элли? Мягкие руки его не слушаются, он роняет орехи, но снова и снова методично собирает их, стараясь удержать в горсти. Страшила А. М. Волкова не суетится.
Это, кстати, хорошо понимал знаменитый иллюстратор «Волшебника...» Леонид Владимирский, который говорил в интервью, что считает Страшилу главным героем этой истории. В его иллюстрациях эта симпатия тоже видна.
В новом фильме Страшила — всего лишь миляга-пугало, один из свиты Элли. Он пластичен, гибок... и только. К воплощающему его на экране Евгению Чумаку нет никаких вопросов, он играет ровно то, что сказал ему режиссёр.
Но могучие Дровосек и Лев, по крайней мере в первой серии, отбирают у Страшилы большую часть его харизмы. Я вижу в этом прежде всего недоработку визуального решения. Страшила с его схематично нарисованной угольно-ниточной мордашкой больше похож на ожившую игрушку из Lego, чем на значимого персонажа книги.
Надеюсь, в следующем эпизоде персонаж получит правильное развитие.
3. «Не поймут, провинция!»
Это, наверное, единственная из экранизаций классики, где осовременивание явно пошло на пользу. Юмористические диалоги, перекличка с современностью, игрушечная резиновая курица Тотошки — это всё уместно и добавляет живости.
Вот что меня тревожит: неужели современные режиссёры и сценаристы вообще разучились экранизировать что-либо языком оригинала и в предлагаемых исторических и литературных обстоятельствах? Почему, скажем, Питеру Джексону не нужно было добавлять хоббитам мобильные телефоны, а эльфам — микроволновки?
Неужели современный ребёнок и зритель вообще всегда теперь обречён на сюсюкающий диалог с ним снисходительных шоуранеров?
Как в неприличном анекдоте про поручика Ржевского: «Не поймут, провинция!».
4. Один источник препятствий
В книге А. М. Волкова Волшебная страна – не только светлый гармоничный мир, но и мир, полный опасностей.
Тёмный лес, людоед, саблезубые тигры, быстрая река, маковое поле – это дикие естественные разрозненные препятствия на пути героев, которые не дают расслабляться. Никогда не знаешь, откуда ждать подвоха.
В новом фильме у героев один источник бед – злые волшебницы. Это они, и только они насылают ураганы, людоедов, саблезубых тигров, сонные маки. Даже переправу через реку на плоту из фильма убрали, так как её нельзя связать с кознями Бастинды.
И будущего антагониста Урфина Джюса сценаристы также связали с двумя злыми волшебницами – вначале он прислуживает Гингеме, потом ищет поддержки у Бастинды.
Всё это сообщает драматическим перипетиям и миру несколько механический характер, что, особенно вместе со следующим пунктом, может стать к третьей серии заметной проблемой.
5. Резиновое время франшизы
Уже упомянутый Питер Джексон умудрился рассказать всего «Властелина колец» за 11-12 часов. Затем, когда его команда приступила к «Хоббиту», повествование растянули на 9–10 часов.
Я понимаю, авторам хочется неисчерпаемых бокс-офисов. В итоге «Хоббита» сегодня почти невозможно смотреть — хочется вырезать часов шесть-семь, несмотря на прекрасно выстроенную динамику кадра и проработку деталей. Невольно ловишь себя на мысли: а книгу-то перечитать быстрее и приятней.
На мой вкус, «Дорога из жёлтого кирпича» местами также переусложнена деталями. Раздражает, если вдуматься, именно это, а не то, что историю разрезали на две части. Если бы из первого фильма вырезали полчаса, он бы от этого только выиграл.
Непонятно, например, зачем столько времени в первом фильме уделено ворону Кагги-Карру. Для чего так тщательно рассказывается история Урфина Джюса, чей звёздный час ещё не скоро, и той же Бастинды, мечтающей «о туфельках» со страстью скучающей домохозяйки?
Да, мы поняли, что Урфина нам представляют для следующих серий, а Бастинда превращена в главного антагониста, поэтому требует более подробного раскрытия, и..? Сюжетные вставки повлияли на ритм истории, на узлы драматической структуры, которая в книге и других постановках не содержала ничего лишнего.
А ведь Волковым написано 5 продолжений!
Я всерьёз опасаюсь, что к экранизации «Семи подземных королей» этот парад аттракционов надоест и выдохнется, как выдохлись, например, перспективные «Фантастические твари...».