Воскресное утро начиналось как обычно. Солнечные лучи просачивались сквозь тюлевые занавески, которые Лена выбирала вместе с будущей свекровью – единственная вещь, в которой они сошлись во вкусах. На столе дымились две чашки кофе – крепкий американо для него, латте с корицей для неё. Телефон тихо вибрировал: подруга скидывала фотографии свадебных платьев. Через два месяца их с Андреем большой день...
– Лена, нам нужно серьёзно поговорить.
Андрей поставил чашку на стол с такой силой, что кофе выплеснулся на скатерть – белоснежную, подарок его матери на новоселье. Тёмное пятно медленно расползалось по ткани, как предвестник беды.
Она медленно подняла глаза от телефона, где на экране застыло очередное платье мечты. За пять лет отношений она научилась различать все оттенки его интонаций. Эта – отрывистая, с нервными нотками – не предвещала ничего хорошего.
– Мама считает, – он запнулся, избегая её взгляда, – что перед свадьбой нам стоит заключить брачный договор.
Лена замерла. Корица в латте внезапно показалась горькой. Пальцы похолодели, сжимая телефон, где на экране всё ещё сияло белое платье за баснословные деньги – такое же, как на их первой встрече у официантки, которая случайно облила Андрея капучино. Тогда он рассмеялся, стряхивая пену с рубашки, и предложил угостить девушку кофе – за испорченный вечер. Кто бы мог подумать, что спустя годы эта нелепая случайность станет их любимой историей, которую они со смехом рассказывают друзьям...
Теперь же от той легкости не осталось и следа. В утреннем воздухе повисла тяжелая пауза, нарушаемая только тиканьем настенных часов – тоже подарок свекрови, как и половина вещей в их квартире.
– Твоя мама? – она старалась говорить спокойно, хотя внутри всё сжалось в тугой комок. Костяшки пальцев побелели от напряжения. – А ты сам что думаешь?
Андрей провёл рукой по небритому подбородку – жест, который появлялся у него в моменты внутренней борьбы. Его глаза, обычно тёплые, карие, сейчас казались почти чёрными.
– Ну, в её словах есть смысл. У меня квартира, машина, бизнес...
– Который мы построили вместе, – Лена почувствовала, как дрожит голос. В горле встал ком. – Я три года работала без выходных в нашем магазине. Нашем, Андрей.
– Да, но начальный капитал был мой, – он отвёл взгляд, барабаня пальцами по столу. – И родители помогли с помещением.
Лена откинулась на спинку стула. Перед глазами пронеслись бесконечные ночи над отчётами при свете настольной лампы, звонки поставщикам до хрипоты, своё отложенное образование – второй курс экономического так и остался незаконченным. Всё ради их общего будущего, которое теперь рассыпалось, как карточный домик.
– Значит, ты мне не доверяешь? – её голос звучал глухо, будто издалека.
– При чём здесь доверие? – он раздражённо дёрнул плечом. – Это просто формальность. Все так делают.
– Формальность? – она горько усмехнулась, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. – А может, заодно составим график посещения родителей? И список разрешённых блюд на ужин? Или расписание моих походов к косметологу – твоя мама давно намекает, что мне пора?
Андрей с грохотом отодвинул чашку, расплескав остатки кофе. На скатерти расползлось второе пятно – теперь уже точно безнадёжное.
– Не утрируй. Мама просто беспокоится... – его голос звучал устало, будто этот разговор выжал из него все силы.
– Твоя мама беспокоится с того момента, как мы съехались, – Лена почувствовала, как внутри поднимается волна гнева, но вдруг неожиданно для себя рассмеялась. – Знаешь, я ведь правда старалась. Борщ варила по её рецепту – трижды переписывала, представляешь? – её голос дрогнул. – Юбки длинные носила, серьги сняла... А теперь понимаю – это всё зря. Потому что дело не в борще, не в юбках и не в работе. То я готовлю неправильно – "Андрюшенька привык к домашней еде", то одеваюсь не так – "в семье принято выглядеть скромнее", то работаю слишком много – "мужчина должен быть добытчиком". Я для неё всегда буду чужой. А ты... ты всегда будешь её мальчиком.
– Она желает нам добра! – в его голосе появились защитные нотки маленького мальчика, которым он всё ещё оставался для своей матери.
– Нет, Андрей, – Лена медленно поднялась из-за стола, чувствуя странное спокойствие. – Она желает контролировать нашу жизнь. А ты ей это позволяешь. И всегда позволял.
В дверь позвонили – три коротких звонка, фирменный знак Марины Витальевны. Лена невесело усмехнулась: конечно, как по часам. Дверь распахнулась (у свекрови были свои ключи – "мало ли что случится"), и на пороге возникла она собственной персоной – в элегантном костюме песочного цвета, с неизменной папкой документов подмышкой.
– Я тут проезжала мимо, – она чмокнула сына в щёку, оставив след от помады, – думаю, загляну к молодым! О, вы уже обсуждаете договор? – её цепкий взгляд мгновенно выхватил напряжённые позы, недопитый кофе, пятна на скатерти. – Я набросала основные пункты...
Лена почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Всё было спланировано, от начала и до конца. Они даже не спросили её мнения – просто поставили перед фактом, как с выбором ресторана для свадьбы, как с цветом гардин, как со всем остальным.
– Присядем? – Марина Витальевна по-хозяйски расположилась за столом, раскрывая папку. – Тут всё стандартно: имущество, приобретённое до брака, остаётся личным, доли в бизнесе не делятся...
– А моя работа? – Лена встала, чувствуя, как дрожат колени. – Мой вклад? Три года жизни? Это тоже не в счёт?
– Деточка, – свекровь поджала накрашенные губы, – но ты же понимаешь...
– Нет, это вы понимаете! – Лена сорвалась на крик, не узнавая собственный голос. – Я не подпишу этот договор. И замуж... – она сглотнула, – замуж я тоже не пойду.
– Лена! – Андрей вскочил, опрокинув стул. – Ты что творишь?
– То, что должна была сделать давно, – она метнулась в спальню, трясущимися руками выдвигая ящики комода. Документы, любимая фотография их первого свидания, ключи от магазина – всё полетело в сумку.
В дверях обернулась, встречаясь взглядом с растерянными карими глазами: – Знаешь, Андрей, дело не в брачном договоре. Дело в выборе. И ты его только что сделал.
Хлопнула входная дверь. На столе остывал недопитый латте с корицей.
Месяц спустя Лена сидела в той самой кофейне. Напротив лежал другой договор – на этот раз на аренду помещения под её собственный магазин. Пар от капучино поднимался к потолку, закручиваясь в причудливые спирали.
"Спасибо, Марина Витальевна, – подумала она с улыбкой, ставя размашистую подпись. – Вы научили меня главному: любовь без уважения – это не любовь. А бизнес без независимости – это чужой бизнес"
Читайте также: