Родной берег 140
Редактор застал утром журналиста с газетой в руках.
- Нравится? - спросил он.
Тот только утвердительно кивнул: "Благодарю".
— Можешь не благодарить. Знаешь, я уверен, что ты поднимешь рейтинг и газеты, и свой тоже. Конечно, если всё пойдёт так, как ты задумал, - редактор махнул рукой.
К обеду разразилась настоящая буря. Телефоны редакции не умолкали — звонки сыпались один за другим. Читатели, коллеги, представители общественности и даже конкуренты высказывали своё мнение. Но главным было то, что полицейское управление рвало и метало. Материал задел и за живое, поставил под сомнение их репутацию. К вечеру полицейское начальство потребовало от Джеймса подтверждения фактов.
Он был готов. Всё предусмотрел. На вопросы у него уже были подготовлены подробные ответы, чётко изложенные на бумаге. Но что из себя представляет лепет какого -то журналиста, когда силовое ведомство попало под удар. Джеймса арестовали.
Новость об аресте попала в газету. Редактор, не теряя ни минуты, написал об этом материал и поставил его в номер. Наутро тираж разлетелся с невероятной скоростью. Общественное мнение бурлило, как раскалённая лава. Люди возмущались: как можно арестовывать человека, который осмелился сказать правду?
Полицейские чувствовали давление общества и были вынуждены отпустить журналиста за недоказанностью нарушения закона. Это было поражение. Джеймса это радовало, но он знал, что расслабляться рано.
Газета рассказывала обо всем, что происходит. Вернее, о том, что несмотря на отсутствие доказательной базы, эмигрантку продолжают держать за решеткой. Страсти накалялись. Многочисленные эмигранты получили повод объединиться. Джеймс становился популярным автором, эдаким борцом за правду. Стражам порядка требовалось немедленно прекратить накал страстей. Было принято решение арестантку выпустить на свободу.
Настю вывели из здания полицейского участка, и первое, что она почувствовала, — это яркий солнечный свет, резанувший по глазам. Свобода. Которая ещё утром казалась недостижимым, теперь стало реальностью. Но радости не было. Только опустошение. Голова кружилась, руки дрожали, а ноги едва держали. Настя нашла глазами скамейку неподалёку и, пошатываясь, добралась до неё.
За последние дни в тюрьме её сознание наполнилось мраком. Настя больше не задавалась вопросом, за что ей всё это. Ответа всё равно не было. Было только отчаяние и беспросветная боль, которая казалась бесконечной. Каждый новый день приносил лишь новые испытания, и она ждала худшего.
В тюрьме её спасала старая американка, которая сидела за кражу. Она взяла Настю под свою защиту, не позволяя сокамерницам насмехаться над хрупкой иностранкой.
— Не бойся, девочка, — говорила она грубым, но добрым голосом. — Учись огрызаться, иначе тебя съедят.
Настя не могла. У неё не было ни сил, ни желания. Она просто существовала, как тень, пока дни и ночи сливались в одно бесконечное серое полотно. Единственным неожиданным плюсом этого кошмара стало то, что Настя стала лучше понимать английский. За это время она научилась говорить почти свободно.
Сейчас ей хотелось знать только одно: почему её выпустили? Этот вопрос крутился в голове снова и снова. И ответа не находилось. А вдруг это ошибка и ее снова арестуют? Эта мысль сверлила своей очевидностью. Настя, поняв, что сидит под самым носом у полицейских, поспешила скорее уйти. Ноги сами несли её вперёд по улице, мимо магазинов, кафе и парковок.
Вскоре она наткнулась на озеро. На прибрежной лужайке люди отдыхали. Всё выглядело обыденным и спокойным. Настя опустилась у дерева. Ей было одновременно страшно и спокойно. «Я свободна», — подумала она. Но за этим словом всё ещё стоял огромный вопрос: что делать дальше?
Очень хотелось вернуться домой. Домом она уже считала церковь, отца Михаила, заботливую Меланью и, конечно, Киру. Но страх возвращения тяжёлым грузом лежал у неё на сердце. Вдруг её там опять ждут полицейские? Настя боялась этого до дрожи в коленях. Она помнила, как офицер в участке зло говорил ей, что она никогда не увидит своих друзей и навсегда останется здесь, чужая, никому не нужная. Его слова жгли душу.
— Как ты попала в Америку? — спрашивал он неприятным голосом.
Настя молчала, потом говорила, что сначала попала в Европу, а потом — в Америку. Глупая была, на милой родине всех потеряла, увязалась за какой-то женщиной. Но той лишний рот был не нужен. Эту историю придумали Кира и Билл, когда плыли на корабле в Америку. Тогда ещё смеялись, что она им не понадобится. Но так, на всякий случай и от нечего делать, история была сочинена. И хорошо, что была. Иначе Настя была настолько подавлена при аресте, что ничего не соображала. Да и в остальные дни была разбита.
Там, в тюрьме, её не покидали мысли о родине. Она вспоминала маму с папой, их тепло, их голоса. Иногда перед глазами вставал Витя, который заботился о ней, когда все близкие погибли. А потом и его не стало. Боль утраты заполняла всё её существо. И камень, который висел на душе, становился еще тяжелее.
Однажды ей приснилась Дуся. Сначала они просто стояли друг напротив друга. Настя видела её лицо, такое знакомое, любимое. «Дуся…» — прошептала она во сне, и потянулась к ней. Но всё вокруг разом рассыпалось в тёмную пустоту. Она резко открыла глаза, и увидела лица арестованных. Грубые, чужие, тюремные. Настя огляделась вокруг. Озеро было красивым. Люди смеялись, дети играли, кто-то кормил уток. Всё выглядело мирным и незыблемым. Настя вздохнула. Эти люди даже не догадывались, каково это, когда рушится весь мир.
Настя сидела под деревом, обхватив колени руками. Она потеряла счёт времени. Мысли, как глухой дождь, стучали в голове, не давая покоя. Надо было что-то решать. Ей пришло в голову пойти к гостинице, где работала Кира. Здесь она дождалась окончания рабочей смены и в толпе людей последовала за знакомой фигурой.
— Кира, — позвала она.
— Кира, — уже громче повторила Настя. Та на мгновение замерла, подумав, что ей уже мерещится знакомый голос, но голову всё же повернула.
— Настя! Это ты! Как… как ты здесь оказалась?! — Кира обняла бросилась к девушке.
Вопросы лились потоком.
— Как ты здесь оказалась? Тебя выпустили? Почему ты не идешь домой?
Настя сбивчиво рассказывала.
— Я боюсь возвращаться… Что, если они опять меня арестуют? — голос её дрогнул.
Они нашли место неподалеку с церковью. Настя осталась ждать, пока Кира поспешила домой.
Тем временем в церкви поднялся переполох. Джеймс, узнав об освобождении Насти, в приподнятом настроении пришёл к отцу Михаилу, чтобы вместе отпраздновать победу. Но его радость быстро сошла на нет.
— Как это — её нет? Куда она могла пойти? — растерянно спрашивал он.
После выяснения подробностей, факт пропажи девушки стал очевидным. Никто даже предположить не мог, куда исчезла недавняя арестантка. Хорошо, что подоспела Кира. Джеймс вместе с Кирой бросился за Настей. Кажется, та никогда в жизни не радовалась его появлению так, как в этот раз.