Октябрьский вечер выдался промозглым. Моросящий дождь барабанил по карнизам, а ветер швырял в окна пожелтевшие листья. Я всегда любила осень — время уютных вечеров и долгих разговоров за чашкой горячего чая. Именно в такой вечер, полгода назад, я впервые встретила Сергея. Тогда он пришел в нашу библиотеку, весь промокший, искал какую-то редкую книгу по архитектуре.
Я помогла ему, мы разговорились... Кто бы мог подумать, что этот случайный разговор перерастет в нечто большее? Я сидела в своей квартире, обхватив ладонями чашку с горячим чаем, и в сотый раз проверяла телефон. Сергей должен был прийти час назад.
Наконец, телефон завибрировал. "Марина, прости, сегодня не получится встретиться в кафе. Может, я лучше приеду к тебе домой?"
Я замерла, вчитываясь в эти строчки. Снова. Уже третий раз за последние две недели он менял наши планы в последний момент. Что-то неуловимо изменилось в наших отношениях, словно тень пробежала между нами.
"Хорошо, приезжай," – ответила я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
Когда Сергей появился на пороге, я сразу заметила его напряженный взгляд. Он быстро чмокнул меня в щеку и прошел в комнату, на ходу расстегивая пальто. Его движения были суетливыми, будто он спешил укрыться от чужих глаз.
Раньше он всегда обнимал меня при встрече, вдыхал запах моих волос, говорил, как скучал... А сейчас даже не посмотрел в глаза. В последнее время я всё чаще ловила такие моменты — едва заметные изменения в его поведении, мелочи, от которых щемило сердце.
– Как прошел день? – спросила я, наблюдая, как он устраивается в кресле, старательно избегая смотреть мне в глаза.
– Нормально. Много работы... – Сергей достал телефон и начал что-то проверять, создавая между нами невидимую преграду. – Новый проект запускаем, начальство торопит.
Я смотрела на его склоненную голову, на знакомую морщинку между бровей. В свои тридцать два он уже был ведущим архитектором в крупной компании. Талантливый, амбициозный, уверенный в себе... Кроме тех моментов, когда речь заходила о наших отношениях. Тогда его уверенность таяла, как весенний снег.
Я села напротив, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Мы встречались уже полгода, и раньше он никогда так себя не вел. Раньше мы часто ходили в кафе, гуляли по центру города, заглядывали в книжные магазины. А теперь...
– Сережа, – мой голос дрогнул, – почему ты перестал приглашать меня на обеды? Ты боишься, что кто-то увидит нас вместе?
Он вздрогнул, словно я ударила его. Телефон выскользнул из его пальцев и упал на колени. В комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая только шумом дождя за окном.
– Марина, ты что... – начал он, но я уже видела по его глазам – попала в точку.
Я почувствовала, как к щекам приливает жар, а в груди разливается холод. Все эти отмененные встречи, его нежелание появляться со мной в людных местах, постоянные оговорки... Как я могла быть такой слепой?
– Значит, я права, – тихо произнесла я, глядя, как за окном темнеет небо. – Ты стыдишься наших отношений.
В комнате вдруг стало нечем дышать. Я поднялась и подошла к окну, распахнула форточку. В лицо ударил влажный осенний воздух. Где-то вдалеке мигали огни телебашни — той самой, проект реконструкции которой недавно защищал Сергей. Я была на той защите, сидела в последнем ряду. Он блистал — уверенный, красивый, убедительный.
А потом, когда коллеги поздравляли его с успехом, сделал вид, что мы едва знакомы. "Да-да, это Марина Викторовна из библиотеки, консультировала по историческим материалам..." А ведь накануне мы засиделись допоздна — я помогала ему готовить презентацию, подбирала исторические фотографии, правила текст...
Сергей поднялся с кресла, сделал шаг ко мне, но я отступила. В этот момент между нами словно пролегла пропасть, и я не знала, есть ли через нее мост.
На следующий день я позвонила Светлане. Если кто и мог понять меня сейчас, то только она – моя подруга вот уже тридцать лет, свидетельница всех моих взлетов и падений. Мы познакомились ещё в институте, когда обе были молодыми, наивными и верили в вечную любовь.
Жизнь потом внесла свои коррективы: у Светы рано умер муж, я так и не вышла замуж, погрузившись в работу. Но наша дружба только крепла с годами.
– Приезжай, – сказала она, услышав мой голос. – У меня как раз пирог с яблоками испекся. Помнишь, как в общежитии пекли? Правда, тогда у нас была только старая электроплитка и форма для кекса с отбитым краем.
Света жила в старой пятиэтажке на окраине города. Её квартира всегда напоминала мне уютное гнездышко: вязаные салфетки на столах, герань на подоконниках, коллекция фарфоровых статуэток в серванте. А ещё – десятки фотографий на стенах.
Вот мы со Светой на первом курсе, с портфелями и серьезными лицами. Вот она в свадебном платье рядом с Мишей – высоким, улыбающимся парнем в форме военного летчика. Вот я на открытии нашей библиотеки – молодая заведующая с огромной связкой ключей в руках... Здесь время словно замедляло свой бег, позволяя заново пережить самые важные моменты нашей жизни.
– Рассказывай, – Света поставила передо мной чашку с чаем и тарелку с еще теплым пирогом. – Я же вижу – что-то случилось.
Я смотрела, как пар поднимается над чашкой, собираясь с мыслями.
– Знаешь, Свет... – я сделала глоток чая, собираясь с мыслями. – Помнишь, я рассказывала про Сергея? Про то, как мы познакомились в библиотеке? Как он потом каждый день заходил, якобы изучая старые проекты реконструкции города... А на самом деле – просто чтобы увидеть меня. Приносил кофе, рассказывал про свою работу... Я тогда ещё сопротивлялась – какие могут быть отношения, он младше меня на двенадцать лет! А он говорил, что возраст – это просто цифра... – я почувствовала, как к горлу подступают слезы. – Кажется, он... стыдится меня.
– С чего ты взяла? – Светлана присела рядом, внимательно глядя на меня.
– Он больше не хочет появляться со мной в людных местах. Всё время придумывает причины, чтобы встречаться только у меня дома. А вчера... – я почувствовала, как к горлу снова подступают слезы. – Вчера я прямо спросила его об этом.
– И что он ответил?
– Ничего. Но надо было видеть его лицо, Света. Он выглядел так, будто я его на чем-то поймала.
Светлана задумчиво помешала ложечкой в своей чашке. На кухне повисла тишина, только тикали старые часы на стене – подарок её покойного мужа. Я помнила тот страшный день, когда Миша не вернулся с тренировочного полёта. Помнила, как мы сидели на этой самой кухне ночь напролет, и я держала Свету за руку, пока она рыдала. Она тогда была немного старше, чем сейчас Сергей...
– Знаешь, Мариш, – наконец произнесла она, – я тебе как подруга скажу и как женщина, которая знает цену настоящим чувствам: если мужчина прячет отношения, значит, ему важнее мнение окружающих, чем чувства любимого человека. Миша... – её голос дрогнул, – он никогда не стыдился показывать свои чувства. Помнишь, как он на каждый мой день рождения заказывал оркестр под окнами? А ему ведь тоже говорили – зачем женишься на библиотекарше, летчику такие партии предлагали...
– Может, ему просто нужно время? – я с надеждой посмотрела на подругу, вспоминая, как Сергей ещё недавно строил планы на наше совместное будущее, как мечтал показать мне Венецию – "город, где каждое здание хранит историю любви". – Всё-таки я старше его на двенадцать лет...
– А что в этом такого? – Света даже привстала от возмущения, её серебристые волосы качнулись в лучах заходящего солнца. – Ты прекрасно выглядишь, умна, самодостаточна. Заведующая лучшей библиотекой города, между прочим! К тебе на лекции по истории архитектуры студенты со всего института ходят. Любой мужчина должен гордиться такой женщиной! А если он боится косых взглядов... – она махнула рукой. – Значит, не дорос еще до настоящих отношений. Любовь либо есть, либо её нет. А всё остальное – отговорки.
Я молчала, размешивая давно остывший чай. Света была права, но где-то в глубине души теплилась надежда, что Сергей просто запутался, что ему нужно время...
– И что мне делать? – спросила я наконец.
– А ты готова всю жизнь быть секретом? Прятаться по углам, как нашкодившая школьница? – Светлана взяла меня за руку. – Мариша, я же вижу – ты уже сама знаешь ответ. Просто боишься его себе признать.
За окном начало темнеть. Мы сидели на кухне у Светы, как сиживали сотни раз до этого, но сейчас всё было иначе. Я чувствовала, как внутри меня зреет решимость. Подруга права – я не заслуживаю быть чьим-то секретом.
В субботу Сергей неожиданно предложил прогулку в парке. "Погода хорошая, давай пройдемся," – написал он. Я перечитала сообщение несколько раз, вспоминая наши первые свидания. Тогда мы часто гуляли здесь, в старом городском парке. Сергей рассказывал об архитектуре павильонов, построенных ещё в прошлом веке, а я делилась историями из жизни города, которые собирала для своих лекций. Однажды мы просидели до закрытия в летнем кафе, спорили о реконструкции исторического центра, и сторож, пряча улыбку, напомнил нам о времени. "Вы так увлечённо беседуете, что я не решался прерывать," – сказал он тогда.
Я согласилась на прогулку, надеясь, что разговор со Светланой останется просто тревожным воспоминанием. Может быть, я действительно преувеличиваю? Может, стоит дать нам обоим больше времени?
Парк встретил нас шелестом последних осенних листьев. Октябрьское солнце пробивалось сквозь поредевшие кроны деревьев, рисуя на дорожках причудливые узоры. Я любила это место – широкие аллеи, старые скамейки с чугунными витыми подлокотниками, причудливые фонари, отражающиеся в глади пруда.
Здесь каждый уголок хранил воспоминания: вот скамейка, где мы делились мороженым в жаркий июльский день; вот мостик, где Сергей впервые взял меня за руку; вот беседка, в которой мы прятались от внезапного летнего дождя... Тогда он обнял меня и прошептал: "Кажется, я влюбляюсь в тебя, Марина Викторовна." А я рассмеялась: "Может, просто Марина?" Обычно здесь было многолюдно, особенно в выходные, но Сергей повел меня по узким боковым дорожкам, где редко встречались прохожие.
– Давай сюда свернем, – он взял меня за локоть, уводя от центральной аллеи, когда вдалеке показалась группа людей. – Там тише.
Его пальцы нервно подрагивали. Раньше он никогда так не делал – наоборот, гордо вёл меня под руку, словно на светском рауте. "У вас прекрасная спутница," – сказал ему как-то один из посетителей библиотеки. "Самая прекрасная," – ответил тогда Сергей, и его глаза сияли. Куда делся тот блеск? Когда его сменил этот затравленный взгляд?
Я украдкой наблюдала за ним. Каждый раз, когда навстречу шли люди, его плечи напрягались, взгляд становился беспокойным. Он словно сканировал лица прохожих, готовый в любой момент отвернуться или нырнуть в боковую аллею. Как будто мы делали что-то постыдное, будто наша любовь была преступлением, которое нужно скрывать.
– Сережа, смотри какие красивые клены, – попыталась я отвлечь его от этого постоянного настороженного состояния. Деревья пылали всеми оттенками золота и багрянца, словно последний всплеск красоты перед зимним сном. – Давай сфотографируемся на их фоне? Помнишь, как весной мы снимались у цветущей сакуры? Та фотография до сих пор стоит у меня на рабочем столе...
– Может, не стоит? – он нервно оглянулся. – Тут много людей...
Я почувствовала, как что-то оборвалось внутри. Весной он сам предложил сделать фото, даже попросил проходящую мимо пожилую пару нас сфотографировать. Мы тогда долго болтали с этими милыми людьми, они рассказывали, что вместе уже пятьдесят лет. "Любовь не имеет возраста," – сказала та женщина, глядя на нас. А Сергей крепко сжал мою руку и улыбнулся: "Вот и я так думаю."
"Тут много людей." Эта фраза болезненно отозвалась где-то внутри. Я вспомнила наши первые встречи – как мы гуляли по центру города, как он фотографировал меня у фонтана, как мы, смеясь, кормили голубей на площади... Куда всё это исчезло?
– Ой, Серёж, это же Павел Иванович! – внезапно воскликнул кто-то совсем рядом.
Сергей вздрогнул как от удара. Я почувствовала, как его рука, державшая мой локоть, безвольно опустилась. В нескольких метрах от нас стоял мужчина средних лет с маленькой девочкой. На девочке было ярко-розовое пальто и шапочка с помпоном – я часто видела её на фотографиях в кабинете Сергея. Дочка его начальника, они живут в соседних домах.
– Здравствуйте, Николай Петрович, – глухо ответил Сергей, старательно глядя куда-то мимо собеседника. Его щёки покрылись румянцем – не тем счастливым румянцем, как в те времена, когда он говорил обо мне с гордостью, а болезненным, словно его застали за чем-то неприличным.
– А я вас сразу узнал! Как проект продвигается? На совещании в понедельник...
– Простите, мы спешим, – перебил его Сергей и не представив меня, потянул в сторону узкой тропинки. Даже не попрощался с девочкой, хотя обычно всегда находил для неё пару добрых слов.
Мы почти бежали по этой тропинке, словно за нами гнались. Листья шуршали под ногами, ветки цеплялись за одежду. Наконец, я остановилась.
– Всё, хватит, – мой голос звучал незнакомо. – Я не могу так больше.
Сергей замер, всё ещё глядя вперед, будто выискивая путь к отступлению. В этот момент он показался мне таким потерянным, что сердце сжалось от жалости. Но я вспомнила слова Светы: "Ты готова всю жизнь быть секретом?"
– Нам нужно поговорить, – сказала я твердо. – Но не здесь. Приходи вечером.
Он кивнул, всё так же не глядя на меня. Мы молча дошли до выхода из парка, и я поехала домой одна. В машине включила радио погромче, чтобы заглушить мысли. Но они всё равно крутились в голове: сколько ещё я готова играть в эти прятки? И главное – ради чего?
История Марины и Сергея ещё не закончена! Как их отношения будут развиваться дальше, и какие новые вызовы им предстоят?
Обязательно подпишитесь на канал, чтобы не пропустить продолжение этой истории в следующей части!
Алена Мирович| Подписаться на канал
Вторая часть: