Середина XIV века, когда вступил на своё историческое поприще преподобный Сергий Радонежский, была переломной эпохой русской истории.
С одной стороны, Русь томилась под ордынским игом. Сегодня лжецы любят громко заявлять, что никакого ига не было, был некий «союз», а потому — «мы — орда». О том, что это был за «союз», исчерпывающе высказался в 70-е годы XIII века епископ Серапион Владимирский в одной из своих проповедей: «Всласть хлеба своего изъести не можем». Русские люди всех сословий изнемогали под этим гнётом. Князя могли зарезать перед ханским шатром за политическую ошибку, за недоплату дани, за несогласие служить монгольским шаманским идолам. Крестьянина могли ограбить, убить, угнать в рабство.
Над всем Диким Полем (которое последующая, «Сергиева» Россия превратит в благодатную Новороссию) свистели бичи погонщиков, угонявших сотни тысяч русских мужчин, женщин и детей в сторону генуэзской Каффы, которая в сотрудничестве с ордынцами наладила прибыльную торговлю русскими рабами по всему Средиземноморью. Орда никогда не переставала воспринимать Русь не только как плательщика дани серебром, но и как источник «живого товара». А Мамай, против которого восстал св. Димитрий Донской, был ставленником генуэзских работорговцев, не только финансировавших и вооружавших его, но и плётших интриги в самой Москве (один из генуэзских подстрекателей смут, Некомат Сурожанин, был в конечном счёте казнён по суду князя Дмитрия в Москве).
Но среди этого мрачного и тревожного существования происходило на Руси едва видимое миру собирание сил — духовных и телесных. Точкой этого собирания была Москва. Либералы и антигосударственники всех мастей любят провозглашать Москву начала XIV века неким «сосредоточением зла». Мол, московские князья были угодниками Орды, неразборчивыми в средствах интриганами, предателями русских интересов, деспотами. Им противопоставляются то «вольный» Новгород, то «смелая» Тверь, то вообще евроориентированная Литва. На деле же главной и единственной виной московских князей было то, что они создавали и создали из Москвы и Северо-Восточной Руси великое государство, настоящую твердыню Православия.
Москвичи не были «ханскими угодниками». Напротив, основатель династии св. Даниил Московский, сын св. Александра Невского, мужественно защищал законные права своего старшего брата Дмитрия Переяславского и его наследников, от хищничества поддержанного ордынцами среднего брата, Андрея Городецкого, захватившего престол волей хана, вопреки русским княжеским законам. Именно как к защитнику справедливости к Даниилу отовсюду, в частности из южной Руси, из Чернигова и Киева съезжались русские бояре, среди которых были предки наставника Дмитрия Донского и друга Сергия Радонежского — св. митрополита Алексия (Бяконта).
Сыновья Даниила — Юрий и Иван, решили добиться не полагавшейся им великокняжеской чести тоже отнюдь не путём угодничества ханам. Юрий 12 лет не подчинялся прямой воле ханов, требовавших покорности Михаилу Тверскому. В этой борьбе, где противники и впрямь не стеснялись в средствах, Михаилу Тверскому достался небесный венец мученика, а Юрию земной венец великого князя. Однако воспользовался этим венцом он снова для того, чтобы не подчиняться Орде, не платить дань, — это его в конечном счёте и погубило.
Иван Данилович, Иван Калита, бывший при жизни брата его надёжным московским тылом, сделал ставку не на агрессию, а на собирание сил. И главным его достижением (свершившимся ещё при жизни Юрия) стало решение митрополита Всея Руси, всё ещё носившего титул Киевский, переехать из Владимира в Москву. Святитель Пётр, сам выходец из Галицкой Руси, сделал Москву духовной столицей Русской земли, и именно это, а не что-либо ещё предопределило её итоговое торжество.
Сам Иван Калита действовал осторожно, расчётливо, не давал повода для гнева ханов, готов им был служить и обеспечивал главное — тишину в Русской земле: «и престаша погании воевати Русскую землю и закалати христиан, и отдохнуша, и починуша христиане от великиа истомы и многыа тягости, от насилия татарского, и бысть оттоле тишина велика по всеи земли».
Тишина создавалась не без жестокости — захватив Ростов Великий, Иван Калита послал туда сборщиков налогов, которые примучили горожан так, что они начали разбегаться. Именно так и появились под Радонежем родители отрока Варфоломея (будущего Сергия) Кирилл и Мария — старинная ростовская боярская семья решила переселиться на московские земли подальше от насилий и неурядиц.
Но впервые с Батыева нашествия на Руси стало можно строить, созидать, планировать и не бояться непременного разорения и разрушения. Именно сыновьями этой «Великой Тишины» и были преподобный Сергий и его поколение русских подвижников духа. Пользуясь безопасностью, которую обеспечила осильневшая государственность, они начали молиться и созидать.
Читайте о Сергии Радонежском и принесенной им в жизнь русской цивилизации идее божественного триединства в моей статье для "Ридовки": "Сергий Радонежский, Троицкая Лавра и Вечная Россия".
