оглавление канала, часть 1-я
Я, было, хотела выразить свое отношение ко всему в соответствующих ситуации выражениях, но не стала. Не время было для эмоций. Нужно было оказать Кириллу первую помощь, и желательно, уложить его в нормальную кровать. К тому же, не следовало забывать, что в погребе (опять в погребе!) сидит несчастный Тимка, которому тоже еще требовался уход. Пока их на ноги не поставлю, не стоило даже думать о том, как вытаскивать мужа из этой ямы, да и Ульяну, кстати, тоже. Так что с эмоциями придется повременить. О больнице и, как следствие, милиции, не думалось. Подобное обращение могло обернуться еще большими проблемами. Так что… Как в том старом анекдоте: сама, сама, сама…
Сцепив зубы, чтобы не дать прорваться всем чувствам, попыталась поднять Кирилла. Как ни странно, усадить его получилось с первой попытки. Прислонив его к стволу покалеченного грозой дерева, помчалась по дороге обратно к машине мужа. В общем, всего через какой-то час, я ехала по направлению к заимке. Кирилл, с перевязанной головой и весь обмазанный зеленкой, на которой я решила не экономить, полулежал на задних сидениях машины, и каждый раз морщился и постанывал, а, иногда даже что-то невнятное шипел сквозь зубы, когда машина очередной раз въезжала в какую-нибудь колдобину. Извиняться перед ним я даже и не пыталась. Ну не было у меня в душе абсолютно никакого раскаянья по поводу неустроенности наших дорог, а была только одна глухая и жгучая злость, которую я изо всех сил старалась сдерживать. Вояки, так их в кочерыжку!!! Простой засады не просчитали, блин! Девицу в беде увидали, и все мысли из головы сразу улетучились! А теперь, что?! Думай, Люська, думай??! Так что ли?! Вот же гадство какое еще!!! В общем, в голове у меня были пока одни междометия, да союзы, ничего более. Но это было и хорошо, потому что, срабатывало, как клапан у скороварки, который спускает избыточное давление из кастрюли, чтобы она не взорвалась. В качестве такой кастрюли была сейчас моя голова.
Доехав до конца дороги и остановив машину, я призадумалась. И мне в голову пришла мысль, что тащить на себе Кирилла до дома, до которого оставалось еще довольно приличное расстояние, было бы довольно проблематично. А потом вдруг вспомнила, что Тимофей говорил, что вездеход «этих» стоял на самой опушке, почти рядом с домом. Раз они проехали, значит и я смогу. Конечно, у Игоря был не вездеход, а обычный «паркетный» джип, но все же, слово «джип» меня вдохновляло. Я вылезла из машины и пошла обследовать округу, надеясь, что проехать по следам мне будет проще. Колея вскоре нашлась, что меня порадовало, но при виде ее глубины, в душу начали закрадываться всяческие сомнения по поводу слова «джип». Эх… Сейчас бы сюда мой старичок- уазик, который остался в лесу у моих мужиков на работе! А так… В конце концов, решив, что тот, кто не рискует, тот не пьет шампанского, все-таки стала пробираться по этой, с позволения сказать, дороге.
Не знаю, что повлияло на Кирилла, может страх из-за того, что я могу еще куда-нибудь заехать, если он будет лежать, как бревно, а может, просто, привычка выживать в экстремальных ситуациях. Но от опушки до дома Юдин дошел почти самостоятельно, я только слегка придерживала его за плечи. Свалился кулем на кровать деда Евпатия и блаженно закрыл глаза. Оставив лежать несчастного, я рванула в погреб, опасаясь, что второй мой пациент (или первый, это смотря с какого конца считать) за время моего отсутствия сбежал куда-нибудь. С него станется! Но, к моему облегчению, Тимофей сидел на прежнем месте, укутанный одеялом и полушубком деда. Услыхав, что кто-то спускается по лестнице сверху, парень даже схватил увесистый булыжник, который, по всей вероятности, служил деду грузилом для капусты. Увидев меня, каменюку из рук выронил и чуть не расплакался от облегчения. Выпутав его из складок одеяла, повела наверх. Парень карабкался весьма бодро. И я подумала, что еще день, и все мои пациенты встанут на ноги самостоятельно.
Но тут я вспомнила, что Тимофей не в курсе всех наших, мягко говоря, приключений, главной действующей фигурой в которых была его сестра. И стала придумывать, как бы ему об этом поделикатнее сообщить, чтобы парень не кинулся в бега или не впал в нервную горячку. Ничего толкового на ум не приходило. Точнее, даже не то, чтобы толкового, а деликатного. У меня и так-то в добрые времена с этим самым «деликатным» было не очень, а сейчас и вовсе – никак. Был бы Игорь, он бы сумел с парнишкой потолковать по-своему, по-мужски. А я что? Баба – она баба и есть! При мысли о муже, я тяжело сглотнула и прикусила губу. Еще не хватало мне сейчас тут разрыдаться для полноты всей картины!
Зайдя в дом, я скомандовала Тимофею:
- Ты вот что… Иди ложись. Я тебе сейчас горячего чая принесу. Тебе сейчас отдых нужен…
Парень посмотрел на меня с тревогой, и спросил, заглядывая в глаза:
- А что там, с врагами? Где они? И где Ульяна?
Я хмуро глянула на парня.
- Враги сгинули… А ты ложись… На все вопросы отвечу позже. У нас там еще один раненый. Так что, не отнимай у меня времени, ложись…
Мальчишке мой ответ не понравился. Скорее всего, он почувствовал неладное что-то. Но с вопросами ко мне больше не приставал. И это давало мне некоторое время на раздумья. Первым делом, я растопила печь. Поставила нагреваться воду, засыпала в чугунок трав для лечения Кирилла, и только после этого, отправилась к нему в комнату. Он лежал на кровати цветом соревнуясь с белеными стенами комнаты. Кровавые разводы на коже, которые остались после моей поспешной «первой помощи» делали его лицо страшной маской какого-нибудь языческого божка, которому туземцы приносили человеческие жертвы. Я склонилась над ним, прислушиваясь к его дыханию. Кажется, он, то ли спал, то ли потерял сознание. Уже собралась отойти от него, когда он крепко схватил меня за руку. Открыл глаза и прохрипел едва слышно:
- Прости…
Я присела на краешек кровати и с усмешкой спросила:
- За что…?
Он попытался улыбнуться, но вышла какая-то кривая усмешка.
- За Игоря… Что не уберег…
А вот это он зря. Я поднялась и сухо проговорила:
- Игорь – не маленький мальчик. Он боевой офицер и знал, с кем имеет дело. Вы оба… Утратили бдительность. Результат тебе известен. Нельзя недооценивать противника. И это – не детская игра-зарница. Ладно… Сейчас я тебе отвар принесу и примочки сделаю. Лежи отдыхай. Как придете в себя, будем думать. А пока… Прости. Ты у меня не единственный пациент…
Провозилась я с моими мужиками часа четыре. Не буду говорить, как меня все это вымотало. Под конец я уже двигалась, как механическая кукла с деревянными ногами и руками. Наконец, все были обихожены, кому требовалось – поставила примочки, кому отвары, и мази, сварганила на скорую руку простенький супчик из тушенки, обнаруженной в запасах деда Евпатия. Всех накормила, напоила, и спать уложила, что та Баба-Яга. Все болящие и страждущие, под конец моих процедур, уснули. На автомате проверила карабин, заперла двери, а сама села за столом, поставив свое оружие рядом. Нападения я не ожидала. Чего было им нападать? Свои условия они сказали, заложников взяли, так что, им даже следить за нами надобности не было. У меня, конечно, еще была масса вопросов к Юдину, но тревожить его сейчас не стала. О судьбе мужа и Ульяны, конечно, волновалась, но в пределах разумного. Ничего они с ними не сделают, пока мы не принесем книгу эту проклятущую. А вот тогда… Впрочем, рассуждать об этом сейчас тоже смысла особого не видела. Голова работала плохо и ничего более или менее внятного я одна сейчас не придумаю. Вот, отдохнут ребята, устроим совет, соберем всю информацию, а уж тогда и думать будем.
Сейчас нужно было бы и самой чего-нибудь поесть, но кусок в горло не лез, да и устала я так, что, кажется, даже челюсти не двигались, чтобы прожевать хоть кусочек съестного. Невольно, моя голова склонилась на руки, и я провалилась в темноту забытья.
Плотный туман окружал меня, словно бы я была подвешенной в каком-то небытие, вне пространства и времени. Откуда-то из-за этой плотной туманной стены доносилась грустная и одновременно светлая мелодия.
-Ты лети, Гамаюн, птица Вещая,
Через море раздольное, через горы высокие,
Через тёмный лес, через чисто да поле! …
Песня доносилась откуда-то издалека и слова едва можно было разобрать. Но мне не нужно было прислушиваться, я и так знала все куплеты наизусть. Откуда? Я не задумывалась над этим, просто знала – и все тут. Печальная мелодия пробуждала во мне какие-то смутные образы. Только вот какие? Казалось, еще немного, и я пойму, что кроется за ней, словно за легкой завесой, скрывающей мою память. Мне, почему-то показалось, что, если я начну подпевать, в моей голове откроется, словно в брошенном, позабытом всеми пустом доме, какое-то окошечко, через которое я смогу заглянуть туда, куда сейчас мне не было пути, потому что, туман перекрывал его. И я тихо запела:
- Ты пропой, Гамаюн, птица Вещая,
На белой зоре, на крутой горе,
На ракитовом кусточке, на малиновом пруточке!...
Мне показалось, или туман вокруг меня заволновался, заклубился и начал редеть. Я, затаив дыхание ждала, что вот сейчас…
Кто-то осторожно меня тронул за плечо. Я вскинулась, не понимая до конца, где кончается сон и начинается явь. Вокруг царил мрак. Только сквозь приоткрытую дверцу в печи ярко-малиновой полосой светились угасающие угли. Рядом раздался шепот Тимофея:
- Люд… Прости, я не понял, что ты спишь… Я только спросить хотел, а где же Ульяна с Игорем? Что-то мне тревожно за них. Они скоро вернутся?
Я досадливо поморщилась, с трудом разгибая немного одеревеневшие от неподвижности конечности. Ну надо же было ему разбудить меня именно в эту минуту! Не мог чуток еще подождать! Почему-то мне казалось, что то, что я должна была увидеть там, за рассеивающейся туманной завесой, было очень важно и значимо для меня. Парень все еще стоял рядом, и я чувствовала, как напряженно он ждет от меня ответа. Но вместо ответа я спросила:
- Как ты себя чувствуешь?
Он молча посопел рядом, а потом, усевшись на лавку, буркнул:
- Нормально я себя чувствую… Что-то случилось, да? И ты мне просто не хочешь говорить, да?
Я окончательно проснулась, потому что бегать и искать его по окрестным лесам у меня не было ни малейшего желания. Я опять проговорила немного ворчливо:
- Зажги свет в лампе. Нам теперь нечего опасаться… И подожди с выводами. Сейчас я проверю Кирилла, и все тебе расскажу.
Тимофей тяжело вздохнул, и встал, чтобы зажечь керосинку. Скоро под потолком вспыхнул яркий язычок пламени. Я поднялась из-за стола, и прошла в спальню, где оставила Кирилла. Не успела я подойти к кровати, чтобы пощупать у него лоб, на предмет, не начался ли у него жар, как он открыл глаза, и проговорил глухим голосом:
- Я в норме… Только пить хочу. - Я было кинулась обратно в кухню, чтобы принести ему воды, как он остановил меня: - Не надо… Я сам… Только, помоги встать…
Кое-как, с горем пополам, сшибая дверные косяки, мы с ним добрались до кухни. Я с тоской подумала, что ближайшие два-три дня, боец из Юдина будет никакой. Тимофей смотрел на Кирилла широко открытыми глазами, в которые медленно вползал страх. Нужно было срочно прояснять ситуацию, а то и вправду, этот тоже рванет спасать сестру. Усадив раненого за стол и налив ему в кружку воды, я сурово проговорила:
- Ну а теперь, думаю, нам следует прояснить ситуацию и разработать хоть какой-нибудь план действий…