Рассказ | Пицца со вкусом счастья |
Глава 1. Свобода с запахом плесени
Для кого-то свобода - это морской бриз или горный воздух. А для выпускницы детского дома — семнадцать квадратных метров счастья, выкроенных чиновниками на окраине города. С ободранными обоями, плесенью по углам, текущим краном и соседями-алкоголиками за стенкой. Зато своё!
Нина смотрела в треснувшее зеркало в ванной — худая девчонка с короткой стрижкой, которую сама себе сделала кухонными ножницами. В детдоме хоть парикмахер приходил раз в месяц, а сейчас... каждая копейка на счету.
— Ничего, прорвёмся, — сказала она своему отражению. — Не такое переживали.
Телефон пискнул сообщением: "Собеседование завтра в 9:00. Сеть пиццерий "Хороший день". Прийти опрятно одетой."
Опрятно — это как? Нина открыла шкаф: старые джинсы, растянутая футболка, форменное платье… Негусто. На новую одежду денег нет — социального пособия едва хватает на еду.
В дверь постучали — соседка снизу, вечно пьяная тётя Наташа:
— Эй, сиротка! Дай сотку до получки!
— Нет денег, — Нина даже не открыла дверь.
— Врёшь, детдомовская! Вам же пособие платят! Жадная тварь!
Привычные оскорбления скатывались как вода. В детдоме и не такое слышала. Главное — не показывать слабость.
Утром она встала в шесть — до пиццерии два часа на автобусе. В трясущейся маршрутке разглядывала своё резюме: "Нина Воронцова, 19 лет, среднее образование, опыт работы — нет."
"Хороший день" оказался огромной пиццерией в центре города. Сверкающие витрины, модный дизайн, официантки в стильной форме. Нина в своём единственном приличном платье чувствовала себя неуютно и неловко.
— Ты из детдома? — администратор Марина смерила её внимательным взглядом. — А, по программе реабилитации... Ну проходи, раз прислали.
В подсобке уже сидели трое таких же — бывшие детдомовцы. По взглядам было ясно — не приняли.
— Гляди-ка, новенькая, — хмыкнул высокий парень. — Ты из какого детдома?
— Из пятого.
— А, элита! — девушка с ярким макияжем рассмеялась. — Думаешь, тут по-другому? Такая же борьба за место под солнцем.
Нина промолчала. Научилась за годы — молчание лучше слов.
А потом вошёл он — высокий, в дорогом костюме, с цепким взглядом серых глаз. Александр Степанович Рогов, владелец сети.
— Так, новенькие, — его голос звучал устало. — Правила простые: работаете честно — получаете шанс. Халтурите — вылетаете. Вопросы?
Вопросов не было. Только сердце почему-то забилось чаще, когда он мельком глянул на неё.
— Марина, возьми эту, — он кивнул на Нину, — на кассу. Остальных — на кухню.
— Но она же... — администратор запнулась под его взглядом. — Хорошо, Александр Степанович.
Первый день превратился в ад. Кнопки путались под пальцами, цифры прыгали перед глазами. Очередь росла, клиенты злились, Марина шипела:
— Ты что, специально тупишь? Считать не учили? Соображай быстрее!
К вечеру в кассе обнаружилась недостача — триста рублей.
— Я... я верну, — Нина дрожащими руками выгребала из кармана мелочь. — Просто запуталась в сдаче...
— Конечно, вернёшь, — Марина поджала губы. — И штраф тоже заплатишь. Или сразу уволишься?
— Что здесь происходит? — голос Александра заставил всех вздрогнуть.
— Недостача у новенькой...
— Я проверю кассу сам, — он сел за компьютер. — А вы все — свободны.
Нина стояла, опустив голову. Сейчас выгонит — и прощай, шанс на нормальную жизнь.
— Так, — он откинулся в кресле. — Ошибка не в кассе. Марина неправильно провела утренний остаток. Можете идти... Нина, верно?
— Да, — она подняла глаза. — Спасибо, что...
— Не за что, — он уже смотрел в телефон. — Завтра в девять.
Домой она летела как на крыльях. А ночью впервые за долгое время плакала в подушку — от усталости, от унижения, от странного чувства в груди, когда он назвал её по имени.
Глава 2. Одиночество с привкусом горечи
В квартире Нины было две главные проблемы — холод и тараканы. С холодом она боролась, заклеивая окна газетами и засыпая в двух свитерах. С тараканами война шла с переменным успехом — они выигрывали по численности, она — по упорству.
— Ничего, — бормотала она, разогревая на плитке "Доширак", — зато своя квартира. Благословенное одиночество без постоянной “казармы” детдома.
На столе лежала заначка — две сотни до зарплаты. Надо растянуть на три дня. Зато в шкафу висела новая форма из пиццерии — чистенькая, отглаженная, пахнущая порошком. Нина каждый вечер стирала её вручную — кто знает, вдруг завтра придёт проверка?
На работе становилось всё сложнее. Марина, словно из мести за тот случай с кассой, давала самые неудобные смены. Другие кассирши подсовывали сложных клиентов:
— Это тебе, сиротка. Практикуйся.
От клиентов часто доставалось. То сдачу неправильно дала, то улыбалась недостаточно приветливо. А она просто не умела — ни улыбаться по заказу, ни болтать о пустяках.
— Как каменная, — фыркала Света с соседней кассы. — Ты хоть раз в жизни влюблялась?
Нина молчала. Вспоминала, как вчера Александр остановился у её кассы, проверяя отчёт. Как пахло от него кофе и дорогим одеколоном. Как двигались его пальцы, листая бумаги...
— Эй, зомби! — окрик Марины вернул в реальность. — К тебе очередь!
У кассы стоял молодой парень — светловолосый, улыбчивый, в дорогом спортивном костюме.
— Привет, красавица! Мне большую "Пепперони" и твой номер телефона. !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Нина растерялась. В детдоме мальчишки так не шутили — там всё было проще, грубее.
— Я... извините, но...
— Коля, хватит доставать моих сотрудников, — голос Александра прозвучал устало и раздражённо.
— Братик! — парень расплылся в улыбке. — А я тут пиццу заказываю. И знакомлюсь с прекрасной...
— Она на работе. Пиццу закажи на другой кассе.
Коля — младший брат Александра. Нина слышала о нём от других работников. Говорили, избалованный, вечно влипает в истории, а Александр вытаскивает.
— Ладно-ладно, ухожу, — Коля подмигнул ей. — Но я ещё вернусь, красавица!
От его взгляда стало неуютно. А ещё... ещё она заметила, как нахмурился Александр, глядя на них.
Вечером она снова считала деньги. На проезд хватит впритык, а вот на еду... В животе предательски заурчало.
— Эй, новенькая! — окликнула уборщица тётя Валя. — Возьми вот, списанное. Всё равно выбрасывать.
Две остывшие пиццы — с грибами и "Маргарита". Нина хотела отказаться, но желудок предательски заурчал.
— Спасибо, — прошептала она.
— Да ладно, все мы люди, — тётя Валя махнула рукой. — Сама такой была. Тоже в девяностые из детдома вышла — ни денег, ни поддержки.
От пиццы пахло так вкусно, что закружилась голова. И на ней было столько сыра… Недоступная роскошь в детдоме. Нина обожала сыр!
— А ты молодец, — вдруг сказала тётя Валя. — Держишься. Не ноешь, не просишь. Александр Степаныч таких ценит.
— Правда?
— Ага. Он же сам из детдома. Потому и программу эту придумал — трудоустройство сирот.
Нина замерла с куском пиццы у рта. Александр — детдомовский? Этот успешный, уверенный в себе человек?
— Только ты смотри, — тётя Валя понизила голос, — от Коли держись подальше. Дурной он. Много девчонок уже обидел.
Домой Нина шла пешком — решила сэкономить на проезде. В сумке грела бок коробка с остатками пиццы, в голове крутились мысли об Александре. Каково это — пройти путь от сироты до владельца сети пиццерий?
В подъезде было темно — лампочку опять кто-то выкрутил. На площадке курили соседские парни:
— О, детдомовская! Угости пиццей!
— Отвалите, — буркнула она, пытаясь проскользнуть мимо.
Один схватил за рукав:
— Чё такая борзая? Совсем страх потеряла?
— Может, дать ей урок вежливости? — второй загоготал.
Нина приготовилась драться — в детдоме научилась, — когда на площадке появилась новая фигура:
— Какие-то проблемы?
Коля. В дорогой куртке, с сигаретой в зубах. Откуда он здесь?
— Не, без проблем, — парни тут же сдулись. — Мы пошутить хотели.
— Вот и шутите в другом месте.
Он проводил её до квартиры:
— Я за тобой следил. После работы. Хотел познакомиться в неформальной обстановке.
От его улыбки веяло теплом, а в глазах мелькнуло что-то странное…
— Спасибо за помощь, — она открыла дверь. — До свидания.
— До скорого, — он подмигнул. — Теперь я знаю, где ты живёшь.
Глава 3. Доверие с запахом подлости
Коля появлялся каждый день — как назойливая муха, от которой не отмахнуться. То цветы принесёт на кассу, то конфеты. Нина всё отвергала — в детдоме научилась не брать подачек. Но он был настойчив.
— Почему ты такая колючая? — спрашивал он, облокотившись на кассу. — Неужели никто никогда не делал тебе подарков просто так?
"Просто так" не бывает — это Нина усвоила ещё в шесть лет, когда воспитательница принесла ей куклу, а потом заставила убирать группу.
Но Коля был другим. Он рассказывал смешные истории, помогал с трудными клиентами, защищал от придирок Марины. И постепенно её броня начала давать трещины.
— Знаешь, — сказал он однажды после смены, — ты похожа на нераспустившийся цветок. Такая же закрытая, но я чувствую — внутри что-то прекрасное.
От его слов щёки вспыхнули. Никто никогда не говорил ей таких вещей.
А в это время Александр становился всё более хмурым. Он часто задерживался допоздна, проверяя документы, и Нина украдкой наблюдала за ним — как он трёт уставшие глаза, как хмурится, читая бумаги.
— Что, нравится братик? — однажды поймал её взгляд Коля. — Только не мечтай. Он для тебя слишком... высоко.
В его голосе прозвучало что-то... злое? Но он тут же улыбнулся:
— А вот я - рядом. И я вижу в тебе личность, а не просто сиротку, с которой нужно понянчиться.
Это било по больному. В пиццерии её так и звали между собой — "сиротка". Особенно старались бывшие детдомовцы:
— Что, думаешь, ты лучше нас? На кассу выбилась, к начальству поближе?
Однажды кто-то написал на её шкафчике очень плохое слово, неприятное, режущее по больному, намекающее на её происхождение. Нина стирала надпись и плакала — от бессилия, от одиночества, от непонимания, за что.
— Кто это сделал? — раздался вдруг голос Александра.
Она вздрогнула — не заметила, как он подошёл.
— Не знаю, — она пожала плечами. — Неважно.
— Важно, — он достал платок, стёр остатки надписи. — У нас не терпят травлю.
От его близости кружилась голова.
— Почему вы помогаете сиротам? — вырвалось у неё.
Он помолчал, разглядывая стёртую надпись:
— Потому что знаю, каково это. Когда весь мир против тебя.
— Вы тоже из детдома? — она затаила дыхание.
— Был. Давно, — он отвернулся. — Если кто-то ещё будет доставать — скажи мне.
А на следующий день Коля пригласил её в ресторан. Настоящий, дорогой, с официантами в бабочках.
— Я не могу, — она помотала головой. — У меня нет подходящей одежды и...
— У меня есть, — он протянул пакет. — Купил специально для тебя.
В пакете лежало красивое чёрное платье. Простое, элегантное, явно дорогое.
— Нет, я не возьму...
— Возьмёшь, — он улыбнулся. — Потому что ты достойна красивых вещей. Достойна нормальной жизни. А не этого прозябания в форме кассирши.
Она смотрела на платье, и внутри что-то ныло. Хотелось верить — вот оно, счастье. Кто-то видит в тебе человека, а не сироту.
Александр в тот вечер задержался допоздна. Когда она выходила с пакетом, он стоял у окна своего кабинета.
— Будьте осторожны, Нина. — сказал вдруг. — С Колей.
— Почему? — она подняла глаза.
— Потому что не всё то золото, что блестит.
А через неделю Коля пригласил её на вечеринку. В огромный загородный дом, полный незнакомых людей.
— Выпей, расслабься, — он протягивал бокал с чем-то шипучим. — Ты слишком напряжена.
И она пила — потому что хотелось забыть серые глаза Александра, его усталый взгляд, его "будьте осторожны". Пила, потому что Коля улыбался так ласково, говорил такие красивые слова.
А потом в голове помутилось, комната поплыла...
— Пойдём наверх, — Коля подхватил её под руку. — Тебе нужно прилечь.
Глава 4. Прозрение с привкусом правды
Комната кружилась перед глазами. Роскошная спальня в бежевых тонах расплывалась, как акварель под дождём. Огромная кровать с шёлковым покрывалом, тяжёлые портьеры, приглушённый свет... Всё казалось нереальным, словно в дурном сне.
— Тебе нравится? — голос Коли звучал будто издалека. — Это моя личная спальня. Здесь бывают только особенные девушки.
Его руки были везде — на плечах, на талии, в волосах. От прикосновений тошнило, но тело не слушалось.
— Не надо, — язык заплетался. — Я хочу домой...
— Домой? — он рассмеялся. — В твою конуру с тараканами? Брось, детка. Я могу дать тебе всё — квартиру, машину, красивую жизнь. Только будь послушной.
В его глазах плескалось что-то жуткое — холодное, расчётливое. Ни капли тепла, только животное желание.
— Отпусти... — она попыталась оттолкнуть его, но руки были ватными.
— Да что ты ломаешься? — он вдруг разозлился. — Думаешь, ты первая сиротка, которая строит из себя недотрогу? Все вы одинаковые — только и ждёте, чтобы кто-то богатенький подобрал.
Его пальцы впились в плечи до синяков. Платье — то самое, подаренное — затрещало по швам.
— Помогите! — закричала Нина, но музыка внизу заглушала всё.
— Кричи-кричи, — Коля оскалился. — Никто не услышит. Думала, я не видел, как ты пялишься на брата? Размечталась, сиротка? Он для тебя слишком хорош. А вот я... я покажу тебе твоё место.
В этот момент дверь слетела с петель. На пороге стоял Александр — бледный, с желваками, ходящими на скулах.
— Отпусти её. Сейчас же.
— Братик! — Коля отскочил. — А мы тут...
Договорить он не успел — кулак Александра впечатался ему в лицо. Хрустнуло что-то — кажется, нос.
— Сука! — Коля схватился за лицо. — Ты мне нос сломал! Из-за этой неразборчивой соплюхи...
Второй удар отправил его на пол. Александр навис над братом:
— Ещё одно слово, и я тебя убью. Клянусь мамой — убью.
— Да что она тебе?! — Коля сплюнул кровь. — Подумаешь, смазливенькая сиротка, да у тебя таких пачки!
— Она человек, — голос Александра звенел от ярости. — В отличие от тебя.
Он подхватил Нину на руки — она уже почти теряла сознание. От него веяло безопасностью.
— Держись, маленькая. Я рядом.
Последнее, что она помнила — как он нёс её по лестнице, бережно, словно хрупкую драгоценность. А где-то наверху выл от злости Коля:
— Я тебе это запомню! Слышишь, брат? Не прощу!
Очнулась она в больнице. Белые стены, запах лекарств, капельница в руке. И Александр — сидит рядом, держит её ладонь в своей.
— Как ты... — горло саднило. — Как ты узнал?
— Попросил последить за вами, — он не отпускал её руку. — С самого начала не доверял Коле. Знаю, на что он способен.
— Почему?
— Потому что... — он запнулся. — Потому что не мог допустить, чтобы он обидел тебя.
В его глазах плескалось что-то новое — тревога и нежность?
— Ты особенная, Нина, — он осторожно убрал прядь волос с её лица. — Сильная, чистая, настоящая. Я давно это понял. Просто... просто боялся что-то… почувствовать.
— А сейчас?
— А сейчас боюсь только одного — что тебе причинят боль, обидят, что потеряю тебя...
За окном занимался рассвет. Где-то внизу шумел просыпающийся город. А они сидели, держась за руки, и молчали. Иногда молчание говорит больше любых слов.
Глава 5. Вкус настоящего счастья
После больницы всё изменилось. Александр лично отвёз её домой, а увидев условия, в которых она живёт, помрачнел:
— Так не пойдёт. Завтра же найдём тебе нормальную квартиру.
— Не надо, — она покачала головой. — Я справлюсь.
— Знаю, что справишься, — он осторожно взял её за руку. — Но не хочу, чтобы ты жила в этом кошмаре.
От его прикосновения по коже бежали мурашки. В тусклом свете единственной лампочки его глаза казались почти чёрными.
— Почему ты заботишься обо мне?
— Потому что не могу иначе, — он притянул её к себе. — Потому что ты стала... важной.
На работе их отношения заметили сразу. Шёпот за спиной стал громче:
— Вот и добилась своего, сиротка!
— Через постель к успеху...
— И братьев ещё развела, змея!
Коля распускал слухи — один грязнее другого. О том, как она соблазняла его, как вешалась на шею, как пыталась женить на себе.
— Не слушай, — говорил Александр, когда находил её плачущей в подсобке. — Они просто завидуют.
— Чему? Тому, что все считают меня шлюхой?
— Тому, что ты сильная, смелая, упрямая, - смешок, - и очень особенная.
Он целовал её — нежно, осторожно. От его поцелуев кружилась голова и таял мир вокруг.
Новая квартира нашлась быстро — светлая, в хорошем районе. Никогда в жизни Нина не видела такой красивой квартиры. Когда Александр впервые открыл дверь, у неё перехватило дыхание. Вместо привычной затхлости — свежий воздух. Вместо облупленных стен — идеально ровные, покрашенные в нежный персиковый цвет.
В ванной она чуть не расплакалась. Душевая кабина с несколькими режимами, большое зеркало с подсветкой и стиральная машина - не нужно больше стирать форму руками.
Иногда по ночам она просыпалась и не могла поверить, что всё это реальность - как в кино про красивую жизнь.
Александр сказал: "Это твой дом. Делай его уютным." И она постепенно училась — жить, а не выживать.
Нина поначалу сопротивлялась:
— Это слишком дорого! Я не могу...
— Можешь, — он был непреклонен. — Это аванс. За повышение.
— Какое повышение?
— Теперь ты младший администратор. Заслуженно, между прочим. У тебя лучшие показатели по кассе.
Она смотрела на него — такого сильного, уверенного — и не верила своему счастью. Неужели это всё происходит с ней?
А потом появился Коля. Трезвый, в дорогом костюме, с букетом белых роз:
— Прости меня, братишка. Я был не прав.
Александр стоял как каменный:
— Зачем пришёл?
— Исправить всё. Я... я правда раскаиваюсь. И хочу помириться.
В его глазах стояли слёзы. Настоящие или наигранные — не поймёшь.
— Нина, — он повернулся к ней. — И перед тобой хочу извиниться. Я вёл себя как последняя сволочь.
Она молчала. А что тут скажешь?
— Дай ему шанс, — тихо сказала вечером, когда они остались вдвоём. — Он же твой брат.
— Был братом, — Александр покачал головой. — До того момента, как перешел последнюю черту... — он сжал кулаки. — Не могу забыть, как ты лежала там, беспомощная...
Она прижалась к нему, вдыхая родной запах:
— Но ты успел. Спас меня.
— А если бы не успел?
В его голосе было столько боли, что защемило сердце.
Коля появлялся каждый день — с раскаянием на лице, с подарками, с просьбами о прощении. А параллельно готовил месть.
— Ты разбил мне жизнь, брат, — шипел он в телефон пьяным голосом. — Отнял всё — деньги, уважение, место в компании. Из-за какой-то швали!
— Ты сам всё разбил, — устало отвечал Александр. — Своими поступками.
— Ничего, я ещё посмотрю, как ты будешь страдать. Как твоя коза будет страдать...
На следующий день в налоговую пришёл анонимный донос. В прессе появились статьи о "тёмном прошлом" владельца "Хорошего дня". Поставщики стали отказываться от контрактов.
— Уезжай, — просил Александр. — Хотя бы на время, пока всё не уляжется.
— Нет, — она качала головой. — Я останусь с тобой.
— Он не остановится.
— Значит, будем бороться вместе.
В его глазах тлело такое нежное и тонкое чувство, что перехватывало дыхание.
— Я люблю тебя, — сказал он однажды вечером. Просто и ясно, как всё, что он делал. — И знаешь что? Пусть весь мир будет против. Главное — мы вместе.
Глава 6. Рецепт настоящей семьи
Развязка наступила неожиданно. Коля перепил в каком-то баре и устроил дебош, разбил машину, попал в полицию. А там, в пьяном угаре, разболтал в полиции всё — и про попытку насилия, и про ложные доносы, и про кампанию в прессе.
— Я его ненавижу! — кричал он полицейским. — Всю жизнь он был лучшим! Любимчиком родителей, успешным бизнесменом, правильным до тошноты! А я... я просто хотел доказать, что тоже чего-то стою!
Александр приехал в участок под утро. Нина увязалась с ним — не могла отпустить одного.
Коля сидел в камере — помятый, небритый, с красными от похмелья глазами. Увидев брата, дёрнулся:
— Пришёл позлорадствовать?
— Пришёл забрать тебя.
— Зачем? — Коля рассмеялся истерично. — Я же всё разрушил! Твой бизнес, твою репутацию...
— Потому что ты мой брат, — Александр смотрел на него устало. — И я виноват не меньше твоего.
— Ты? В чём?
— В том, что не замечал твоей боли. Твоей ревности. Был слишком занят делами, чтобы увидеть, как ты страдаешь.
История братьев Александра и Коли складывалась непросто. Их родители погибли в автокатастрофе, когда Александру было двенадцать, а Коле семь. Детский дом, куда их определили, стал для каждого разным опытом. Александр, как старший, взял на себя роль защитника — оберегал младшего брата, дрался с обидчиками, отдавал свою порцию еды. Он рано повзрослел, научился быть сильным и ответственным. А Коля, наоборот, вырос избалованным — привык, что брат всё решает за него, всегда защитит.
Когда Александр вышел из детдома, он поклялся себе, что вытащит брата. Работал на трёх работах, учился по ночам, копил деньги. А когда открыл первую пиццерию, сразу забрал Колю к себе.
Но избалованный младший брат видел только внешнюю сторону — успех, деньги, уважение людей. Зависть росла годами. Коля прожигал братские деньги, влезал в истории, а Александр неизменно спасал его, оплачивал долги, замял несколько скандалов с девушками.
Каждая новая выходка Коли была всё серьёзнее. Он словно испытывал границы братской любви — как далеко может зайти, прежде чем Александр отвернётся? История с Ниной стала последней каплей.
Но Нина видела, что даже после всего случившегося Александр не смог полностью отвернуться от брата. Слишком глубоко в нём сидела привычка заботиться о младшем, чувство ответственности за его судьбу. В их семейной истории не было злодеев — только сломанные души, пытающиеся найти свой путь к исцелению.
Коля заплакал — некрасиво, навзрыд, как маленький мальчик:
— Я ведь просто хотел быть как ты! Таким же успешным, уважаемым... А не получалось. И с Ниной... я хотел доказать, что тоже могу получить что-то стоящее.
— Людей нельзя получить, Коля, — тихо сказала Нина.
Он поднял на неё опухшие глаза:
— Прости меня. Я... я такая сволочь.
— Знаю, — она попыталась улыбнуться. — Но, наверное, не всё еще потеряно?.
Александр обнял её за плечи, и от этого простого жеста стало тепло на душе. Вот оно — настоящее. Не показная роскошь, не дорогие подарки, а способность прощать и любить.
Коля уехал на лечение — в хорошую частную клинику. Обещал вернуться другим человеком.
А через месяц Александр сделал Нине предложение. Не в ресторане, не на фоне заката — просто у кассы в пиццерии, где всё началось.
— Знаешь, — сказал он, надевая кольцо на её палец, — говорят, счастье нельзя купить. Но его можно приготовить — как хорошую пиццу. Нужны правильные ингредиенты: любовь, верность, умение прощать...
— И много сыра? — она рассмеялась сквозь слёзы.
— И много сыра, — он поцеловал её. — Главное — готовить с душой.
Свадьба была скромной — только самые близкие. Коля прислал сообщение с почты клиники: "Желаю счастья. Но не от всей души. Шутка"
— Ты изменила меня, — сказал как-то Александр, обнимая её у окна их нового дома. — Научила видеть главное.
— А ты научил меня доверять, — она прижалась к его плечу. — И верить в любовь.
Говорят, у каждой истории должен быть рецепт счастья. У них он простой: два одиноких сердца, горсть испытаний, капля прощения и много-много любви. Перемешать, выпекать на медленном огне и подавать горячим. С большим количеством сыра, конечно.
А вы бы простили Колю на месте Александра? А на месте Нины? Мои герои решили простить, и вам советуют не носить в себе долго обиду. Ставьте лайк и делитесь этой вкусной историей с теми, кому она может помочь, а еще подписывайтесь на канал. Рассказ о Коле у меня тоже есть, не пропустите его выход.