*НАЧАЛО.
Глава 28.
Что ж, так ведь промеж друзей водится, ежели один на битву идёт, тут и другой от него не отстанет. А здесь, в неизведанном для Николая мире, или между миров, он уж и задумываться про такое перестал, никогда не знаешь, где тебе будет отдых, а где беда укараулит.
Аркынай тогда верно сказал, в осеннем своём шалаше – коли уж явил ты, что на битву со злом идёшь, тут тебя и противник видит, не отвернуть уже, не укрыться.
Первым делом пошёл Николай на ту самую сопку, откуда кубарем Аркынай скатился. Решили разведать, что там от глаз чужих прячется, и что умышляет. Николай то сразу смекнул, что ни волком, ни медведем туда не пройти, потому и летел Аркынай вниз, а вот человеку… Чуял Николай, что человеком он может туда и пройдёт.
- Да как ты один-то! – сердился Аркынай, - Сгинешь там, чего я делать стану? Ежели я сам туда не могу пройти, так значит и Ирвил не сможет, не у кого будет помощи то просить! Нет! Не пущу тебя!
- Ты не рычи, медведь, - усмехнулся Николай, - Сказано же, либо справимся, либо сгинем. Ну, так что, предлагаешь теперь обратно повернуть? Что, в шалаше твоём станем прятаться? И долго просидим? Сам ты сказал – мы видим его, а оно нас. Всё! Нет пути нам обратного!
Так и пошёл Николай. Сразу смекнул, что прав Аркынай – чёрное зло на той сопке поселилось, пока не явило себя, силы набирается. Сам Аркынай остался у подножия, невысока сопка, склон пологий, зелёная трава стелется, лето кругом. Ступил Николай на зелёный ковёр, а тот колышется, вперёд зовёт, стал он подниматься, и чудно́ тут стало – вроде бы идёт он вверх по сопке, а кажется, словно вниз дорога идёт.
И туман низинный перед ним расстелился уж и не видать Аркынаева костерка, который тот среди камней разложил, чтоб видать Николаю было, куда вертаться. Сизый туман стелется, перед Николаем клубами завивается, и всё гуще, гуще… Тяжело стало идти, будто на плечи груз какой положили, то и дело останавливается он, вперёд глядит, да ничего не видать. И трава, и всё пропало – ничего не живёт здесь.
Хотел было обратно повернуть, как вдруг развиднелось посреди тумана, как оконце, показалось в него – дом небольшой стоит, но справный вроде, рядом колодец, ещё что по хозяйству надобно – всё как у людей на подворье. Только не видать никого, как вымерло всё…
- Хозяин с хозяюшкой! – позвал Николай, оглядев плетень, окружающий двор, - Есть кто дома? Заплутал я, укажите дорогу путнику!
Тишина была ему ответом, мёртвая, ни птица какая голоса не подавала, ни лист на кустах не шелохнулся. Меж тем, Николай пытался разглядеть хоть что то, силился и так, и эдак, ведь уж давно приноровился он волчьим взором то видеть, что от глаза человеческого сокрыто. Но здесь… Ничего ему не показалось, не явило своего настоящего лика, потому что чуял Николай, то ли волчьим чутьём, то ли человечьим – неладно здесь, злое дело тут творится, и по чьей злой воле оно сюда явилось – не распознать. Покуда само не объявится.
Ступил Николай за плетень, палку поднял с земли, будто с устатку на неё опереться, и постучал по крыльцу, снова позвав хозяев.
На этот раз в доме что-то стукнуло, раздались шаги и из тёмных сеней показался молодой невысокий парень, волосы его были прихвачены тонким кожаным ремешком вокруг лба, в руках он держал приспособу, какой сети рыбацкие обычно вяжут.
- Здрав буде, путник. Не серчай, не услыхал я тебя, делом занят был, - сказал парень, и Николаю подумалось, что молод он, а вот голос… на стариковский похож.
- Здравствуй, хозяин. Скажи, как мне на торную дорогу выйти, сколь тут брожу, сил уж нет. Дела у меня… свои. Тут, недалече, а вот попал в туман и выйти не могу.
- В туман, говоришь, попал, ну-ну, - усмехнулся парень, - Ладно, коли так, то пусть… Поди к колодцу пока, омойся, я сейчас кой-чего прихвачу, да провожу тебя до дороги-то, сам ты всё одно отсюда не выйдешь.
Нахмурился Николай, не понравились ему речи этого парня, и хоть выглядел он молодым, а всё в нём казалось старческим – и речи, и походка. Всё пытался Николай морок пересилить, сидя на скамейке у колодца, куда вёдра обычно ставят, и рушник заветный доставал, ан нет… не давалось ему, всё так и виделось. И туман чудной стлался всё по-за плетнём, а за него словно и не велено ему было во двор-то.
- Ну, идём, путник, - насмешливо сказал парень, показавшись на крыльце одетым в безрукавку из кожи поверх рубахи, а в руках он держал посох, хотя вот для чего он, непонятно, ежели он молодой…
- Немощен я, - сказал парень, словно угадав думы Николая, - Ноги с рождения не ходят, с пяти лет и вовсе обезножел я, да потом пришёл в нашу деревню старец, ведал он силы немалые, мне и помог. Мать моя жертву ему отдала за то, да только сказал старец – не вовсе болезнь ушла, потому ходить мне с клюкой до самой своей смерти. Ну, хоть бы хожу, не безногим лежу.
Николай снова пытался заглянуть глубже, да нет, какая-то сила сокрыла от него всё то, что он хотел прознать. Нехорошая сила, могучая…
Вышли за плетень, и Николай подивился, как скрутился туман, мигом одним убрался в пролегающий чуть поодаль от плетня овраг. А вот его спутник и глазом не моргнув сказал:
- Здесь, в этих местах, всегда так. Утром на сопку туман приходит, а к полудню ближе – и как не бывало. Вон, туда нам, на тропу, вишь ли? По склону спустимся, а там до дороги рукой подать, укажу тебе, а сам не пойду, ноги у меня…
- И что же, ты так тут один и живёшь? Как оно, тяжко ведь без людей, да ещё с недугом твоим… шёл бы в деревню, там ведь всяк поможет чем.
Они отошли от плетня совсем немного, Николай глянул на своего спутника, а тот вдруг остановился и насмешливо глянул на него:
- И что же, ты думал, не почую я тебя, не распознаю? Явился сюда, поглядеть хотел, что за сила здесь растёт да множится? Ну, что ж, погляди!
Парень расхохотался и стукнул легонько своим посохом по каменистой тропе, на которой они с Николаем стояли. В тот же миг понял Николай, что увязает он всё глубже, уходит тропа под его ногами, тянет его вниз. Рванулся было, да не тут-то было, только глубже увяз, а тот стоит рядом, под ним не зыбко – твердь земная! И хохочет, да так страшно, что стынет душа, и ноги стынут, которые уж выше колена в землю ушли.
- Что, чуешь свою погибель? – парень наклонился чуть не к самому лицу Николая, глянув в испуганные его глаза, - Душа твоя ко мне в услуженье попадёт, знай. И волчья твоя стать мне пригодится!
Взмахнул руками Николай, пытаясь уцепиться за этого, чтоб хоть и не спастись самому, так хоть его с собой утянуть, но тот отскочил прытко, для калеки такую сноровку явил… Остался у Николая в руке только ремешок кожаный, что на волосах у парня был да концом своим ниже болтался, его и сжал Николай в руке со злостью. А сам он уже по грудь провалился, и ног своих уже не чуял.
А этот, парень или старик, теперь не понять, стоял неподалёку и заунывно говорил что-то на непонятном Николаю наречии. От его слов больно впивались в грудь Николая камни, дышать стало тяжко, и напрасно он рвался изо всех сил, понимал и сам – всё, конец…
Глянул Николай угасающим взором вокруг себя, и ужаснулся – не дом стоял там, где встретил он этого, а капище каменное, всё в застарелой крови и человечьих останках, и не плетень кругом, а змеи клубками извиваются, чёрные, с красными, словно уголья глазами.
Всё сильнее и громче становился заунывный голос, от которого тоска брала смертная, и виделась .вся тщетность попыток спастись, радостно блестели чёрные глаза колдуна. Уже и подбородок Николая скрылся в земле, всё…
Закрыл Николай глаза, жалко, что не свершилось, не довелось ему помочь Аркынаю совладать с чёрным злом… Жаль стало друга, и Марью жаль с ребятами, и Ирвил, девушку-рысь с искристыми зелёными глазами, и Ярели с подружками, словно из тумана сотканными, и Катю со старым дедом…
Отступила боль, и отчаяние ушло, светло стало у Николая на душе, теплом повеяло. Ничего, пусть не теперь, но погибнет это зло, придёт тот, кто духом сильнее и чище! А силу свою… вот бы Аркынаю её отдать, и Марье, чтоб защищали и помогали во всех мирах, как им назначено!
Оглушило Николая, такой звук разорвал мёртвую тишину этого места, словно сопка пополам треснула! Николай открыл глаза и увидал, как широкой светлой волной разошёлся от него белый круг, отбросил этого, с посохом, ударил о камни. Сопка выталкивала из себя Николая, словно очнувшись, сам собою поднимался он из земли. И видел, как треснуло страшное капище, развалилось, вспыхнули красным пожаром вившиеся вокруг змеиные клубки.
- Не конец это, знай! – крикнул тот, кто явился Николаю парнем, теперь же его лица неможно было разглядеть, чёрный балахон скрывал его, - Всё одно ты моим станешь, не совладать жалкому человеку с вековою силой! Сгинешь ты, знай это, и кончина твоя страшна будет!
Стукнул о землю посохом, загудело кругом, черным вихрем оборотился и пропал. Остался Николай стоять возле треснувшего капища, туман снова наползал из оврага, густел и поднимался клубами, скрывая всё. Николай почуял, что в руке его так тот ремешок и остался, что он с этого, чёрного, сорвал. Сжал он его, а после в карман спрятал.
Теперь ему обратно надо, да как отыскать дорогу, нет её, только туман да марево кругом…
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.