– Машка, выходи гулять! – соседский мальчишка кричал из-за забора, глядя как Маша погоняет хворостиной Моську, делая вид, что пасет козу и без ее присмотра с той обязательно что-нибудь случится.
– Не видишь – я занята, – Маша гордо вздернула носик. Коза посмотрела на свою юную хозяйку и жалобно заблеяла, желая, чтобы девочка, наконец, оставила ее в покое и занялась своими делами.
– Ну как знаешь…, – мальчишка махнул рукой и побрел к другим соседям, чтобы позвать товарищей поиграть вместе с ним и уже через пятнадцать минут с улицы доносился детский смех – ребятня гоняла мяч и играла в догонялки.
Сначала Маша делала вид, что ей вовсе не интересны ребячьи забавы, но вскоре уже с завистью смотрела на озорство подростков, которым сейчас было куда веселее, чем ей. Присмотр за козой уже порядком надоел, да та и сама прекрасно справлялась без ее помощи. Единственное, что требовалось от девочки – это не дать козе запутаться в бечевке и ненароком себя не задушить, а такое действительно иногда случалось, если оставить животное без присмотра. Оно наматывало круги вокруг колышка и медленно затягивало верёвку на своей шее. По неведомой причине у козы никогда не хватало ума идти в обратную сторону, поэтому требовалась посторонняя помощь, чтобы ее размотать.
Бабушка тоже слышала крики мальчишки, когда тот звал девочку гулять и хотела уже было отпустить Машу, но та вдруг сама отказалась от приглашения. Вскоре Маша изменила свое решение и тихонько подошла к бабе Вале, которая оказалась занята прополкой огуречной грядки.
– Бабушка, а можно мне погулять? – она спросила несмело, чувствуя, что та останется непреклонной и скажет, что нельзя оставлять Моську одну, но бабушка лишь кивнула, прекрасно понимая, что девочке тоже хочется порезвиться со сверстниками, иначе какое же это лето?
– Только никуда не уходи с улицы, – пригрозила ей баба Валя, та заверила ее, что точно никуда не уйдет и бегом бросилась к калитке, чтобы выйти со двора и оказаться в самой гуще игры.
Улица, где жила баба Валя, насчитывала всего пару десятков домов и оба ее конца хорошо просматривались в обе стороны, так что если Маша вдруг куда-нибудь подевается, то мгновенно исчезнет из поля зрения, но на этот счет бабушка не беспокоилась, зная, какой девочка стала послушной после истории с поджогом, в котором так и не нашлось виноватых.
Баба Валя разогнула спину, утёрла тыльной стороной ладони пот на лбу и увидела за двором Машу, которая о чем-то беседовала с местными детьми, не спешившими принимать ее в свои игры. Они окружили ее и что-то выспрашивали. Дворовая ребятня сильно отличалась по возрастам, но летом на улице играли все вместе независимо от возраста, и только подростки, которым стукнуло по семнадцать, предпочитали проводить время иначе.
– А ты вообще кто такая? – десятилетний мальчишка хмуро смотрел на приезжую из другого города Машу, которую он еще не видел, так как сам совсем недавно переехал в этот город и поселился на этой улице, но уже за столь короткий срок заработал среди местных непререкаемый авторитет, оказавшись почти самым старшим.
– А ты сам-то кто такой? – Маша не собиралась сдавать свои позиции, тем более, что другие дети ее прекрасно знали, ведь она приезжала к бабушке каждое лето с самого своего рождения.
– Какая серьезная малявка, – хохотнул парень, подбрасывая мячик и ловко ловя его одной рукой.
– Сам такой, – надулась Маша и нахмурила брови, словно собиралась напасть на неприятеля.
– Как тебя звать-то? – мальчишка снова засмеялся. Остальные дети в спор не вступали, хотя, отлично знали, как ее зовут.
– А ты сам кто такой? – не отступала девочка, заметив, как потупил взор ее старый приятель Пашка, который с начала этого разговора не мог вымолвить ни слова, будто набрал в рот воды.
– Я – Костя, – он скривился в ухмылке, чувствуя, что проигрывает малявке.
– Маша, – она по-взрослому протянула ему руку, но он сделал вид, что пожать ее ладонь мешает мяч, который он продолжал держать в руках.
– Понятно, – он выронил его на землю и пожал детскую ладошку, которая заметно вспотела от волнения.
– Во что играете? – Маша поняла, что все церемонии соблюдены и она принята в компанию.
– Да все просто, – Костя нагнулся и поднял мяч, – водящий пытается коснуться мячиком другого человека, который становится водой. Обычные догонялки, только с мячом.
Только он забыл упомянуть, что никто особо не желает быть водой, так как попасть мячиком по другому человеку оказывается не так просто, поэтому водящий остаётся таковым довольно долгое время, тогда как другие дети просто бегают от него с пустыми руками.
– Ну, раз ты новенькая, то и водить теперь тебе, – Костя протянул ей мяч и остальные ребята начали тотчас улепетывать в разные стороны, увеличивая расстояние между собой и Машей.
Девочка на мгновение растерялась, поняв, что достать мячом кого-либо окажется не так просто, поэтому выбрала объектом преследования Костика и помчалась за ним во всю прыть, но запнулась ногой за торчащий из земли булыжник и тотчас растянулась на траве, измазав платье грязью и разбив колено. Но это ее вовсе не остановило, скорее еще больше раззадорило. Она вскочила на ноги, тотчас позабыв и про грязь на одежде и про кровь, что бежала из разбитой коленки, и снова побежала за Костей, который оказался куда проворней ее и бегал вдвое быстрее.
– Погодите, у нее же кровь идет! – Закричал Пашка. По негласному правилу, если кто-то получал серьезную травму, то игра на время останавливалась, пока потерпевшему не оказывалась медицинская помощь, которая заключалась в приложении к поврежденному месту листа подорожника. Костик тоже заметил рану на ноге девочки и замер, но тотчас оказался осален мячом Маши, которая засмеялась и кинулась наутек, полагая, что теперь водит Костя.
– Симулянтка! – негодовал Костик, но все же взял в руки мяч, чтобы тотчас передать эстафету зазевавшемуся Пашке.
Ребятня играла в мяч до позднего вечера, и бабушка не стала отрывать Машу от игры, считая, что пусть ребенок лучше окажется погружен в веселье, чем станет ломать голову, по какой причине родители все еще так и не приехали, хотя девочка жила у нее уже почти неделю. Когда внучка явилась домой, то баба Валя только всплеснула руками, увидев грязное пятно на платье и разбитую коленку. Из аптечки тотчас была выужена зеленка и йод и рана на ноге обработана. Маша шипела от боли и просила подуть на коленку, стойко терпя жгучую боль. Платье пришлось замочить и выстирать, чтобы пятно не въелось слишком сильно.
Пока Маша эмоционально рассказывал о прекрасно проведённом дне с другими детьми, баба Валя пекла оладьи и подкладывала горячие кругляши на ее тарелку. На столе стояла пол-литровая банка с медом. Маша намазывала сладким яством оладушки и быстро отправляла в рот, запивая горячим чаем. Девочка думала, что бабушка станет ругаться из-за грязного платья, помня, как на подобные вещи реагировала ее мать, но та вообще не сказала ей ни слова, чем ввела Машу в ступор. Лишь посоветовала ей быть осторожнее и в следующий раз поберечься, иначе к приезду матери на ней не останется ни одного живого места и тогда влетит им обоим.
В последние дни крохотный человечек больше не показывался Маше на глаза. То ли он сильно обиделся на нее, то ли у него оказались какие-то неотложные дела. Во всяком случае, он больше не хулиганил и не пытался что-нибудь поджечь. Сначала Маша грустила, что новый друг ее оставил, но вскоре переключила свое внимание на другие игры и позабыла о нем.
После ужина баба Валя уселась в старое кресло перед телевизором, чтобы посмотреть новости, и задремала. Маша, оставшись в маечке и трусиках, ползала по бабушкиной кровати, играя в куклу, как неожиданно услышала шорохи в том самом углу, откуда прежде появлялся Кузя.
Вот и сейчас он будто воплотился из тени, притаившейся в углу и тихонечко вышел на свет, недовольно щурясь. На этот раз Маша не спешила обращаться к нему, напуганная прошлой выходкой с огнем, и замерла в ожидании. Человечек принюхался, почуяв запах печеного, и сделал несколько осторожных шагов, поглядывая на стол, где все еще стояла миска с недоеденными оладьями, которые бабушка еще не успела убрать в холодильник. От Маши не укрылось, куда глазами стрелял человечек, она тотчас поняла, что он хочет кушать.
– Голодный? – обратилась она к нему и тот замер на месте, ожидая, что предпримет девочка. Та быстро соскочила с кровати, босиком прошлепала в кухню и взяла один масляный оладушек, намереваясь угостить им гостя. Она опустилась на колени в метре от него, опасаясь, что он снова оголит клыки и будет вести себя агрессивно, но вместо этого человечек сжался, будто сам несказанно боялся ребенка. – Бери. Кушай.
Ей совсем не хотелось класть оладушек на пыльный пол, но иначе Кузя не желал подходить к съестному угощению. Тогда девочка вновь подскочила, схватила из шкафа чайное блюдце, плюхнула оладий на него и полезла за банкой с медом, что хранился в подвесном шкафу. Она взобралась на табурет, достала банку, с трудом сняла крышку, запустила внутрь палец, поддев засахарившийся сироп, и намазала его на оладушек. Маша взяла блюдце и поставила его перед человечком, который продолжал водить своим огромным носом, принюхиваясь к лакомству.
– Ешь, – ей не терпелось посмотреть, как гном будет уплетать угощение, но тот не спешил принимать от нее еду. Долго смотрел из своего угла, будто оценивая ее намерения, после чего сделал несколько неуверенных шагов к посудине и стал обнюхивать оладушку как настоящая собака, а когда убедился, что угощение вполне съедобно, то схватил его своими крохотными ручками и быстро запихал в рот, почти не жуя. Облизал пальцы, выпачканные в меду, и поспешил вернуться в свой угол, сжавшись в комочек.
– Наелся? – девочке хотелось, чтобы он сказал хотя бы одно слово, но лилипут молчал как партизан, хотя явно понимал ее речь. – Может еще?
Она стащила со стола еще один оладушек, снова смазала его медом и сунула блюдце с угощением под нос человечку. На этот раз он вел себя куда спокойнее и одним махом расправился с добавкой. После этого он демонстративно погладил себя по животу, намекая, что ему уже достаточно. Маша убрала блюдечко с пола, вернула банку с медом на место, чтобы скрыть следы преступления – бабушка не позволяла ей забираться на табурет и брать из навесного шкафа продукты, боясь, что она упадет и уронит на себя тяжелую банку, а та расколется и девочка может порезаться.
Человечек же не спешил уходить, а остался стоять на месте, словно ждал от Маши еще чего-то. Девочка теперь смогла рассмотреть его гораздо лучше и поняла, что тот не имеет ничего общего с домовенком из мультфильма, уж больно ужасен оказался его вид, а одежда настолько износилась, что едва прикрывала срам.
– Тебе наверно холодно в этом? – она ткнула в его драную одежку и взяла в руки свою куклу, на которой было надето довольно старое засаленное платье. Она быстро сняла его с куклы и протянула человечку. – Держи. Можешь надеть, кукла не обидится.
Он не мог взять кукольное платье из рук девочки и дождался, пока она не положит его на пол и не отойдет назад, после чего рывком подтащил одежду к себе и стал ее обнюхивать. Пластмассовый запах ему совсем не нравился, но он был вынужден принять презент. Он схватил его обеими ручками, прижал к себе и быстро скрылся в углу, пропав в темноте. Маша еще постояла на коленях, ожидая, что он вернётся, но он так больше и не появился. Зато проснулась бабушка, которая застала внучку коленопреклонённой и что-то высматривающей в темном уголке.
– Машенька, ты чего? Опять мышь увидела? – забеспокоилась Валентина Петровна.
– Нет, – помотала головой Маша, решив, что не станет рассказывать бабушке о своем питомце.
– Спать пора, поздно уже, – баба Валя посмотрела на часы, удивившись, что задремала и проспала целый час, тогда как Маше уже давно надо быть в постели. Она взглянула в кухню и увидела, что в миске стало меньше оладий, решив, что пока она спала, девочка лакомилась ими, поэтому ничего не сказала.
Когда они легли спать, за окном оказалось уже очень темно. В комнате тихонько тикали часы. Между оконных стекол жужжала муха, она билась о преграду, но никак не могла выбраться. Маша повернулась на бок и смотрела в угол, откуда сегодня явился человечек, ожидая, что он снова появится, но так и уснула, не дождавшись его визита. Бабушка же напротив, никак н могла заснуть. В голову лезли мысли о дочери, о зяте. Ей стало казаться, что Леночка рассказала ей далеко не все, поэтому она решила завтра отправиться на переговорный пункт и позвонить ей на работу. У бабы Вали своего телефона не было, впрочем, таким богатством мог похвастаться далеко не каждый, а очередь на установку аппарата двигалась очень медленно. В любом случае в другой город можно было позвонить только из переговорного пункта.
Валентине Петровне удалось заснуть только глубокой ночью. Ей приснился очередной кошмар, будто ее еще маленькая Леночка тонет в реке, а она мечется на берегу и никак не может ее спасти, потому что совсем не умеет плавать. Люди, оказавшиеся рядом, не спешат ей помочь, они просто стоят рядом и наблюдают как девочка раз за разом выныривает из воды и кричит о помощи. Женщина проснулась в большой тревоге, когда солнце уже встало, а сон никак не хотел ее отпускать, будто все пережитое в сновидениях оказалось правдой. Она лежала в постели и смотрела в потолок, на котором играли тени и солнечные блики. Маша шумно сопела, раскинув руки на кровати.
Женщина тихонько поднялась с кровати, застелила ее цветастым покрывалом и побрела доить козу, зная, что Маша теперь любит выпивать стакан козьего молочка каждое утро. Небо сегодня оказалось хмурым. Жара, наконец, спала, уступая место прохладе. Баба Валя даже обрадовалась, что если разразится дождь, то можно будет не поливать огород из лейки. После каждого полива у нее стала постоянно болеть поясница, но женщина не спешила обращаться к врачу, списывая свой недуг на обыкновенную старость, а старость, как известно, ничем не лечится.
Валентина Петровна принесла в дом дровишек и нажарила сковороду картофеля на обед. Маша уже поднялась с постели и шумно чистила зубы, фыркая от холодной воды. Бабушка хотела налить в рукомойник горячей, но Маша запротестовала, решив, что будет закаляться и умыло лицо под струей ледяной воды. Накормив ребенка оладьями и молоком, бабушка вручила внучке постиранное платье. Оказалось, что девочка не только испачкала его, но и порвала, поэтому бабушке пришлось зашить прореху, впрочем, все дети не отличаются особой аккуратностью, но стоит ли их за это стыдить? Дома ей наверняка дали бы взбучку, но баба Валя слишком сильно любила единственную внучку, чтобы ругаться из-за такого пустяка.
– Сегодня мы пойдем звонить маме, – предупредила она Машу, и та захлопала от восторга в ладошки, надеясь, что скоро услышит голос матери.
Собираясь в дорогу, решили прихватить с собой зонт – вдруг начнется дождь, хотя по старой примете, только стоит его взять как дождь, так и не соберется. Но в этот раз он действительно понадобился. Стоило им отойди от дома на сотню метров, как начался моросящий дождик, который, к счастью, закончился довольно быстро, совсем не вымочив путников.
Путь до переговорного пункта занял почти час. Двухэтажное кирпичное строение располагалось совсем рядом с вокзалом, совмещая в себе не только переговорный пункт, но и районный почтамт. В нем оказалось гораздо прохладнее. У окошка скучала бледная дама в очках. В одной из кабинок шумно разговаривал мужчина в брюках и белой рубашке, он активно жестикулировал, будто его собеседник мог это видеть. Вскоре его время истекло, и он быстро покинул комнату. Бабушка подошла к окошку, назвала город и номер телефона, после чего уселась на скамейку под окном в ожидании, когда оператор добьется соединения и скажет в какой кабинке можно будет разговаривать. Ждать пришлось довольно долго, поэтому Маша бродила из угла в угол и читала срамные надписи на подоконнике. Читать она научилась в детском саду и уже неплохо складывала слова по слогам, но эти ругательства оставались для нее совсем незнакомыми. Наконец, оператор направила их в телефонную кабинку номер два, где едва мог поместиться один человек, но Валентина Петровна умудрилась протиснуться туда вместе с внучкой, припав ухом к телефонной трубке, тотчас услышав незнакомый женский голос.
– Алло, алло! – кричала дама на другом конце провода. – Слушаю вас!
– Добрый день, мне бы Леночку, – бабушка немного растерялась думая, что услышит голос дочери. Она не стала звонить домой, полагая, что в такой час Леночка должна быть на работе, поэтому решила позвонить в парикмахерскую, надеясь застать ее там.
– Так Леночка в отпуске, – ответила женщина, – два дня как ушла. Позвоните ей домой.
Женщина продиктовала номер, который бабушка и так прекрасно знала, поэтому поспешила положить трубку и теперь заказала разговор уже на другой номер, снова застыв на скамейке в ожидании. На этот раз пришлось ждать еще дольше, но женщина-оператор после нескольких безуспешных попыток была вынуждена сообщить Валентине Петровне, что абонент не берет трубку, но если она располагает временем, то она еще раз попытается связаться по нужному номеру. Баба Валя решила, что звонить больше не имеет смысла. Дочь могла уже находиться в поезде и наверняка держит путь к ней. Тогда странно, что она заранее не сообщила ей, что отпуск так скоро и что она непременно приедет. С этими тяжелыми думами она отправилась домой, ведя внучку за руку, которая тоже погрустнела, узнав, что сегодня поговорить с мамой не получится.
Баба Валя спешила домой, думая, что с минуты на минуту к ней в дом постучится почтальон, чтобы передать телеграмму, в которой говориться, что дочь пребывает вечерним поездом. Она прошла мимо магазина, где уже собралась приличная очередь, но решила, что зайдет сюда после обеда, застать почтальона было куда важнее. Родной дом встретил ее растворенной калиткой и у Валентины Петровны радостно забилось сердце. Ей почудилось, что Леночка уже приехала и они просто разминулись, но вместо этого она обнаружила на пороге мужчину. Тот понуро опустил голову и сидел на ступеньках, явно ожидая хозяйку. Стоило ему поднять глаза и взглянуть на Машу, как она тотчас узнала страшного человека, что уже однажды ходил вокруг дома и заглядывал в окна. Девочка так перепугалась, что спряталась за бабушку.
– Ну, здравствуй, Валентина, – у мужчины заплетался язык, он оказался настолько пьяным, что еле держался на ногах.
– Василий? – Баба Валя с облегчением выдохнула, узнав местного забулдыгу, который постоянно ходил по домам и попрошайничал. – Ты чего здесь забыл?
– Валентина, дай пять копеек, – заканючил Василий, распространяя вокруг себя стойкий запах перегара.
– Уйди, Василий, – женщина попыталась отпихнуть его в сторону, чтобы открыть дверь, но он неожиданно повел себя агрессивно, вцепился в ручку двери, не пропуская ее в дом.
– Я ж знаю, что у тебя есть самогон. Не жадничай, – глаза его налились гневом и Маша еще больше испугалась, думая, что сейчас он нападет на бабушку.
– Рехнулся что ли? – Баба Валя подбоченилась и устремила на алкоголика гневный взор. – Отродясь я такой ерундой не занималась! Иди лучше к Людмиле, у нее всегда есть чем угостить таких обормотов как ты.
Во времена сухого закона многие стали устанавливать самогонные аппараты и нелегально торговали спиртным. На их улице такой деятельностью занималась Людмила Никаноровна, привечая к себе всех алкоголиков на их стороне города, от которых не было проходу день и ночь. Когда власти вновь разрешили свободную торговлю, алкаши стали реже ее посещать. Но многие так и ходили к ней по старой привычке, зная, что смогут разжиться самогоном в любое время суток.
– Не дашь? – Василий сверкнул дурным глазом. – Ну смотри – подожгу!
– Совсем спятил со своей водкой! – Валентина Петровна неожиданно подняла зонт и огрела Василия по спине. – Пошел отсюда! Угрожать он мне еще будет, наглец!
Василий никак не ожидал от пенсионерки такой прыти и поспешил убраться восвояси. Проходя мимо собачьей будки, он еле увернулся от зубов Макса, который хотел ухватить его за ногу. Погрозил псу кулаком и, шатаясь, побрел в сторону дома Людмилы Никаноровны.
Баба Валя быстро отперла замок, схватила внучку за руку и прошмыгнула внутрь, после чего быстро закрыла дверь на шпингалет, опасаясь, что хулиган вернется и снова начнет ее пытать. У Маши внутри все похолодело, она так испугалась, что сейчас произойдет что-то страшное и никак не ожидала, что бабушка окажется такой боевой. Но вот сама баба Валя тоже тряслась от страха, думая, что Василий сможет воплотить свою угрозу в жизнь. От алкоголика можно ожидать чего угодно.
Они вошли в дом, и Валентина Петровна тяжело опустилась на табурет в кухне. Дыхание никак не желало восстанавливаться, сердце филином ухало в груди. Маша припала к ней и уткнулась головой в бабушкины натруженные колени. Шмыгнула носом и пустила слезу.
– Не бойся, Маша, – бабушка поглаживала внучку по растрепавшимся волосам, – дядя Вася просто пошутил.
Девочка не верила бабушке. Василий пригрозил им с такой злобой, что у нее не осталось никаких сомнений, что рано или поздно он претворит свою задумку в жизнь. В детстве любой страх кажется куда реальнее, чем есть на самом деле, но бабушка никак не могла признаться ребенку, что сама напугана ничем не меньше, зная, что порой даже самые спокойные люди способны на большие безумства.