В комнате горел камин. Василек спал, укутавшись в кресле в шубу своей сударыни. Казачок знал, что если уж и будет ругать его графиня за такое самовольство, то несерьезно и недолго.
Графиня посмотрела на медный чайник, который стоял в тазу с горячими углями. Вода в чайнике оставалась горячей долго. Хитрость, которая спасала в холода.
«Слишком…» - подумала Катерина. – «Слишком что? Порядочная? Чистая? Да уж… кто бы мог подумать, что такое… но как использовать это против? Что сегодня должно произойти?»
Катерина не могла даже сидеть на одном месте. Она не сомневалась в том, что Шешковский знает о том, что должно произойти. Но почему дал такую странную рекомендацию?
«Я не должна быть одна? Со мной должен быть тот, кто подтвердит… Но кто станет рисковать своим именем, что бы защитить придворную даму. Вопрос в том, какой будет проступок» - продолжала думать она.
«Что он еще сказал…» - думала Катерина.
Неожиданно она остановилась и усмехнулась. После тронула Василька за плечо.
- Вставай, малыш. – Сказала она. – Будет тебе поручение важное. И сделать нужно так, что бы никто ничего не знал. Тебя видеть не должен никто.
Василек подтянулся и кивнул. Катерина дав ему нужные указания поспешила, накинув накидку.
Она вернулась в залы, наполненные придворными. Улыбалась и приветствовала других, выдавая всем и каждому свою нервозность. Конечно же, это не отметили и другие.
- Ах, вы слышали весть, что принес гонец вашему компаньону графу Борху? – Спросила статс-дама гофмейстрину Офольскую.
- Нет. Но с удовольствием услышу новости от вас. – Натянуто улыбнулась Катерина.
- А новость радостная. Родила та ему сына. Наследник теперь есть у графа. Теперь вот принимает поздравления. Хотя, говорят, с женой он холоден, что рождественский мороз. Уж сильно чем-то она его разочаровала. И, говорят, вам известно о том больше.
- Я предпочитаю оставаться в стороне от чужих семейных дел. Но разве есть что-то удивительное в том, что брак по расчету не принес счастья никому?
- Вы правы. Правы. И вот о чем подумалось мне вдруг. Ведь венчаны несчастные супруги перед Богом. И после того, как душа покинет их бренное тело будут они и дальше вместе. О! – Вдруг спохватилась статс-дама. – Вы же так же несчастны в браке.
- О, вы ошибаетесь. Я счастлива. Посмотрите на меня. Я графиня, гофмейстрина. У меня трое замечательных деток. И самое главное, мой муж настолько грешен, что дорога его душе лежит в чистилище. И признаюсь, вы разгадали мой коварный план. Я сделаю все возможное, что бы пути наши после разминулись. Оттого не в чем упрекнуть меня.
- Как занимательно, однако. – Сказала статс-дама и отошла.
«Если бы это еще было правдой», - подумала графиня.
Она отправилась к небольшой компании мужчин. Среди них был и граф Борх.
- Константин Модестович, я поздравляю вас. – Улыбнулась Катерина. – Как радостно осознавать, что род графов Борхов будет продолжен.
- Благодарю вас, гофмейстрина Офольская. – Улыбнулся граф.
Катерине вдруг показалось, что вина промелькнула в его глазах.
- Я полагаю, в ближайшее время вы отправитесь в путь к своей жене и наследнику. Однако, не следует забывать про важность вашего присутствия на мероприятиях при дворе Её Императорского Величества Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны Самодержицы Всероссийской.
- О, гофмейстрина Офольская, вы неустанно следите за порядком. -сказал один из придворных. – Так мило, что о нас заботится столь юная очаровательная особа.
- Я благодарна вам за то, что вы понимаете, как словно мне быть строгой с вами. Поэтому прошу вас, ваши отъезды и личные визиты, требующие отлучек от двора согласовывайте с расписанием приемов, аудиенций и прочее и прочее.
Катерина подошла ближе к графу Борху и дотронулась до его руки своей.
- Поторопитесь с крещением своего сына, граф Борх. Пусть Бог и ангелы оберегают его здоровье совей любовью.
- Благодарю вас… графиня. – Сказал граф.
- Гофмейстрина, граф, гофмейстрина. – Сказал один из придворных усмехнувшись. – Сегодня гофмейстрина Офольская отдала распоряжение уйти одной фрейлине в комнаты и лишила ту рождественских праздников за то, что та забыла обратиться к гофмейстрине согласно ее титулу.
- Я сказала по этому поводу достаточно. – Наиграно тяжело вздохнула графиня. – Я не хочу что бы столь юное создание завтра из-за недостатка образования попала в просак и была опозорена. Ходят слухи, что родители ее очень амбициозны. Уж чего они хотят мне не ведомо, но ее отсутствие на Рождественских приемах во благо их семье.
- И все же, об этом будут говорить. – Сказал другой придворный.
- Об этом будут говорить до завтрашнего дня. а после, завтра столько всего случится, что и забудут про то, что кого-то и не было. Вспомните прошлое Рождество. Надеюсь, в этом году придворные дамы потуже завяжут свои юбки, а мужчины покрепче прикрепят парики.
Все смущенно засмеялись, вспоминая что в прошлое Рождество во время бала с одной из дам, чье имя из вежливости никто никогда не называл, слетела верхняя юбка. И вспомнили как во время следующего танца у одного из придворных мужей слетел с головы парик да попал в подсвечник. И это не считая других мелких происшествий, что вызывали смущение и смех.
- О! Агап Евсеевич, как рада видеть я вас. – Сказала графиня. – Мне нужно срочно побеседовать с вами.
- Если вопрос не терпит отлагательств… - Сказал мужчина.
- Никак не терпит.
Они немного отошли.
- Что случилось, гофмейстрина. Вы беседовали с Шешковским, а теперь нашли меня. – Прошептал руководитель канцелярией. – Это вызывает опасения.
- Вести тревожные. Но я просила Степана Ивановича дать возможность решить вопрос тихо. Возможно… я, просто Богу молюсь о том, что бы это простым недоразумением.
- Пропал ключ.
- Что за ключ?... О, вы говорите о ключе…
- Да. Именно о нем. Нет никаких сомнений в том, что он пропал. Его нет. Нигде. Я все обыскала у себя. Его кто-то взял.
- Но… как же… - Мужчина вздохнул. – Пойдемте. Явно эта беседа должна проходить не здесь.
Они покинули тронный зал и отправились в кабинет Агапа Евсеевича.
- Подозреваете ли вы кого-нибудь? – Спросил сразу же, как вошел в свой кабинет мужчина. – Крепостные, слуги?
- Из своих – никого. – Уверенно сказала Катерина. – Как вы знаете, при мне присутствует постоянно казачок Василек. Он не обижен ничем и ему даже позавидовать можно. Другие мои слуги и крепостные находятся в домике при дворце с моими детьми. Даже сенную девку туда я отправила сегодня. И, когда она уходила, ключ лежал на столике у зеркала. Я уверенна в этом.
- Кто приходил после?
- Из слуг и мелких чинов – никто. Но фрейлины приходили. Веселой кутерьмой. И ушли мы вместе из комнаты. И не скоро я вернулась туда.
- Отчего же вернулись?
- Отчего вернулась? Веер матушки-императрицы был испорчен. Ей дали другой, что держали для замены. И я отправилась за ключом, что бы взять еще один. Сегодня Ее Императорское Величество желает блистать. Но ключа не было. И веер я не принесла, хоть императрица и интересовалась мной. Очевидно, я поставила ее в неловкое положение, если нет веера.
- Любая придворная дама отдаст ей своей веер, коли не будет никакого. Такое бывало и такое известно. Остальное мне ясно.
- Все фрейлины, кроме одной находятся за пределами комнат. Я отправила одну… уж не подумала, что было бы лучше поступить по-другому.
- Вы хотите учинить обыск в комнатах?
- Да. Но не хочу присутствовать при нем, что бы после не было пересудов и никто не сказал о моем излишнем участии в этом деле. Я буду рада… и опечалена… если ключ найдется. Я прошу вас, поспешите.
- Возвращайтесь к веселью…
- Уж какое тут веселье… я так нервничаю, что каждому видно это…
- В том нет вашей вины, гофмейстрина.
- Есть. Несомненно есть. Нельзя столь ценную вещь оставлять на виду. Это… моя беспечность соблазнила кого-то.
Вскоре графиня вернулась к придворным. Присоединилась к ничего не значащим разговорам, прислушиваясь к тому о чем говорят. И среди ничего не значащих фраз могла промелькнуть важная информация.
- Моя прекрасная графиня. – Подошел граф Борх. Говорил он тихо, так что бы слышала только она.
- Граф. Еще раз поздравляю вас с рождением сына. Полагаю, теперь вам будет легче.
Граф смутился. И Катерина поняла, что есть что-то чего она не знает.
- Вы слышали, что случилось недавно совсем? Один из баронов потерял своего сына. Единственного. Осталось у него три дочки, а наследника нет. И возраст уже… поздно родился долгожданный сын.
- Да, наслышана. Это страшная утрата.
- Вы понимаете…
Катерина кивнула. Болью полоснуло сердце.
- Да. Мы не можем так беспечно относится к нашему роду. Каждый род должен быть продолжен. Полагаю, мне так же следует задумать об этом, граф. Не так ли?
Графиня обворожительно улыбнулась и отошла. Но граф быстро нагнал ее.
- Это другое? Я терплю ее.
- Разве? Я тоже терплю его. Мы с вами в одинаковом положении, но в том де время в разном. Вы смеете клясться мне в любви и через время, даже часу не прошло, говорить что будете и дальше дарить эту любовь другой. Это жестоко, граф. Не желаю вас видеть.
Графиня, отошла от него, примкнув к веселой стайке фрейлин и статс-дам.
- О, гофмейстрина, как вы думаете, кто победит в бирюльках? Как вы думаете, кто в этот раз отличится?
И множество вопросов, простых, смешных и острых, как игла.
Катерина смеялась, шутила. После танцевала, и кокетливо обмахивалась веером. Она видела, как граф смотрит на нее, видела, что не раз он пытался подойти к ней. Но она отходила, увиливала, словно кошка.
Ей не хотелось сейчас его видеть. Ей хотелось в него чем-нибудь кинуть. Ей хотелось залепить ему пощечину, да не одну. Ей хотелось просто выть от бессилия.
Но она улыбалась и шутила, ничем не выдавая бурю в своей душе. Возможно, только глаза выдавали ее. Но кто уж смотрит в глаза. Мужчины смотрели на тонкий стан и вздымающуюся в корсете грудь, дамы смотрели на прекрасное платье, прическу и макияж, который все никак не хотел плыть от жара, духоты и пота. Кто-то даже пошутил, что гофмейстрина Офольская не потеет. Это вызывало шуточки, но только шепотком и за спиной, что бы никто не услышал.
- И все же вы подняли шум, юная сударыня. – Сказал Степан Иванович, подойдя к графине сзади. – Мне оставалось только согласно кивать.
- О, простите… у меня не было возможности вас предупредить. Уж больно странно выглядело бы, коли я подошла к вам еще раз и коли бы мы с вами вновь уединились. Подумали бы люди… придумали бы… ну… вы понимаете. – Сказала графиня.
- Хм. И вы пошли в обход. И как вам это удалось?
- Удалось что? Я после беседы с вами вернулась в свою комнату и обнаружила пропажу… но… сказала, что обнаружила пропажу до беседы с вами… что бы объяснить и это. Ведь Агап Евсеевич сам спросил о вашем участии. Простите меня, я должна была изыскать возможность после вас предупредить, но нигде не было вас.
- О, у нас накануне Рождества скандал.
Он взял предложил сударыне руку. Та вложила в его руку свою маленькую ладошку обтянутую кружевной перчаткой.
- Как всегда, не изменяете себе. – сказал Степан Иванович, погладив большим пальцем тонкие пальчики графини.
- Остаюсь верна себе.
Они прошли по комнате, и Степан Иванович указал ей на происходящее.
- Вы видите, что к некоторым фрейлинам подошли мои люди? Одну из них уже вывели из комнаты где была императрица. И мне лично пришлось доложить ей о произошедшем. Конечно же, Агап Евсеевич сказал, что вы очень сокрушаетесь о том, что оставили ключ на видном месте. Но я подумал и придумал как сделать вас менее беспечной.
- И… что вы придумали? – Спросила Катерина.
Внутри у нее все похолодело. Она знала на что способен Шешковский и знала, что он для достижения цели бывает хотел и изворотлив. Правда его жертвам от этого было только хуже.
Не смотря на. нахлынувший ужас, она с легкой улыбкой шла подле него.