В тишине спальни тикали часы. Десять вечера. Вера в сотый раз проверила телефон — ни звонка, ни сообщения. Машенька посапывала в кроватке, трогательно подложив ладошку под щеку — точь-в-точь как отец. Пронзительный звонок в дверь заставил вздрогнуть. На пороге стоял Андрей — осунувшийся, с красными от недосыпа глазами, в помятом костюме.
— Нам надо поговорить.
Три месяца назад она и представить не могла такого поворота. Жизнь, казалось, наконец-то вошла в нужное русло: любимый муж, здоровая дочка, даже вечно недовольная свекровь немного оттаяла. Но судьба-злодейка приготовила свой сценарий.
***
Детдом научил Веру многому. Не плакать, когда больно. Не доверять взрослым. Не привязываться к вещам — их все равно отберут. И главное — никогда не показывать слабость. Слабых там не любили. Воспитательница Марья Степановна, пропахшая валерьянкой и кошками, часто говорила: «Деточка, тебе придется быть вдвое сильнее обычных людей. У них есть тылы, а у тебя — только ты сама».
В восемнадцать ее выпустили в большую жизнь с дипломом медсестры и ключами от комнаты в общежитии. Койка, тумбочка, шкаф — «но зато, это честная работа» как говорили в любимых голливудских фильмах. Вера устроилась в травмпункт, по вечерам подрабатывала в круглосуточной аптеке. Коллеги удивлялись ее работоспособности:
— Верка, ты как робот! Когда отдыхать-то?
— Успею еще, — отшучивалась она.
А по ночам строила планы. У нее будет настоящая семья. Муж, дети, собака. Обязательно дом с белым заборчиком и геранью на окнах — как в тех семьях, куда иногда водили детдомовских на экскурсии «в нормальную жизнь».
Андрей ворвался в ее жизнь майским ураганом. Высокий, улыбчивый, с теплыми карими глазами и ямочками на щеках. Принес справку для бассейна, а унес ее сердце. Через неделю позвонил:
— Знаешь, у меня что-то плечо побаливает. Может, посмотришь?
Плечо оказалось абсолютно здоровым. А через полгода они поженились.
Галина Петровна, статная дама с безупречной укладкой и маникюром, окинула невестку оценивающим взглядом:
— Детдомовская? — В голосе звенел лед. — Андрюша, милый, ты же мог найти девочку и получше. Из приличной семьи. Вон, дочка моей подруги...
Вера промолчала. Привычно сжалась внутри, как улитка в домике. Она давно научилась не реагировать на такие взгляды — жалостливые или презрительные. Андрей сжал ее руку под столом:
— Мама, прекрати. Я люблю Веру, и точка.
Галина Петровна демонстративно вздохнула и замолчала. Но с тех пор каждый визит свекрови превращался в изощренную пытку. То суп пересолен, то квартира недостаточно чиста, то одежда «простовата для жены успешного менеджера». Вера старалась: готовила любимые блюда Андрея, драила квартиру до блеска, работала на две ставки, чтобы купить брендовые вещи. А по ночам, когда муж засыпал, беззвучно плакала в подушку.
Беременность стала настоящим чудом. Вера расцвела, округлилась, живот рос не по дням, а по часам. Даже свекровь немного оттаяла — начала вязать крошечные пинетки и распашонки, приносить банки с компотом «для здоровья внука».
— Девочка будет, — уверенно говорила Вера.
— Откуда знаешь? — удивлялся Андрей.
— Чувствую. Назовем Машенькой.
Роды были тяжелыми. Двенадцать часов схваток, экстренное кесарево. Маша родилась крупной — четыре двести. «Богатырша!», — умилялись медсестры. Вера никак не могла сбросить набранные килограммы, молоко пропало через месяц. Андрей все чаще задерживался на работе, а когда приходил — утыкался в телефон.
— Ты себя в зеркало видела? — бросил как-то за ужином. — Располнела, как купчиха. Хоть бы в зал записалась.
Вера записалась. Купила абонемент, новую форму, кроссовки. Но времени на тренировки катастрофически не хватало — Маша часто болела, требовала внимания. К тому же денег стало меньше — декретные копейки, а муж все реже оставлял деньги на хозяйство.
— Все в дом несу, — отмахивался он. — А ты транжиришь.
Однажды, забежав в торговый центр за подгузниками (последние деньги до зарплаты!), она увидела мужа. С длинноногой блондинкой модельной внешности. Они сидели в дорогом кафе, и Андрей нежно гладил ее наманикюренные пальчики — точно так же, как когда-то гладил руку Веры.
Мир рухнул в одночасье.
— Я ухожу, — сказал он вечером. — Прости, но я больше так не могу. Кристина понимает меня, с ней легко. И Машу заберу — ей нужна нормальная семья, а не депрессивная мать.
— Нет.
Это произнесла не Вера. Галина Петровна стояла в дверях, сжимая в руках пакет с продуктами.
— Что ты творишь, сын? — Голос свекрови дрожал. — Я думала, что ошиблась в Вере, но ошиблась в тебе. Она замечательная мать. А ты... Мне стыдно за тебя, Андрей.
Свекровь подошла к Вере, неловко обняла за плечи:
— Прости меня, девочка. Мой сын очень несправедливо с тобой обращается. Да и я, честно, говоря, вела себя не лучше. Но больше не дам тебя в обиду.
Андрей хлопнул дверью так, что посыпалась штукатурка. А через неделю его Кристина загремела в больницу с сотрясением мозга. Упала с лестницы в их офисе — странная случайность, если учесть, что камеры наблюдения именно в тот момент «вышли из строя». Следователь, молодой парень с усталыми глазами, долго расспрашивал Веру, где она была в тот день.
— На работе, — пожала она плечами. — Спросите в регистратуре.
— Странно все это, — почесал затылок следователь. — Очень странно. Говорят, вы медсестра опытная, в травмпункте работали...
Вера спокойно выдержала его взгляд. В детдоме научилась и не такое выдерживать.
Время шло. Вера похудела — не до модельных параметров, конечно, но джинсы сели отлично. Устроилась на новую работу в частную клинику, перевела Машу в более престижный садик. Галина Петровна помогала с внучкой, они вместе пекли пироги по выходным и ходили в парк кормить уток.
— Знаешь, — сказала как-то свекровь, помешивая чай серебряной ложечкой, — я ведь тоже из детдома. Только никому не говорила — стыдно было. Даже Андрюше. Думала, если создам идеальную картинку — холеную даму из высшего общества — никто не догадается. А потом увидела тебя и... испугалась. Как в зеркало посмотрела. Прости меня, дуру старую.
Вера молча обняла свекровь. Иногда слова не нужны.
От Андрея не было вестей два месяца. Кристина после больницы уволилась и уехала к родителям в Саратов. А потом он появился на пороге — осунувшийся, с потухшими глазами.
— Нам надо поговорить, — сказал глухо. — Я все понял. Давай начнем сначала? Я скучаю по вам с Машкой.
Вера смотрела в его карие глаза — такие родные и такие чужие.
— Знаешь, — улыбнулась она, — иногда конец — это только начало. Но не в нашем случае. Прощай, Андрей.
Захлопнувшаяся дверь поставила точку в их истории. А может, многоточие?
Вечером на кухне Галина Петровна заваривала чай:
— Я тут подумала... Может, справку из травмпункта той особе не зря не дали? Говорят, там такая внимательная медсестра работала... — Она хитро прищурилась. — И с лестницей той тоже странно вышло.
Вера спрятала улыбку в чашке. Что ж, у каждого свои секреты. И свои способы защищать тех, кого любишь.
Машенька подросла, пошла в первый класс. Рыжие косички, веснушки — вся в отца. Только характер мамин — упрямый, несгибаемый. Андрей иногда звонил, просился увидеться с дочерью. Вера не запрещала — обиды обидами, а отец есть отец.
— Мам, а почему ты не вышла замуж снова? — спросила как-то Маша. — Вон, тётя Света уже третьего мужа нашла!
— А зачем? — удивилась Вера. — У меня есть ты, бабушка, любимая работа. Я счастлива.
И это была чистая правда. Иногда родными становятся совсем чужие люди. А иногда чужими становятся те, кого считал родными. И это тоже правильно. Главное — научиться отпускать прошлое и верить в будущее.
...Прошло пять лет. Вера получила высшее образование, открыла собственный медицинский центр — небольшой, но уютный. Галина Петровна помогала с документами, связи в местной администрации у нее остались отменные. Маша выросла настоящей красавицей, занималась танцами и мечтала стать врачом — «как мамочка».
А вчера Вера случайно встретила Андрея в супермаркете. Он все такой же красивый, только виски седые. Рядом — молодая женщина с коляской.
— Познакомься, это Катя, моя жена. А это наш сын, Димка.
Вера кивнула, пожала протянутую руку. Ни ревности, ни обиды — только легкая грусть, как от старой фотографии.
— Я рада за вас, — сказала искренне.
Вечером они с Галиной Петровной сидели на балконе, пили чай с лимоном.
— Знаешь, мама, — Вера давно называла свекровь мамой, — я наконец-то поняла: иногда потери оборачиваются настоящими приобретениями. Просто мы не сразу это понимаем.
Галина Петровна улыбнулась, поправила плед на коленях:
— А я поняла, что родная кровь — не главное. Главное — родная душа.
Внизу шумел вечерний город. Пахло сиренью и теплым асфальтом. Жизнь продолжалась — уже без надрыва и боли, спокойная и правильная. Такая, какой она и должна быть.
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.