За окном моросил противный октябрьский дождь, когда звонок в дверь разорвал утреннюю тишину квартиры. Андрей только что поставил турку на плиту, и первые пузырьки кофе начинали свой танец на медном дне. Этот утренний ритуал был для него священным — единственные пятнадцать минут покоя перед безумным рабочим днём в офисе.
"Твою ж..." — он раздражённо выдохнул, услышав повторный, более настойчивый звонок. Пальцы машинально потянулись к узлу старого домашнего халата, подарка матери. На часах было 7:15 — слишком рано для случайных гостей.
— Иду! — крикнул он, когда трель зазвучала в третий раз. — Хоть бы ничего не случилось у соседей...
За дверью стояла тётя Вера с двумя огромными потрёпанными чемоданами, будто сошедшими с экрана старого советского фильма. Её крашеные рыжие волосы растрепались от дождя и ветра, а на щеках размазалась тушь, оставляя чёрные дорожки.
— Андрюшенька, племянничек... — всхлипнула она и шагнула вперёд, обдав его удушливым запахом приторных духов "Красная Москва". — Ты уж прости за ранний визит...
— Тётя Вера? — Андрей машинально отступил, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи. В памяти тут же всплыла последняя встреча — похороны матери три года назад. Тётя тогда, не дождавшись даже поминок, начала рассуждать о том, как "неправильно" он распорядился наследством.
— Господи, да ты совсем не изменился! — причитала тётя, пытаясь обнять его. — Всё такой же худенький. Совсем себя не бережёшь, как мама...
— Что случилось? — перебил он, отступая ещё на шаг. На плите предательски зашипела турка, и горький запах подгоревшего кофе смешался с ароматом тётиных духов.
— Меня Витька выгнал, — всхлипнула тётя Вера, решительно проталкивая первый чемодан в прихожую. Колёсики чемодана оставили влажные следы на паркете. — Совсем с ума сошёл, кричал, что я его разорила... Представляешь? Я, которая всю жизнь...
— Подождите, — Андрей попытался преградить путь второму чемодану. — Может, сначала...
— А куда мне идти? — В голосе тёти появились истеричные нотки. — Только к тебе! Ты же моя единственная родня! Не выгонишь же старую тётку на улицу в такую погоду?
Андрей почувствовал, как холодеет спина под халатом. Эту интонацию, эти манипулятивные нотки в голосе он помнил слишком хорошо. Именно так тётя выпрашивала у матери деньги "в долг" — деньги, которые никогда не возвращала.
— Я сейчас кофе сварю, — пробормотал он, отступая на кухню. — А вы... располагайтесь пока.
— Ах, кофе! — оживилась тётя. — У тебя случайно нет чего-нибудь к нему? Я со вчерашнего дня крошки во рту не держала...
Прошла неделя. Тётя Вера не просто заняла гостевую комнату — она словно расползлась по всей квартире, как чернильное пятно на белой скатерти.
Её вещи появлялись в самых неожиданных местах: лаковые туфли в прихожей, о которые Андрей спотыкался каждое утро, разноцветные заколки в ванной, бесконечные чашки с недопитым чаем на кухонном столе. Запах её приторных духов, казалось, впитался даже в обои.
— Андрюшенька, — раздался голос тёти из кухни, когда он торопливо собирался на работу. — У тебя не найдётся...
— Что на этот раз? — он попытался завязать галстук, глядя в зеркало прихожей. Пальцы не слушались.
— Ну что ты так сразу! — в её голосе зазвучала обида. — Я же совсем немного прошу, на косметику. Сам подумай, как я могу ходить на собеседования неухоженной? Мне нужно производить впечатление!
Он замер, не закончив узел галстука. Воспоминания накатили удушливой волной: вот мама считает мятые купюры на кухонном столе, прикидывая, хватит ли на лекарства, а тётя Вера жалуется на "безденежье", небрежно вертя в руках новенький смартфон; вот мама тихо плачет ночью, думая, что он спит...
— Лариса Петровна из пятой квартиры говорит, что в их фирме как раз нужен опытный офис-менеджер, — продолжала тётя. — Конечно, зарплата не бог весть что, но для начала...
— Какие собеседования, тётя? — перебил он. — Ты же говорила, что на пенсии. И что тебе врачи запретили работать из-за давления.
Звякнула ложка о край чашки. Пауза.
— Ой, ну надо же как-то устраиваться! — она махнула рукой, гремя чашками в мойке. — Не могу же я сидеть на твоей шее вечно. Хотя... — её голос стал вкрадчивым. — Знаешь, я тут подумала: квартира у тебя такая большая, одному-то зачем? Продал бы, купили бы что-нибудь попросторнее, может, даже трёхкомнатную...
Андрей почувствовал, как желудок сжимается в тугой комок. В висках застучало. Это была мамина квартира, её наследство. Единственное, что у него осталось после её ухода.
— Мне пора на работу, — отрезал он, наконец справившись с галстуком.
На работе тоже всё шло наперекосяк. Андрей был ведущим разработчиком в небольшой компании, и сейчас они находились на грани важного контракта с крупным заказчиком. Но сосредоточиться не получалось — мысли постоянно возвращались к ситуации дома.
— Андрей, это уже третья критическая ошибка за неделю, — хмуро заметил Игорь Васильевич, руководитель проекта. — Что происходит? Ты же всегда был одним из лучших.
— Извините, — пробормотал Андрей, потирая виски. — Я исправлю.
— Исправишь... А сроки? Заказчик ждать не будет. Может, тебе взять пару дней отгулов, прийти в себя?
Но дома становилось только хуже. Тётя начала приглашать "подруг" — таких же крикливых женщин с крашеными волосами и громкими голосами. Они сидели допоздна, гремя чашками и обсуждая "неблагодарную молодёжь" и "современные нравы".
— Вот в наше время такого не было, — доносилось из кухни. — Молодёжь родителей уважала, о старших заботилась...
— И не говори, Верочка! А твой-то как? Всё такой же букой ходит?
— Да уж, непростой характер достался. Весь в отца — тот тоже вечно недоволен был...
Андрей закрывался в своей комнате, пытаясь работать, но голоса проникали даже через стены. А потом случилось то, что расставило все точки над "i".
Вернувшись домой раньше обычного — Игорь Васильевич всё-таки настоял на отгуле — он услышал телефонный разговор тёти. Она говорила тихо, явно не ожидая его возвращения в такой час.
— Да, Вить, всё идёт по плану, — шептала она в трубку. — Давай, как договаривались: я его дожму насчёт продажи, а там разберёмся... Нет, не переживай, он мягкий, весь в мать. Надавить на жалость, и...
Андрей влетел в комнату, чувствуя, как кровь молотом стучит в висках.
Пальцы до боли сжались в кулаки. Тётя, увидев его, выронила телефон — тот глухо ударился о ковёр, оставшись лежать экраном вверх.
— Так вот, значит, как? — его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. В горле пересохло. — Никто тебя не выгонял? Это всё было... спланировано?
Тётя побледнела, на её лице проступили красные пятна. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой, неестественной.
— Андрюшенька, милый, ты не так понял... — начала она, делая шаг к нему. — Это просто...
— Не подходи! — он выставил руку перед собой. — И не смей называть меня "милым"! Я всё прекрасно понял. Каждое твоё слово было ложью, да? С самого первого дня!
— Ты не понимаешь, — её голос стал жалобным. — У меня не было выбора! Витя...
— Витя? — Андрей резко наклонился и схватил телефон с пола. На треснувшем экране всё ещё светился номер "Витя муж". — Тот самый Витя, который якобы тебя выгнал? Который "разорился" из-за тебя?
Он горько рассмеялся, и от этого смеха тётя вздрогнула.
— Знаешь, что я нашёл, когда разбирал мамины вещи после похорон? — его голос упал до шёпота. — В старой шкатулке, той самой, с бабушкиной брошью... Расписки. Все твои расписки за двадцать лет. Каждую она хранила. Пять тысяч на "срочную операцию". Десять — на "ремонт крыши". Пятнадцать — на "лечение Вити"...
— Перестань! — тётя закрыла уши руками. — Ты не имеешь права...
— Нет, это ты послушай! — он шагнул ближе, и теперь она отступила. — Мама всё хранила. Все эти годы верила, что ты вернёшь. Защищала тебя, когда я говорил, что ты просто пользуешься ей. "Она моя сестра", "У неё трудности"... А сама занимала у соседей, чтобы купить мне школьную форму!
Тётя Вера вскочила, опрокинув стул. Её лицо исказилось, макияж потёк от слёз.
— А ты думаешь, мне было легко? — закричала она, перейдя на визг. — Думаешь, ей одной было тяжело? Да, я брала в долг! Я тоже имею право...
— На что? — рявкнул Андрей так, что зазвенели стёкла в серванте. — На то, чтобы снова манипулировать? Использовать? Продать квартиру и поделить деньги с мужем, который тебя якобы выгнал?
— Ты всё не так понимаешь! — тётя попыталась схватить его за руку. — Мы бы всё честно...
— Честно? — он отдёрнул руку как от огня. — Ты хоть понимаешь значение этого слова? Знаешь, что мама последние годы экономила на лекарствах? Что работала на двух работах, пока ты "искала себя"?
— Я... я думала...
— Нет! — оборвал он. — Я не мама. Я не поведусь на твои слёзы. И можешь передать своему Вите — квартира не продаётся. Никогда.
Через час тётины чемоданы стояли у двери.
Она молча складывала разбросанные вещи, время от времени бросая на него злые взгляды. Её руки дрожали, когда она запихивала в сумку разбросанные по квартире безделушки.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она, роняя очередную заколку. — Мы же родня...
— Родня? — Андрей горько усмехнулся, поднимая с пола фотографию матери, которую тётя использовала как закладку в журнале. — Знаешь, что такое настоящая родня? Это когда мама не спала ночами, подрабатывая переводами, чтобы я мог ходить на курсы программирования. Это когда она варила бульон из одной куриной шеи, но покупала мне витамины...
— Я тоже о тебе заботилась! — тётя попыталась поймать его взгляд. — Помнишь, на выпускной...
— Хватит! — он бережно протёр фотографию рукавом и поставил на полку. — У тебя осталось сорок минут. Потом я вызываю полицию.
Когда дверь за тётей наконец закрылась, Андрей несколько минут стоял, прислонившись к стене. Руки всё ещё подрагивали от пережитого напряжения. В тишине квартиры особенно отчётливо слышался стук маминых часов.
Он прошёл на кухню, где на столе всё ещё стояли тётины чашки с недопитым чаем. Методично вылил содержимое в раковину, вымыл каждую. Потом достал из дальнего шкафчика мамину старую чашку — единственную, которую он сохранил после её смерти. Потёртая, с едва заметной трещинкой, она хранила тепло маминых рук.
Налил кофе — впервые за неделю без спешки и нервов. Открыл ноутбук, где мигал значок нового письма. Заказчик утвердил предварительную версию проекта, несмотря на все недочёты последних дней.
— Ты справился, мам, — тихо сказал он, глядя на фотографию. — Вырастила сына, который умеет говорить "нет".
Пора было заняться работой. И, пожалуй, поставить дополнительный замок на дверь. Хотя теперь он понимал: главный замок должен быть не на двери, а в сердце. Он наконец научился защищать свои границы — то, чего так и не смогла сделать мама.
Вечером он долго разбирал старые фотографии. Вот мама улыбается на его первом школьном звонке, уставшая после ночной смены, но счастливая. Вот они вместе на выпускном — она незаметно смахивает слезу, гордая его золотой медалью. Вот её последний день рождения — она настояла на празднике, хотя уже плохо себя чувствовала...
Где-то в глубине квартиры мерно тикали старые часы — свидетели стольких семейных драм. Андрей улыбнулся, прислушиваясь к их успокаивающему ритму. Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему дома.
Телефон тихо звякнул. Сообщение от Игоря Васильевича: "Код идеальный. Так держать! Завтра обсудим повышение". Андрей кивнул своим мыслям и сделал глоток уже остывшего кофе. Горький вкус напомнил ему о том, что не все уроки жизни должны быть приятными.
Жизнь продолжалась, и теперь он точно знал: любовь к близким не должна означать разрушение себя. Мама научила его любить, а жизнь научила защищаться. И в этом была своя справедливость.
Подписывайтесь на канал прямо сейчас, чтобы не пропустить продолжение ❤️
Читайте втору часть рассказа: