– Ты всё решила за нашей спиной? – в голосе Инессы Романовны зазвенел металл.
– А вы разве не так решали всё за моей? Куда поступать, где работать, за кого выходить замуж?
– Мы хотели как лучше! Ты же сама потом поняла, что мы были правы!
– Я не поняла, мама. Я смирилась. Но больше не хочу.
– Вика, ты такая… счастливая, – Алла вглядывалась в улыбающееся лицо сестры на экране ноутбука.
– Конечно, счастливая! Вчера провела свой первый полноценный урок в художественной школе. Дети в восторге, директор доволен. А я… Я просто летаю!
– Мама знает?
– Знает, – Виктория поморщилась. – Но я давно не слушаю, что она говорит. Вчера опять битый час рассказывала про сына какой-то своей институтской подруги, который работает в Лондоне в крупной компании. Мол, если уж сбежала от них за границу, то уж тогда ради престижной работы, а не уроков рисования.
– А ты что?
– А что я? Сказала, что мне все равно. Алл, ну правда – я впервые чувствую себя на своем месте. А как ты? Как твои дела? Помнишь, как в детстве рисовала с нами? Как здорово у тебя получалось возиться с малышнёй?
– У меня всё хорошо. Ярослав получил повышение…
– Подожди, – Виктория подалась вперед. – Я спросила про тебя. Что нового у тебя? Ты счастлива?
Алла открыла рот. Закрыла. Внутри что-то дрогнуло, словно лопнула тонкая, но очень прочная нить.
– Мне пора, Вика. Ярослав скоро придёт, надо ужин накрывать.
– Алла…
– Всё хорошо, правда. Просто дел много. Созвонимся на следующей неделе?
– Конечно, – Виктория грустно улыбнулась. – Я всегда на связи. Люблю тебя, сестрёнка.
Алла выключила ноутбук и замерла, глядя в тёмный экран, где еще секунду назад отражалось счастливое лицо младшей сестры. «Ты счастлива?» – этот вопрос застрял где-то глубоко внутри, и от него становилось трудно дышать.
«Ты счастлива?» Этот вопрос не отпускал её весь вечер. Алла механически накрывала на стол, расставляла приборы, привычно поправляла и без того идеально отглаженную скатерть – всё как положено, всё как учила Инесса Романовна.
В их семье вообще всё было «как положено». Старшая дочь – гордость матери, золотая медаль в школе, красный диплом юридического, практика в солидной фирме. Идеальная свадьба с перспективным Ярославом – «лучшей партией», по словам Инессы Романовны. Уютная квартира в престижном районе, безупречный порядок, воскресные обеды у родителей, планы на внуков... Алла всегда знала, чего от неё ждут. И старательно соответствовала.
Только иногда, совсем редко, где-то в глубине души просыпалось что-то похожее на тоску. Когда она случайно слышала детский смех во дворе. Или когда видела яркие афиши детских праздников. Или когда, как сегодня, разговаривала с Викторией – младшей, той, что всегда была «проблемой» семьи. Той, что посмела ослушаться, уехать, жить по-своему.
«Нужно собраться», – Алла решительно одёрнула безупречный шёлковый жакет. Через полчаса придёт Ярослав, и она, как всегда, встретит его улыбкой. Расспросит про работу, поддержит разговор о повышении, сделает всё правильно. Она ведь всегда всё делает правильно.
Звонок в дверь раздался точно в назначенное время – Ярослав никогда не опаздывал. «Вот это надёжность, вот это характер!» – говорила Инесса Романовна. Алла глубоко вздохнула, проверила отражение в зеркале и пошла открывать. Улыбка. Причёска. Осанка. Всё как положено.
А где-то в глубине души, за идеальной укладкой, дорогим жакетом и правильной улыбкой, билась пойманной птицей неудобная, но такая важная мысль: «А когда в последний раз я делала то, что хочу я сама?»
– Дорогая, ты какая-то странная в последнее время, – Ярослав отложил вилку и промокнул губы салфеткой. – Вчера не проверила мой доклад, сегодня пересолила мясо…
Алла вздрогнула. Действительно, с того разговора с Викторией прошла неделя, а она никак не могла сосредоточиться. Мысли путались, разбегались. Вместо документов на работе она вдруг начинала разглядывать старые фотографии на телефоне. Среди них попадались снимки с детских праздников, которые они когда-то организовывали с Натальей. Просто так, для соседских ребятишек. Бесплатно. Ради счастливых улыбок и искреннего детского смеха.
– Тебе нужно больше отдыхать, – Ярослав говорил размеренно, чуть снисходительно. – Может, съездим на выходные к твоим родителям? Инесса Романовна говорила, что беспокоится о тебе.
«Беспокоится...» Алла поморщилась. Мать всегда «беспокоилась». Когда Алла в детстве мечтала петь в школьном хоре – «это не для нашего круга». Когда они с Натальей придумали своё первое представление – «несерьёзно, лучше займись подготовкой к экзаменам». Когда не хотела идти на юридический – «я лучше знаю, что тебе нужно».
– Знаешь, я думаю взять отпуск на работе.
– Отпуск? – Ярослав поднял брови. – Сейчас? У меня важный проект, мне нужна твоя поддержка. И потом, что скажут в фирме? Ты же знаешь, как важна репутация.
Репутация. Правила. Условности. Эти слова вдруг показались такими пустыми, ненастоящими. А вот другие всплыли в памяти так ярко – счастье, творчество, свобода. И почему-то вспомнилось лицо Натальи, когда они прощались десять лет назад. «Жаль, что ты не идёшь со мной, Алл. Мы бы с тобой такое агентство создали!»
– Я всё равно возьму отпуск, – собственный голос показался чужим. Твёрдым. Незнакомым.
– Что? – Ярослав дёрнулся, словно от пощёчины. – Мы, кажется, не закончили обсуждение.
– Нет, закончили.
Она сама не поняла, откуда взялась эта решимость. Может быть, из того самого вопроса Виктории? Или из глубины души, где все эти годы жила настоящая Алла – та, что любила детский смех больше, чем одобрительные кивки матери?
Вечером она впервые за много лет открыла свой старый блокнот. Тот самый, где они с Натальей рисовали логотип будущего агентства праздников. Достала телефон. Набрала номер.
– Алло, Наташа? Это я. Помнишь наши планы? Надо встретиться...
Алла приехала в родительский дом ровно в шесть вечера. Как всегда. Как положено. В последний раз. На подъездной дорожке уже стояла машина Ярослава – ну конечно, мама устроила «семейный совет». Что ж, она была к этому готова.
Последние две недели выдались сумасшедшими – встречи с риелторами, поиск помещения для офиса, долгие разговоры с Натальей. Удивительно, но подруга за эти годы стала настоящим профессионалом. «У нас будет потрясающий тандем, – говорила она, – ты – юрист и организатор, я – креативщик. Представляешь, как здорово всё сложится?»
И Алла представляла. Впервые за много лет она думала о работе с радостным предвкушением, а не с тоской. Хотелось действовать, создавать, пробовать новое... Даже эта неизбежная сцена с матерью больше не пугала – всё было продумано и подготовлено.
– Я подала на развод, мама. И ухожу из фирмы.
Алла сидела напротив – прямо как в детстве, когда мать отчитывала её за любое отклонение от «правильного» пути. Только теперь внутри не было привычного стыда и желания оправдаться. Было спокойно. И ещё – удивительно легко, словно огромный груз наконец упал с плеч.
– Как это – уходишь? – Инесса Романовна восседала в любимом кресле, выпрямив спину. – С ума сошла? У тебя прекрасная работа, замечательный муж! Что ещё нужно?
– Мы с Натальей открываем своё агентство.
– С Натальей? С этой... этой авантюристкой? – голос Инессы Романовны дрогнул. – Значит, вот в чём дело! Она тебя с толку сбила!
– Никто меня не сбивал. Всё продумано, мама. Помещение уже снято, документы оформлены. Мы начинаем через две недели.
– Это несерьёзно, – Ярослав поднялся из кресла. – Алла, ты же разумный человек. Подумай о репутации...
– О репутации? – она посмотрела на мужа. – А знаешь, я подумала. Десять лет думала. О репутации, о правильности, о том, что скажут люди... И устала. Страшно устала быть удобной. Быть правильной. Быть той, кем вы хотите меня видеть.
– Доченька, – Инесса Романовна сменила тон на проникновенный, – ты же понимаешь, что это всё блажь? Каких-то детей развлекать... Это нелепо! Что скажут люди?
– Люди, мама? – Алла почувствовала, как внутри поднимается волна – не гнева, нет. Силы. – А давай я тебе расскажу про людей? Про Наталью, которая занимается любимым делом и счастлива. Про Викторию, которая нашла себя там, куда ты боялась даже смотреть. Про детей, которые умеют радоваться жизни, а не только соответствовать ожиданиям!
– Я твоя мать! Я всегда знала, как лучше...
– Нет, мама. Ты знала, как удобнее. Тебе. Чтобы было чем похвастаться перед подругами. Безупречная дочь, идеальный брак, престижная работа... А я? Меня ты хоть раз спросила, чего хочу я?
Повисла тишина. Не звенящая, не густая – просто тишина, в которой каждый слышал своё.
– Мы можем это обсудить, – Ярослав шагнул ближе. – Найти компромисс.
– Нет. Это не обсуждается. Я уже нашла квартиру, завтра подписываю договор. Вещи собраны.
– Ты всё решила за нашей спиной? – в голосе Инессы Романовны зазвенел металл.
– А вы разве не так решали всё за моей? Куда поступать, где работать, за кого выходить замуж?
– Мы хотели как лучше! Ты же сама потом поняла, что мы были правы!
– Я не поняла, мама. Я смирилась. Но больше не хочу.
– И что ты будешь делать? – Инесса Романовна поджала губы. – Клоуном на детских праздниках? Позорить семью? Может, ещё и фокусы показывать начнёшь?
– Знаешь, мама... – Алла вдруг улыбнулась. – А ведь фокусы – это здорово! Особенно тот момент, когда дети искренне верят в чудо. Когда у них горят глаза. Когда они не думают о том, солидно это или нет – они просто радуются. Я хочу создавать эту радость. Это и есть настоящая жизнь – не та глянцевая картинка, которую ты пыталась из меня слепить.
– Алла! – окрик матери догнал её уже в дверях. – Если ты сейчас уйдёшь...
– То что, мама? – она обернулась. – Перестанешь со мной общаться? Вычеркнешь из завещания? Знаешь, я вдруг поняла: мне всё равно. Совершенно всё равно.
Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. В кармане лежала визитка риэлтора, через которого она снимет квартиру. В телефоне – десятки сообщений от Натальи с идеями для их первого мероприятия. В голове – планы, задачи, мечты... Она шла к машине и улыбалась. Впервые за долгие годы следующий день не пугал необходимостью соответствовать чужим ожиданиям – он манил свободой быть собой.
Первую неделю Алла почти не спала. Бесконечные звонки матери сменялись сообщениями от родственников: «Как ты могла?» «Подумай о муже!» «Не позорь семью!» Она не отвечала – некогда было. Да и незачем.
Маленькая квартира в спальном районе казалась непривычной после просторного дома, но впервые за долгие годы Алла чувствовала себя дома по-настоящему. Никто не следил за идеальным порядком, не морщился от чашки, оставленной на столе, не читал нотаций о том, как должна выглядеть приличная женщина. Можно было завернуться в плед, сидеть с ноутбуком на полу и работать хоть до утра – никто не напоминал о режиме дня.
А работы было много. Наталья оказалась не просто креативным, а очень требовательным партнёром. Они дорабатывали концепцию агентства раз за разом, спорили над каждой мелочью, не спали ночами... И это было восхитительно. Живо. Настояще.
– Слушай, а помнишь, как мы в детстве мечтали? – Наталья подкинула в воздух горсть конфетти. Они сидели в полупустом офисе, который постепенно превращался в их мечту. – Только теперь у нас и опыт есть, и связи, и возможности!
Алла рассмеялась, стряхивая блёстки с волос:
– И никто не говорит, что это песочные куличики какие-то!
Первый праздник они готовили две недели. Алла трижды перепроверяла каждый документ, каждое соглашение, каждую мелочь. Наталья строила и перестраивала программу. Они сами развешивали гирлянды, надували шары, расставляли реквизит...
И когда в зал вошли первые гости, когда зазвучала музыка, когда дети впервые рассмеялись – Алла вдруг поняла: вот оно. Вот та жизнь, которую она всегда хотела. Живая. Яркая. Настоящая.
Виктория прилетела через месяц – посмотреть на сестру, которая «наконец-то проснулась».
– Знаешь, – сказала она, разглядывая офис, – а ведь мама тоже изменилась. Нет, она всё ещё считает, что мы обе испортили себе жизнь. Но... Она звонила мне вчера. Просто спросила, как дела. Первый раз за два года.
Алла кивнула. Она знала – что-то менялось. Медленно, постепенно, но менялось. И дело было не в маме – в ней самой. Она больше не пыталась быть удобной. Не пыталась соответствовать. Не пыталась вписаться в чужие рамки.
Она просто жила. И впервые за долгие годы точно знала: это и есть счастье.