Начало читайте здесь. Глава 1.
Вечером Сергею стало плохо. Максим с Антониной на следующий день собирались возвращаться в Киров, да и у Игоря с Аделаидой были куплены билеты на самолёт. Гордей попросил у директора машину, чтобы отвезти отца в больницу в областной центр. Поехали все вместе: молодожёны, жених с невестой и Сергей. Он перенёс дорогу терпеливо, ехал, прислонясь то к мужественному плечу одного сына, то другого.
В пути больше молчали, чем разговаривали. У Сергея была высокая температура, на висках выступали крупные капли пота, которые скатывались за воротник любимой полосатой рубахи. День был мрачный, казалось, вокруг было затишье перед бурей, утомительное ожидание грозы или несчастья. Деревья, растущие вдоль дороги, то стояли, не шелохнувшись, как стражники; то вдруг клонились, застигнутые врасплох налетевшим вдруг мстительным ветром. Потом наступало безмолвие, звенящее тишиной в ушах. Мурашки выступали на коже от внезапной перемены вокруг.
Ехали долго, больше шести часов. Пару раз останавливались на автостанциях, где можно было перекусить и справить естественные нужды.
Антонина отказалась есть выпечку и пить чай в таких «низкопробных» по её мнению, заведениях. Максим тоже не стал, охраняя свою королеву и боясь отойти от неё хоть на шаг. Пара прошлась вдоль серой, разбитой автобусами и грузовиками, дороги и вновь заняла свои места в машине.
Зато Игорь с Адой купили в буфете несколько горячих чебуреков с жирной свининой, истекающих соком, несколько трубочек с белоснежным масляным кремом и три стакана бледно-коричневого чая. Принесли в машину, пытаясь накормить Сергея. Но ни шутки-прибаутки Игоря, ни уговоры сыновей не заставили его поесть. Отхлебнув несколько глотков чая, приправленных раздражением от долгой поездки и внимания окружающих.
Все вместе приехали в областную больницу. Антонина распорядилась, чтобы Максим взял такси.
- Знаешь, Максим, не вижу смысла в моём пребывании здесь. Я твоему отцу точно ничем помочь не могу, - она озадаченно смотрела на небо, застланное косматыми сердитыми облаками, раздумывая, успеет ли она добраться домой до начала грозы.
- Конечно, Тоня, поезжай домой, отдохни, дорога была нелёгкая, - Максим с жалостью посмотрел на усталое лицо невыспавшейся жены, вставшей рано в дорогу.
- Кстати, Максим, зайди, пожалуйста, купи батон и кефир, когда поедешь домой. Я действительно очень устала, - Тоня отвернулась от УАЗИКа, из которого Игорь с водителем извлекали безногого Сергея.
- Да, дорогая жена, извини, пожалуйста, что получился такой тяжёлый день в начале нашей совместной жизни. Обещаю тебя никогда настолько не огорчать.
- Очень на это надеюсь. Не таким я представляла себе наш брак.
Подъехала машина такси с шашечками, Максим услужливо открыл заднюю дверь, с придыханием поцеловал жену в щёку. Поддержал её под локоть, наклонясь, помог сесть в автомобиль. Смотрел во след удаляющейся машине, что увозила его бесценную красоту.
Сергей в окружении Максима, Игоря и Аделаиды просидели в очереди на приём больше двух часов. Больница была пропитана устойчивыми запахами лекарств и многолетних человеческих страданий. Атмосфера внутри давила, хотелось выйти, нет, выбежать из неё. Податься, куда глаза глядят, чувствовать дуновение ветра на своём лице, слышать пение птиц, а не вздохи страдающих людей, которыми были полны коридоры больницы.
Вот и очередь Сергея. Сыновья внесли его, держа с обеих сторон под руки, пристроили на кушетку, застеленную старой серой простынёй.
- Здравствуйте, молодые люди, - пожилой сухощавый доктор в белом колпаке по очереди останавливал усталые глаза по очереди сначала на Максиме, затем на Игоре, и наконец, на Сергее.
- Здравствуйте, доктор, - сыновья вежливо поздоровались.
Сергей, по обыкновению сжав зубы, лишь кивнул головой. Раньше бы он без раздумий рассказал доктору, насколько он молодой человек, и потребовал бы уважения. Но боль в груди сжимала колючей тощей рукой внутренности, ампутированные конечности ныли, будто были раздавлены многочисленными ударами тяжеленного молота.
«Гос_поди, помоги,» - и в голове его всплыли слова, которые он слышал с первых дней своей жизни, а затем слова молитвы, которым в далёком детстве матушка учила его: «Сыночка, коли запамятуешь нужную молитву, читай «Отче наш», Он не оставит тебя.»
- Карточку привезли? - доктор приподнял очки, потерев воспалённые глаза.
- Да, доктор, - Максим достал из сумки толстую потрепанную карточку.
- Что же, посмотрим, посмотрим, - длинная рука доктора привычным движением приняла карточку и он, бегло осматривая страницы с конца, едва заметно кивал головой, будто находя подтверждение своим мыслям в прочитанном. - Ну да, ну да. Конечно. - Доктор расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, видневшейся под медицинским халатом, и, помотав из стороны в торону морщинистой шеей, ослабил рубашечную хватку. - А курить Вы, Сергей Андреевич, так и не бросили, я вижу. - Он указательным пальцем ткнул в подвёрнутые штанины обвиняющим жестом.
- Да, доктор, не бросил, - нижняя челюсть снова выдвинута вперёд, выражая злость и раздражение.
- Вижу, батенька, вижу. Прискорбно, весьма прискорбно всё это, - доктор встал и подошёл к окну, за которым собиралась гроза, но никак не могла решиться напасть, - подождите в коридоре, я сейчас выйду, - сказал он, не оборачиваясь.
Мужчины сидели в коридоре. Вышел доктор, от высоты роста которого потолок в больнице показался не таким уж высоким. В руке он держал небольшие листки, исписанные мелким неразборчивым почерком.
- Пройдёте во второй кабинет, там поставят укол, вот это покажете, - он передал Максиму один листок. - Вот это - направление на анализ крови, это - на анализ мочи. Карточку пока оставил у себя. Сдадите анализы, подойдите сюда. - Доктор посмотрел на часы, отодвинув манжет халата правой руки на левой. - До четырёх часов должны успеть. Сергею Андреевичу нужна срочная госпитализация. Оставите его здесь. - Он разговаривал с Максимом, сразу признав в нём старшего.
- Хорошо, доктор, ответил тот. Спасибо Вам, - Максим протянул ему руку, и крепко пожал руку человека, спасшего немало жизней.
- Не за что, - ответил доктор, и подумал: «Боюсь, что уже не за что.»
Сергей был бледен и молчалив. Неизвестно, вспоминал ли он свою верную коричневую трубку, или железную пепельницу с миниатюрным медведем, или матерные слова, бездумно брошенные в злости терпеливой молчаливой всепрощающей Вере, перенёсшей горе, переезд, лишения, голод, войну, смерть ребёнка. Или мать, полощущую бельё на мостках у реки; её ласковые руки, накрывающие одеялом его сонного и размякшего; или её бледное опавшее успокоенное лицо, виденное им в последний раз.
Антонина смотрела на большие часы с позолоченными стрелками, висевшими высоко на стене, такие же недосягаемые, как и время, оставленное ими в прошлом.
- Игорь, нам бы на самолёт успеть, - она ждала до последнего, чтобы не отвлекать его.
- Да, да, сейчас, Ада, - Игорь вопросительно взглянул на брата.
- Конечно, поезжайте, мы справимся, да, отец? - Максим обернулся к Сергею.
Тот привычным жестом отмахнулся:
- Да, езжайте уж, сынок. Что меня, старого, караулить, - правая рука достала из кармана штанов пустую холодную трубку, пристроила её сбоку морщинистого рта.
- Поедем мы, бать, извини уж, - Игорь присел рядом с отцом, прижавшись бок к боку. - Кто ж знал, что так получится, - тяжело вздохнул он.
- Поезжайте уже, нечего время терять, - Сергей через силу улыбнулся, - давай, сынок, с Бо_гом.
- До свидания, - прощебетала Аделаида, - увидимся ещё, - она поправила причёску перед выходом в большой прекрасный мир, полный здоровых людей.
Мужчины обменялись рукопожатиями, каблучки невестки быстро зацокали по больничному коридору, удаляясь с каждой секундой. Широкие шаги Игоря исчезали беззвучно. Он оглянулся и посмотрел на отца перед тем, как выйти из больницы.
- Ну что, пойдём, батя? - Максим водрузил на спину отца, и они молча начали восхождение на второй этаж, который теперь был целью в жизни Сергея. Ему поставили укол, принёсший розовую пелену в разум, заслонившую воспоминания в голове и боль в измученном теле. Сын носил его по коридору от кабинета к кабинету, наполненному страдающими людьми. Лицо его было спокойно и сосредоточенно. Пройдя несколько кругов... больничной суеты, Максим со своей покорной ношей остановился у кабинета хирурга. Негромко постучал:
- Можно?
- Минуту подождите, - знакомый доктор продолжал писать, не подняв головы и не изменив позы.
Вскоре он вышел с карточной Сергея в руках.
- Пойдёмте, я вас провожу. На первый этаж спуститесь сами, а там каталку возьмём. - Доктор спешил, шёл быстро, так, что ему приходилось останавливаться на широкой мраморной лестнице, чтобы подождать Ершовых. На первом этаже он зашёл в один из кабинетов и появился в коридоре, умело управляя каталкой. Помог Максиму уложить отца на жёсткое ложе, и, встав впереди, направился к выходу. Максим встал сзади, взялся за холодные ручки и стал подталкивать каталку, колёса которой вращались самостоятельно и норовили зацепиться за любую выбоину или щербину в мраморной напольной плитке.Он хотел смотреть на отца, хотел видеть его лицо, но вынужден был смотреть себе под ноги. Через несколько мучительных минут они добрались до отделения. Расторопная плотненькая медсестра распорядилась подготовить койку и сообщить на кухню о прибытии ещё одного больного. Сергея поместили в восьмиместную палату, на койку в углу. Он лежал, сложив руки на груди и слегка откинув голову назад. Максим сидел рядом с ним на табурете в накинутом на плечи белом медицинском халате, без которого не пускали в хирургию. Посмотрев на наручные часы, отметил, что тоненькие стрелочки смотрят одна на пять, другая на двенадцать.
- Батя, Игорёхин самолёт только что взлетел, - Максим едва улыбнулся. - Батя...
Отец не отвечал.
Продолжение следует.
Сегодня в праздничный день тяжёлая глава. Не хотела Вас опечалить, дорогие читатели, но события имели такое развитие.
Памяти моего деда, Петра Андреевича, посвящается.