— Как ты могла бросить больного ребенка?
Яна закатила глаза. Ее мама, Галина Федоровна, умела все перевернуть и создать драму из ничего.
— Мам, не начинай, пожалуйста. Никого я не бросала. Он вообще-то с папой остался дома лечиться.
— Да что ж ты за мать такая? Ребенок заболел, а она в отпуск укатила. Ни стыда, ни совести! Разве я себе такое позволяла когда-нибудь?
Ставить себя в пример было любимым занятием Галины Федоровны. По своим собственным меркам она была идеальной женой, образцовой матерью, да еще и лучшим учителем области. Правда, последнее звание было общепризнанным и вызывало у нее особую гордость.
— Господи, мам. Ты еще грудь орденами увешай и тычь в них пальцами каждый раз. Мы все прекрасно знаем, какая ты молодец. Нам до тебя — как до Китайской стены.
— Вот все время ты так!
Галина Федоровна бросила кухонное полотенце на стол и села напротив дочери. Ее взгляд невольно скользнул по статуэтке «Учитель года» на полке. Это была ее единственная ощутимая награда за все труды в жизни. А будь у нее ордена, она бы непременно их носила.
— Нет чтобы к матери прислушаться и хоть какой-то урок извлечь, она лишь кривляется и спорит. Ты всегда была самым трудным ребенком.
— У меня просто одной всегда свое мнение было, а тебя это ужасно бесит. Пока старшие подчинялись, я старалась жить по-своему.
Яна встала с места и с щелчком включила чайник. Каждый приезд к матери заканчивался спором или даже скандалом. По мнению мамы, Яна все и всегда делала неправильно.
— Мам, я всего лишь съездила в отпуск. Что в этом плохого?
— У тебя ребенок заболел, и ты оставила его дома с мужем. Что в этом хорошего? Ты должна была остаться с ним. Ты же мать!
— Ты так говоришь, как будто я его одного дома оставила умирать. Ну ты же прекрасно знаешь, как все было. Мы купили тур за полгода до этого за бешеные деньги. Ты хоть представляешь, чего нам это стоило? — Яна выдохнула, пытаясь не нервничать и не срываться на мать. — Алена буквально грезила этой поездкой, хвасталась всем друзьям. А тут Влад заболел. Мне что прикажешь делать? Прости, доченька, но нам придется остаться дома с братиком?
— Алена уже взрослая. Должна все понимать.
— Ей двенадцать лет. Она такой же ребенок, моря никогда не видела. А уж тем более за границей ни разу не была. Или ты хочешь, чтобы она брата возненавидела?
— Ой, ну что за глупости? С чего вдруг она его возненавидит? У нее этих поездок еще столько за жизнь будет! — отмахнулась Галина Федоровна.
— Да она и так постоянно к нему ревнует. Ты что, не знаешь, как старшие дети завидуют младшим? Владику то, Владику это. А тут еще и море из-за Владика отменят. Ты хоть представляешь, что она почувствовала бы?
— Боже… Какие все чувствительные стали… Ну отправила бы тогда Андрея с дочерью на море. А сама бы дома с сыном осталась.
В этот момент закипел чайник, а с ним и Яна.
— А что бы я такого сделала, чего не сможет сделать Андрей? Он, по-твоему, не в состоянии ребенку лекарства дать? Или к педиатру свозить? Что за двойные стандарты? Почему как болячки — так только мать должна с ними возиться? Андрей, между прочим, прекрасный отец и со всем справляется!
— Андрей-то справляется, а ты-то какая мать после этого? Кукушка, а не мать. Скинула больного ребенка на мужика и на море упорхнула. Да еще и Аленой прикрываешься. Тоже мне! О ребенке она, видите ли, заботится!
На крики матери прибежала Катя, средняя дочь Галины Федоровны.
— Мама, да что у вас здесь происходит? Вы поубивать друг друга решили?
Галина Федоровна стала демонстративно махать руками, как будто ей не хватает воздуха.
— Твоя сестра точно решила меня до приступа довести! Подай воды, дочка.
— Ну вот. Из обвинителя в жертвы. Все, как всегда, — Яна оперлась спиной на стену и скрестила руки.
— Ян, ты тоже не перебарщивай. Тебе легче станет, если маму приступ хватит?
— Ну тогда не нужно ко мне с нотациями лезть, тогда и приступов не будет. Пусть лучше о себе позаботится.
С этими словами Яна вышла из кухни, чтобы не разжигать конфликт.
***
— И когда вы перестанете ссориться?
В соседней комнате сидела Лида, старшая дочь Галины Федоровны. У нее на руках был годовалый Петя, единственный и долгожданный ребенок, которого Лида смогла родить только после сорока лет. Может, по этой причине она не оставляла его ни на минуту и постоянно держала на руках.
— Когда она перестанет меня жизни учить. Все всегда лучше других знает. И Бог, и судья в одном лице.
Яна рухнула на кресло и выдохнула. Она сама не любила эти ссоры, поэтому лишний раз не приезжала к матери и не обращалась за помощью.
— Нет, ну тут и я тебя понять не могу. Как можно было оставить ребенка и уехать на отдых?
Яна пристально посмотрела на сестру. Та всегда была маминой любимицей, а когда сама, наконец, стала матерью, так вообще превратилась в ее полную копию.
— Я оставила его с отцом. С нормальным ответственным родителем, который в состоянии вылечить обычную простуду. Что не так? Что за двойные стандарты?
— Не знаю… Я бы спать спокойно не смогла, если бы Петенька болел, да еще и был далеко от меня в этот момент.
— Да ты теперь Петеньке будешь до самой старости сопельки подтирать. Как ты из него мужчину вообще растить думаешь?
Лида скривилась и прижала ребенка к себе.
— А вот это тебя уже не касается. Как мне нужно — так и буду растить.
— Ну тогда ко мне какие претензии? Как мне надо — так и ращу. Владу уже шесть лет. Он не нуждается в мамкиной титьке и утешении. Он вполне прекрасно чувствует себя с папой.
— Мама любому ребенку нужна, сколько бы лет ему ни было.
— Да кто же спорит? Ну я же не насовсем уехала. За две недели мир не рухнул без меня.
— И как тебя Андрей вообще отпустил? Мой бы сразу все вещи за дверь выставил, — с усмешкой зашла в комнату Катя. В ее семье все обязанности по уходу за детьми, как положено, возлагались на мать, и никаких отговорок.
— Ну а Андрей просто адекватный муж, который меня любит.
— Конечно, любит. Как бы он еще это стерпел.
— Я одно не пойму. — Яна встала с места и посмотрела на сестер. — Вы мне просто все завидуете или за что-то конкретно ненавидите?
— Пф-ф! Вечно ты все к себе сводишь. Нам вообще до твоей семьи дела нет. Живите как хотите, — фыркнула Катя. Она вообще старалась ни к кому не лезть с советами, однако сейчас не смогла удержаться.
— Я заметила. Стоило мне съездить в отпуск без ребенка и мужа, так все сразу решили мне высказать свое мнение. А если бы мы остались дома, то до нас бы никому не было дела.
— Дело не в отпуске. Нечего было больного ребенка дома оставлять. Ты мать, и это твоя прямая обязанность.
— Серьезно? Прямая обязанность? То все вокруг топят за равноправие и права женщин, то вдруг указывают, что она должна приковать себя к дому и детям!
— Да при чем тут это?
— Да при том. Раньше женщина должна была жить только домом и семьей. Муж — добытчик, жена — домохозяйка. Потом появились феминистки, которые стали отвоевывать право женщины на образование и работу. Хорошо. Добились. Теперь женщина и домом все еще должна заниматься, и работать. То есть забот у одной и той же женщины прибавилось. Теперь после работы она вся в мыле должна бежать домой и заниматься все той же семьей, а муж продолжает валяться на диване. А если женщина сейчас домохозяйка и не занимается «каким-нибудь мнимым самообразованием», то она вообще амеба! Позор ей! Теперь женщина, как киборг, должна успевать все, везде и сразу, а мужчина только работать, как и прежде. Это, по-вашему, нормально?
— Ну не у всех так, не надо. — возразила Катя.
— Не у всех. Некоторые отвоевали право разделять уборку и готовку с мужем. Работаем наравне и домом занимаемся наравне. Хорошо. Но что с детьми? По-прежнему все на матери? Ты же мать! Это твои обязанности! Подгузники — маме. Подмывать детей — маме. Кормить и учить всему — снова маме. Сопли, болячки, инфекции — тоже все маме! Если повезет, то папа поиграет с детьми и погуляет на выходных. И где здесь равноправие? Почему это все женская работа? Почему все какашки и сопли — это исключительно женская привилегия? Неужели папы настолько тупые и безрукие, что не могут с этим справиться? Или они просто продуманные и пользуются этим самым «не мужское это дело»?
Яна остановилась, чтобы отдышаться. Ее настолько переполняли эмоции, что уже не хватало воздуха.
— Ну не у всех же так… — снова проворчала Катя.
— Ну у вас же так. Ты, Катя, всем сама занимаешься. Твой муж палец о палец не ударит лишний раз в доме. Скорее твой ребенок собственных какашек наестся, чем он ему попу помоет. Это же «не мужское дело» — в детских фекалиях ковыряться. А ты, Лида? Ты вообще добровольно своего ребенка никому не доверишь. Не дай Бог он лишнюю пылинку с пола съест или пятнышко на одежду посадит. Это, по-твоему, нормально? Как он потом в сад пойдет? Или в школу? Будет по маме ныть постоянно. Тоже мне учителя и родители года! Сами не можете со своими детьми и мужьями разобраться, а меня во всем осуждаете!
Она вновь сделала паузу и посмотрела на сестер, чтобы они поняли смысл ее слов.
— Мой муж — адекватный человек, который любит свою жену и детей. Мы впервые за пять лет купили билеты в отпуск. Экономили на всем. Горели этой мыслью. И тут Владик заболел. Конечно, все расстроились и переживали за него. Но Андрей сам сказал, что останется с ним, а «его девочки не должны остаться без моря». Вы представляете, как было приятно услышать эти слова от своего мужчины? Он подумал обо всех и взял сложности на себя. Да, я тоже сопротивлялась, хотела остаться с ребенком и позаботиться о нем. Но муж сказал, что это не первые и не последние сопли в его жизни. Сказал, что я и так обо всех всегда забочусь и заслужила, наконец, отдых. Неизвестно, когда еще такая возможность будет. Он даже не заикнулся про то, что мы потеряем деньги. Он в первую очередь думал обо мне и Алене. Как я могла отказаться от этого?
Сестры молчали. Их однозначно одолевала зависть в тот момент. Их мужья в жизни бы такого не сказали.
— Вот. Я вернулась. Влад жив, здоров и радуется сувенирам с моря. В следующем году, если все будет хорошо, они с папой поедут отдыхать вдвоем. В этом нет ничего такого. А вы продолжайте лезть в чужие семьи со своими советами, если у вас самих проблем нет. Живите так, как считаете нужным.
Яна взяла сумку и ушла. Она осталась при своем и не собиралась выслушивать нотации от людей, которые сами жили чужим мнением. Галина Федоровна еще долго не разговаривала с дочерью, считая, что та поступила неправильно. Сестры же задумались над словами Яны, ведь в них была доля смысла. Но саму Яну это не волновало.
Автор: Александра Федотова
***
Как полюбить Лариску
Она категорически не нравилась Валентине Михайловне. Не нравилась, хоть плачь. Не помогало ничего – ни задушевные беседы с подружками, ни жизненный опыт. Это не жена. Это девочка припевочка, безмозглая, безрукая, непонятно, как выращенная собственной матерью. Что за бабы пошли – в зятья хотят принцев датских, а своих малолетних сикалявок – трусики за собой постирать – и то, не могут научить!
Девушка сына Коли вошла в размеренную жизнь Валентины вероломно и бесцеремонно. Колька однажды притащил ее среди ночи с какой-то гулянки, и оставил ночевать. У Валентины давление подскочило: ну до чего нахальным стал после армии Коля! Приводить в родной дом девицу! Ну это совсем на грани! Она слышала, как хихикает девчонка, как, то и дело, бегает в ванную и туалет… Много, чего услышала в ту ночь Валентина. И… не решилась выйти из своей комнаты, чтобы разобраться с молодежью раз и навсегда.
Утром Коля напоил свою гостью кофе (на весь дом запах стоял, дорогущий кофе, между прочим) и увел ее из квартиры. Валентина в одной ночной рубашке выскочила на кухню – так и есть – в раковине оставлены две чашки, ужасно накурено. Заглянула в комнату: хоть топор вешай – курили в постели!
У Валентины было такое ощущение, будто собственный сын в собственный дом привел врага! Не так, как принято у добрых людей: по-человечески, через месяц отношений, вечером, к праздничному столу привести любимую. Чтобы родители в спокойной обстановке поговорили с ней, оценили, подумали: подходит, не подходит девчонка парню. Сблизились бы, пока со стола убирают и моют посуду… Нет! Надо, как тать, как гопник все сделать. Будто он здесь абсолютный хозяин, а матери как бы нет!
Коля вернулся через полчаса. Разделся, спросил, что есть пожрать. Да, так и сказал:
- Ма, пожрать че есть?
Ни тебе «доброе утро, мама», ни тебе «мамуля, прости, я больше так не буду!».
Валентина подбоченилась на кухне:
- А с чего это я за тобой тут бегать должна? Смотрю, ты взрослый стал, так иди – и готовь. И чтобы я больше не видела в моем доме никаких девиц! И никакого курения в квартире! Ишь, устроил тут бардак! Ишь, научили его в армии!
. . . ДОЧИТАТЬ>