В ночь с шестого на седьмое января, в канун Рождества, в пустом родительском доме тосковал одинокий мужчина Антон Верхоглядов. В эту рождественскую ночь он наконец вернулся в отчий дом, в Богом забытую деревушку Каменка, где провел детство и юность и куда не приезжал уже целую вечность.
Родители умерли, детей нет, а жена… ушла она от него. Разладилось у них после смерти дочки, и горе не сплотило. Наоборот, разъединило. Врачи сразу сказали тогда: не жилец. Родилась с пороком сердца, пять лет выхаживали, лечили, пылинки сдували. Но судьбу не переплюнешь.
Антон шел по деревне, тешась воспоминаниями былой счастливой юности, которые живут здесь в каждом закоулке. Селяне подозрительно косились на незнакомого человека, но и он не встретил ни одного знакомого лица. Деревня изменилась: дома стали ниже, приземистей, люди старше.
Только церковь вдалеке выглядела все так же: загадочно и призрачно в сгустившихся сумерках. Антону захотелось пойти к ней, туда они часто бегали пацанами и даже внутрь заходили, фрески разглядывали да лики святых. Интересно было, хоть и не совсем понятно: кто они, эти странные старцы, почему святые? А объяснять никто не объяснял.
Отложив поход в церковь на потом, он поднялся на слегка покосившееся крыльцо родного дома, отпер скрипучую дверь и вошел внутрь. Холодно было так, что пришлось дышать на замерзшие пальцы и не снимать дубленку, пока не растопил печь по-хорошему.
Заварил себе чаю, достал провиант, привезенный с собой, уселся на огромный деревянный табурет, включив допотопный телевизор, который, к счастью, работал. Только смотреть было нечего кроме Патриаршей службы. Антона потянуло в сон. Но он бодренько поднялся, накинул на плечи старую отцовскую фуфайку и вышел на крыльцо.
Узкий серп месяца примостился прямо на соседской антенне, морозный воздух, казалось, хрустит. Церковь трезвонит звонкими колоколами, предвещая великий праздник. А по небу, будто бриллианты, рассыпались яркие, сияющие звездочки. Звёзды… одни сплошные звёзды!
Где ты еще увидишь такую красоту! Антон всегда любил Рождество, с самого детства. Только когда в город уехал после армии, оно перестало быть таким загадочным и торжественным. Что хорошего, когда новогодняя мишура и рождественские товары появляются в магазинах уже в начале октября?
Всё там поставлено на коммерческую основу, и эти праздники для торгашей только лишний повод обогатиться по полной, извлечь выгоду, набить карман. Жена ждала от него подарков. А он ничего не ждал, только отдыха от своей изнурительной работы в эти дни, от Нового года до Рождества. Да и то, если начальство не вызовет на какой-нибудь аврал.
И все же, вся эта предновогодняя и предрождественская шумиха заставляла людей быть чуть-чуть добрее друг к другу. Они становились веселее, дружелюбнее. Ну и что, что только в эти дни? Раз в год лучше, чем никогда.
Так философски размышлял Антон, стоя на крыльце и загадывая желание, глядя на звезды. А оно у него было самое простое: отдохнуть в этом уголке в память о родителях, забыть о разводе и успокоиться душой.
Это все же лучше, чем просить, к примеру, мир во всем мире. Хотя бы потому, что он и сам сможет помочь Всевышнему в исполнении своего желания. А за весь мир даже господь Бог не в ответе. Он подарил людям мир, целую вселенную, а они…
Антон вернулся в дом, изрядно замерзнув. И тут вспомнил, что на краю соседнего села открылась маленькая забегаловка «Зоренька». Когда на автобусе ехал, видел ее, эту стекляшку. И даже объявление успел прочитать на двери: «Сегодня открыты до зари».
Проверив наличность, он решил отправиться туда. Хорошим шагом минут двадцать по скрипучему снежку. Облачился в теплый свитер, надел массивные ботинки на толстой подошве, дубленку, меховую шапку и пошел искать приключения. А точнее, просто скоротать рождественскую ночь не в одиночестве.
Добрался по морозцу, вошел внутрь. Там уже веселье в разгаре. Над каждым столиком висела тусклая лампочка на длинном шнуре под незатейливым абажуром. Шум голосов, смех, полумрак. Антон протиснулся к барной стойке, а точнее, пародии на нее. И тут ему повезло. В углу нашлось местечко, куда он и пристроился.
Было душно, протапливалось помещение хорошо. Пришлось даже свитер снять. Антон пригладил волосы и огляделся вокруг, люд незнакомый разных возрастов: от юнцов с развеселыми девицами, до солидных мужичков с нарядными дамочками. В плотном сизом дыму просматривалась уже поникшая слегка ёлка, поблескивая разноцветными огнями дешевой гирлянды.
За стойкой бара резво суетился рыжий здоровяк, только успевая разливать напитки и принимать заказы. Антон вглядывался в бармена, ожидая, когда тот обратит на него внимание. И тут наконец ему повезло: мужчина подошел к нему, их глаза встретились, и Антон услышал:
— Верхогляд! Ты, что ли?
— Васька! Рыжий чёрт! Здорово! – радостно воскликнул Антон, узнав одноклассника.
Тот вышел из-за стойки, дав себе небольшой передых, и приятели обнялись.
— Мужики! – громко сказал Василий, обращаясь к кому-то в центре зала, – Мужики! Верхогляд приехал!
Из-за столика выскочили трое и подошли к ним. Антон узнал их: Пашка Мох, Володька Синицын и Крюк, то есть Ванька Крюков. Все набросились на него, рукопожатия, крепкие объятия и радостные возгласы:
— Явился, не запылился, Верхогляд. Давай к нам, чего тут в углу сидишь. Рождество все же.
— Как я рад, парни! – ответил Антон. – Сто лет не видались!
За круглым столиком кое-как примостили еще один стул, и Антон оказался рядом с молодой женщиной лет тридцати.
— Вот, познакомься, братан. Это сеструха моя двоюродная, Светка. В гости приехала, - сказал Пашка.
Антон кивнул, Света улыбнулась. Заиграла громкая музыка и раздался тост:
— За Рождество!
Потом шли тосты “за встречу”, “за дружбу”, “за родителей”. Пили много, вспоминали школьные годы, шумели, смеялись. Только Светлана сидела тихо и украдкой поглядывала на Антона. Он из всей компании был самым трезвым, и она заговорила с ним. Когда приехал, чем занимается, надолго ли в родные края.
И Антону вдруг показалось, что эта женщина ему знакома. Ну, где-то он видел ее! Только где, припомнить не мог. Но напрягать память не хотелось, друзья в покое не оставляли, все с расспросами приставали.
Играла залихватская и давно забытая уже «Ламбада», кто-то вытанцовывал, громко улюлюкая и подпевая нетрезвыми голосами. И тут он вдруг вспомнил: Света, подруга Ани, его жены! С ней он виделся всего пару раз года три назад, и то мельком.
Настроение у него сразу испортилось, но тут зазвучала медленная музыка, и Светлана пригласила его на танец.
— Я бы рад, но танцевать не умею, - ответил он, но это не помогло.
Женщина поднялась и встала рядом в ожидании. Пришлось уступить под одобрительные возгласы дружков. Сначала молча топтались под заунывное «А снег идет, а снег идет. И все мерцает и плывёт…». И тут Антон услышал:
— Аня болеет. Срыв у нее на нервной почве. Не ожидала тебя здесь встретить, но раз уж так случилось, то вот, знай. Жалеет о разводе. Позвони ей.
К счастью, музыка закончилась. Они вернулись к столику. Приятели понимающе поглядывали на них, а Антону захотелось уйти. Пока все шумно заказывали выпивку и хохотали над очередным анекдотом, он оделся, сказал, что хочет выйти на свежий воздух и исчез.
***
Ноги сами понесли его к церкви, где все еще редко, но звонко звенели колокола, не давая забыть о том, что сегодня, сейчас священный праздник. Антон достал телефон и набрал номер Анны. Она ответила не сразу. Голос был потухший, слабый, но в нем безошибочно угадывалась то ли надежда, то ли тихая радость.
— Антон? – спросила она. – Здравствуй.
И тут за минуту он вспомнил все: и как они познакомились ранней весной, и как любовь одарила их счастьем, и как поженились, и как ждали свою малышку, и как мир рухнул, когда дочки не стало…
— Здравствуй, Аня. С Рождеством тебя. Не спишь? Извини, что поздно…
— Не сплю, - ответила она. – И тебя так же. Я слышу звон колоколов…
— Я в деревне, как раз к церкви иду. Хочешь, я приеду завтра?
Антон так и шел с прижатой к уху трубкой, слышал дыхание Анны, и ждал ответа.
— Я буду ждать, - наконец сказала она, и он вновь почувствовал себя счастливым.
Мир менялся в эту рождественскую ночь. И он вместе с ним. Будто крылья за спиной выросли. Нельзя терять в своей жизни всё и всех! И в родной деревне не был лет десять после похорон родителей, и семью потерял, и друзей.
Но теперь Антон твердо знал: жизнь в его руках, и одна самая главная потеря в ней восполнима.
По окрестным полям рассыпался и мерцал хрустальный снег. Вся бескрайняя земля будто в драгоценных россыпях! Звон рождественских колоколов вселял надежду на лучшее, светлое будущее. Над верхушками деревьев в темном небе все так же царил золотой месяц. И звёзды, звёзды… Сплошные звёзды кругом!
Наверное, это к счастью.
Наступило Рождество —
Праздник мира, света,
Пусть же радостью, теплом
Будет жизнь согрета!