Предыдущая глава
Кристина провела рукой по обнажённой спине Бородина. Они уехали из Москвы в какое-то чудесное местечко. Поселились в деревянном домике с мансардой, никому не сообщив, куда уехали, и очень романтично проводили время.
Свечи, вино. Девочка из провинции, что жила внутри Кристины, благоговейно млела от удовольствия. Она о таком только в любовных книжках читала и даже не мечтала, что у неё будет что-то наподобие.
Правда, в них главный герой, был намного моложе и красивей. Кристина закрыла глаза. Вячеслав Сергеевич стал её вторым мужчиной. Первый обманул когда-то и бросил. Она была беременна, но судьбе было угодно, чтобы ребёнок не родился. Выкидыш. С тех пор Кристина не подпускала к себе никого. Училась, училась. Много работала. Над собой, над своим характером.
Можно ли теперь выдохнуть? Ни в коем случае. Бородин - видный мужчина, и на месте Кристины мечтала бы оказаться любая из его знакомых дам, переступивших сорокалетний рубеж и оставшихся одинокими. Козырь Кристины - её молодость. Но Вячеслав Сергеевич иллюзий не строил. Он повторял ей, что он временный гость в её жизни. А впереди у девушки встреча с тем, кто ближе ей по возрасту, и у них нет такого временного разрыва, пропасти, как у них.
-Молодое вино невозможно соединить со старым. Потому что старость хрупка, а молодое вино, наполненное силой и живой энергией, продолжает бродить, пытаясь влить в старые мЕхи свою силу и радость. И когда-нибудь придёт тот момент, когда произойдёт взрыв. Старое вино погибнет, понимаешь?
Бородин грустно смотрел своими ярко-голубыми глазами на Кристину. Грустно и мудро смотрел. Он понимал, что не может удерживать всю жизнь возле себя молодую и интересную девушку. Это было бы слишком эгоистично с его стороны. Он не молодеет, возраст с каждым годом берёт своё, и единственное, что он может дать Кристине за её преданность и искренние чувства к нему, - это подарить ей то, что она всегда будет помнить и хранить в своих воспоминаниях. Потому что память - жива.
Ева вышла замуж, и Вячеслав Сергеевич позволил себе долгожданный отдых. А скоро его дочь отправится в Европу, и он её долго не увидит. Он был уверен, что Павел не обидит Еву. Не посмеет просто.
-Я люблю тебя, - произнесла Кристина, нисколько не слукавив. У неё не было отца. Возможно, поэтому она подсознательно искала его в отношениях со взрослым мужчиной. Вячеслав Сергеевич заботился о ней скорее не как любовник, а именно как отец. И этим сильно подкупил её.
-Я тоже, - вздохнул Бородин, - но хорошее, как правило, всегда очень скоро заканчивается. Поэтому я хочу тебя поставить на место руководителя в моём Воронежском филиале. Не спрашивай меня ни о чём, так надо.
Кристина встала с постели, набросила на себя шёлковый халатик. Как??? Почему? Она совсем не была готова так скоро расстаться со Славой.
-Что я делаю не так? - тихо спросила она.
Собрав волосы в высокий хвост и скрутив их в пучок, Кристина мельком посмотрела на своё бледное лицо в отражении зеркала. Неужели Бородин себе другую нашёл? По возрасту? Но ведь она действительно его полюбила! Что ей делать в этом Воронежском филиале, когда её душа будет рваться в Москву! К нему!
-Тина, не мучай меня. Я принял такое решение, и поверь, оно далось мне очень нелегко. Я люблю тебя, мне с тобой безумно хорошо. Но нам лучше быть врозь. Не спрашивай почему, просто прими это и уезжай. Место руководителя - это то, о чём мечтает любая в твоём возрасте. А наши чувства со временем превратятся в пепел, и ни один огонь уже их не разожжёт, потому что в этом мире ничто не бывает вечным, и всё когда-нибудь имеет свой конец.
Бородин тоже встал и, закутавшись в махровый тёплый халат, скрылся в ванной. Он достал из широкого кармана пузырёк с таблетками и выпил одну. Врач просил не пропускать приём. Особенно когда боль идёт по нарастающей. А сейчас ему было очень и очень больно. Но даже физическая боль не могла сравниться с болью душевной. Как он мог объяснить любимой женщине, что ему жить осталось, может быть, пару суббот?
Вячеслав упёрся ладонями в края раковины, уставившись на себя в зеркало. Надо успеть всё доделать. Иначе не будет душе его покоя.
***
Ева не смогла дозвониться до отца и, вконец распсиховавшись, бросила трубку на рычаг. Ей было морально плохо. Хотелось выговориться. Но свою тайну она не могла кому-либо доверить. Разве о таком рассказывают всем подряд?
Ну, почему? Почему так! Она росла вполне здоровой, и никогда у неё не было проблем. Так почему она не может забеременеть и выносить ребёнка от любимого мужчины! Врач-гинеколог дал ей всего один процент. Всего один!
Ева горько рассмеялась и, вскочив с дивана, на котором раскачивалась из стороны в сторону, обняв себя за плечи, бросилась к винному шкафчику. Павел не пил. Усиленно готовил дипломную работу. Психовал, ходил с красными от недосыпа глазами. Получение красного диплома с одними "отлично" стало его главной целью. Ева к нему не лезла. Пусть. Лишь бы не об этой своей деревенской думал.
Её всю передёрнуло и по всему телу поползли мелкие мурашки. А ведь та девица что-то плела Пашке о беременности и Ангелина Витальевна лукавит и что-то не договаривает. Вдруг та девчонка родит? Павел узнает об этом и бросит её, Еву?
"Нет мне покоя. Нет!" - мысленно стонала Ева. Она откупорила бутылку вина. Ей нужно успокоиться и хорошенько подумать. Она не может потерять Павла. Общий ребёнок, конечно же, скрепил бы их союз. Ева, находясь в страшном отчаянии, выпила пару бокалов. Голова отяжелела, по всему телу разлилась ленивая расслабленность.
Всхлипнув, девушка уселась в кресло, забравшись с босыми ногами и, уткнувшись в колени, задремала. Она обязательно что-нибудь придумает. Ей уже и самой не терпелось отбыть в Европу. Там лучшие врачи. Она втайне от Павла начнёт лечение и обязательно своего добьётся. У них будет малыш. Ева своего всегда добивалась и ни перед чем не отступала.
***
Лариса всплакнула, увидев старшую дочь.
-Лерка, ты приехала ... - промямлила она, еле ворочая языком.
В кухне был бардак. Пустые бутылки, мусор. Грязные тарелки горой возвышаются в раковине. Лера прошлась по комнатам. Саньки не было дома, и как-то неясно, живёт ли он здесь вообще?
-Саня к другу ушёл на выходные, - мать семенила за дочерью, распространяя застоявшийся перегар, - я разрешила. Чего ему среди нас делать? Со Стасиком они не ладят. Тот к нашему Сане и так, и эдак. Набаловала я его. Совсем не хочет, чтоб жизнь матери хоть как-то устроилась ...
-А как, мам? Как она должна у тебя устроиться? С твоим Стасиком? Который тебя спаивает, и из-за него ты скоро совсем в пьяницу превратишься?
Лера испепеляла мать гневным взглядом. В кого она превратилась? Разве это её мама? Ответственная, работящая. Да она же сама отца постоянно ругала за то, что тот пил! А теперь и сама, как папка ...
-Лерка, не повышай голос на мать. Если ты ругаться приехала, то лучше обратно уезжай, - обиженно произнесла Лариса - я по Машке тоскую. Разве непонятно? Мне тяжело, мне больно. Вот тут болит, пойми ты!
Лариса стукнула себе кулаком в грудь и продолжила:
-Из-за тебя, между прочим, последний раз её ремнём побила. Да так сильно побила, что синяки да ссадины долго не заживали. В школу её в таком виде заставляла ходить. Всё из-за тебя. Защитить старшую хотела, наказав и унизив младшую! А в чём Маша не права была? Ты действительно сглупила, когда с москвичом безо всяких обязательств в постель завалилась. А теперь вон, воспитывай ...
Лариса небрежно кивнула на большой живот Леры, который та инстинктивно руками прикрыла. Оставшись в своей комнате, она долго сидела возле окна, за которым простиралось снежное поле. Зря она сюда приехала. Мать уже ничем не пристыдить и на совесть ей давить бесполезно. Спивается она. Лера и сама винила себя, что с младшей сестрой они так последний раз поругались. Ведь родные же. Почему не нашли общий язык друг с другом?
Пока в кухне Лариса о чём-то со своим Стасиком переговаривалась, да тарелками с кружками гремела, Лера прошмыгнула в комнату младшей сестры. Открыв дверь, она замерла. Мать ничего здесь не трогала. И казалось, что Машка только что куда-то вышла и сейчас вернётся.
Лера встала посреди комнаты и осмотрелась. Лишь слой пыли, да паутина по углам напоминали, что несколько месяцев уж тут никто не живёт. На столе, на котором Маша уроки делала и красилась, был небрежный бардак. Всё, как она и оставила.
Лера провела рукой по её книжкам, учебникам и тетрадкам. Журналы стопкой лежали на краю стола. Маша всё о красивой жизни мечтала, чтобы у неё всё было. Всё то, что она не могла себе позволить. Мечтала, планировала, и вдруг её жизнь так резко оборвалась.
К глазам Леры подступили слёзы. И в комнату сестры она зря зашла. Только душу себе разбередила. Лера развернулась, чтобы уйти, как её взгляд за тетрадку одну зацепился. На титульном листе Маша старательно вывела на английском "personal diary".
Взяв тетрадь в руки, Лера долго не решалась открыть. Ведь это был личный дневник Маши. Что она писала в нём? Как-то неприлично читать чужое. Но ведь Маши уже нет? Вдруг она что-то важное в нём писала. То, что Лера совсем не знала о своей сестре. Но станет ли легче самой Лере, если она прочитает?
Руки дрожали. Но усилием воли Лера всё же открыла тетрадь.