Будильник зазвенел громко и настойчиво.
— Чёрт! - подумал Виктор. — Такой сон оборвался! - он накрылся одеялом с головой в надежде, что видение продолжится, но в ту же минуту дверь в комнату открылась и в проёме показалась голова мамы. Она громко сказала:
— Витенька, сынок, на работу опоздаешь! Вставай!
Он снова выругался, рывком сел на кровати, а одеяло со злости полетело на пол.
Виктору - сорок один. Он ни разу не был женат и до сих пор живёт с мамой.
Их двухкомнатная квартира сохранила на себе следы предыдущего ремонта, который проходил в конце двадцатого века, и представляла собой смесь между практичностью - из-за минимума мебели, и убогостью - из-за древности обстановки. Редкие гости замечали оторванные обои под коврами и затёртый линолеум под синтетическими дорожками в полоску, но из вежливости молчали, чтобы не обидеть хозяев.
Виктор работал в библиотеке - самом безопасном, по мнению мамы, месте. Мама - пожилой педагог и предприниматель на пенсии. Вдвоём они влачили крайне неприхотливое существование, где не было места ни женитьбе сына, ни знакомствам матери с другими мужчинами. Последнее она отметала с ходу, приговаривая:
— У меня есть, о ком заботиться! Витечке нужен особый уход, он у меня мальчик болезненный, и никакая жена так за ним смотреть не будет, сгубит нежный цветочек.
"Цветочек" поначалу был очень рад такому положению вещей, ибо уход мамы был приятен и необременителен. Все честно заработанные он отдавал ей, так как был уверен, что сам распорядиться не сможет, тем более, что мать привела бронебойный аргумент:
— Ты помнишь первую свою зарплату? Что от неё осталось?
Первая получка случилась у Вити в 23 года. Тогда он прогулял её с ребятами из института, с непривычки истратив всё подчистую за один вечер. Мать в ту ночь долго кричала, что он её оставил без гроша, притом, что сама тогда ещё работала, вернее, на неё работали две продавщицы, а она ездила за шмотками в Турцию, "челночила", бросив неблагодарную работу педагога.
С тех пор послушный сын стал отдавать всё, что зарабатывал, в том числе и подработки. Пару раз оставлял себе на мелочи, но внимательная мама вмиг находила все его заначки и устраивала скандал.
Когда Вите исполнилось тридцать, мать вдруг заговорила с ним о женитьбе:
— Сынок, пора бы, наверное, о семье подумать? А то так и умру, не понянчив внуков.
— Мам, ну ты же сама говорила, что жена не сможет так за мной ухаживать, как ты?
— Ты за это не волнуйся, Витечка. Жить будете у нас, опять же, и ты под присмотром, и молодая жена не наделает глупостей. Если что, научу её всему, что нужно. Да на путь истинный наставлю. А то, я же не вечная... - прикладывая платок к абсолютно сухим глазам, скорбно выдавливала из себя Анна Петровна.
И Витя принялся искать.
Надо признать, что искал он долго, почти десять лет. Приводил девушек и женщин домой на смотрины, поил чаем, дарил тощие букетики хризантем. Ни одна не глянулась маме, несмотря на то, что кандидатки были сплошь скромницы и не гордые. Это и не удивительно - всех будущих жён искал Витя в библиотеке. Внешней красотой девушки, как правило, не отличались, но поражали начитанностью и чистотой речи. Тем не менее, мама не одобрила ни одну.
И тут вдруг что-то сломалось. То ли наверху решили посмеяться над Витей, то ли сама судьба решила вмешаться, но произошло невероятное - на улице к Вите подошла симпатичная девушка и спросила:
— Привет! Слушай, не могу найти тут один магазин. Не подскажешь? "Визит", называется.
Девчонка была совсем молодая, лет двадцати с небольшим, одета была неприлично, по меркам Вити - короткие шорты и топ, открывающий живот. Волосы были вьющиеся и заколоты в пучок на макушке, из которого выбивались золотисто-рыжие прядки.
Витя густо покраснел, стал хватать ртом воздух, и пытался отвернуться, чтобы не видеть этого срама. Но куда бы он не повернулся, она тут же оказывалась напротив и вскидывала брови в немом вопросе.
— Так ты знаешь, где он?
Витя заморгал, вытянул нижнюю губу, собираясь дать отпор внезапной атаке наглой девицы и, только набрал воздуха в лёгкие, чтобы отшить, как она резанула:
— У тебя, вообще, нормально всё? Может, помочь чем? Или ты немой?
Виктор всё ещё молчал, часто моргая глазами и поправляя очки.
— Точно, немой. Вот блин! - она стукнула себя по ноге. — Двадцать миллионов живёт в Москве, а меня угораздило к немому подойти!
Тут Виктор, наконец, собрался с духом и выпалил:
— Да могу я говорить!
— Ох ты ж, не надо так пугать-то! - она шарахнулась от него, приложив руку к груди и выкатив глаза. — А я думала, ты глухонемой!
— Нет. - прилизанная немытая чёлка Вити сально лоснилась на солнце.
Изрядно сырые подмышки, не знающие бритвы и дезодоранта, клетчатая рубашка, жёсткие стрелки на брюках из коричневого габардина, огромные очки в тёмной оправе выдавали истинного "ботаника". Каковым, разумеется, и был Витя, если бы не модная, как он думал, сумочка, по типу барсетки, которую он носил даже с трениками. Это изделие из кожи молодого дермантина было одним из пережитков далёких девяностых, но когда продавец в огромной кепке предлагал на сумку огромную скидку в 90 процентов, сдержаться и не купить было невозможно.
Сейчас он стоял, глупо качая барсеткой, но тут в его голове что-то щёлкнуло, он выдавил не менее глупую улыбку и неожиданно для себя рявкнул:
— Девушка, а вашей маме зять не нужен?
— Что? - девушка растерялась, и удивлённо открыла рот от пошлого избитого вопроса.
— Давайте познакомимся. А потом пойдём искать ваш "Визит".
— А ты, я смотрю, дамский угодник? - она осмотрела его с головы до ног, снисходительно усмехнулась и упёрла руку в бок.
— Ага, есть такое. - растянул рот в широкой улыбке Виктор. — Ну, так как вас зовут?
— Сначала ты.
— Я - Виктор. - с ударением на "О" сказал Витя.
— Вот что, ВиктОр. Не знаю, что ты там возомнил себе, но я на улице в первыми встречными не знакомлюсь. Не знаешь, где "Визит"? Я у другого спрошу. - она развернулась, собираясь уходить.
— Подождите, - тронул девушку за локоть, — не хотите знакомиться, не надо. Знаю я, где ваш "Визит". Пойдёмте. Это через улицу отсюда.
Он сник, отпустил руку и пошёл в сторону. Девушка побежала за ним.
— Не обижайся, ВиктОр. - она усмехнулась. — Не люблю уличные знакомства. - бросила взгляд на него. — Меня Таня зовут.
— Итак, она звалась Татьяна... - остановился и протянул руку.
Таня тихонько пожала пальцы Виктора. Рука её оказалась тёплой и бархатистой.
— Любишь Пушкина? - девушка достала телефон, посмотрев на часы.
— Не только. Я - библиотекарь, мне положено.
— О, надо же! А я думала, в библиотеках только старые девы работают. - она искоса глянула на профиль мужчины. В голове промелькнула мысль: "Если его отмыть, приодеть и подстричь нормально, будет очень даже симпатичный парень. Интересно, сколько ему лет?". А вслух спросила: — И давно ты в библиотеке?
— С двадцати четырёх лет.
Она вопросительно подняла брови:
— А сейчас тебе сколько?
— А сколько дашь?
— Ну, не знаю. Тридцать?
— Холодно.
— Сорок? - улыбка начала сползать с её лица.
— Горячо. - Витя самодовольно улыбнулся.
— Сорок?! Тебе сорок лет?!
— Сорок один, если быть точным.
— Ну, знаешь, ты отлично сохранился для своих лет! - она хлопнула руками себя по бёдрам.
— Спасибо. Не пью, не курю, практически не употребляю. На этом презентацию предлагаю закончить. Мы пришли. Вот тот самый магазин.
— О, спасибо. - она помедлила, прежде, чем войти. — Я сюда иду на работу устраиваться, им люди нужны, магазин новый. Так что, если будет время, заходи.
Они обменялись телефонами, и Татьяна скрылась за стеклянными дверями, а Виктор пошёл домой.
Девушка не выходила у него из головы. Через три дня не удержался и позвонил. Она ответила, что пока занята, но он может прийти и проводить её.
Едва дождавшись вечера, Виктор чуть ли не вприпрыжку бежал к магазину.
Они гуляли до позднего вечера, болтали обо всём. Оказалось, что оба любят книги и хорошее кино. Провожая Таню до дома, Виктор всё думал, какая же она замечательная, но тут же осекался: мама точно не одобрит его выбор. Она разительно отличалась от всех девушек, которых он приводил до этого. И он решил ничего пока не говорить.
Когда он вернулся домой, мать стояла на пороге и исподлобья смотрела ему прямо в глаза.
— И где вы были, разрешите спросить, Виктор Григорьевич? - она всегда переходила на "Вы", когда злилась.
— Гулял. - Виктор присел на тумбу, снимая кроссовки.
— Где? С кем, интересно? Ночь на дворе, а вы изволите шляться по темноте! Проблемы на пятую точку ищете?
— Мам, всё нормально. Ты как себя чувствуешь?
— Ты тему не переводи! Отвечай на поставленный вопрос! - от её громкого возгласа чёрный кот бросился под диван.
— Мам, просто отдыхал после работы. С друзьями.
Мать принюхалась.
— Не пил я, не пил! - Виктор собрался в ванную.
Она начала шарить по его карманам.
— Мам, перестань!
— Вдруг тебе наркотики подбросили!
— Что ты говоришь такое? Какие наркотики? Я даже не курю! Ты забыла?
— В следующий раз, когда соберёшься шляться со своими дружками, изволь отпроситься у матери! И звони каждый час! Нет, полчаса!
— Обязательно, - буркнул себе под нос Виктор и скрылся за дверью.
***
Татьяна снимала квартиру, жила одна. Пришло, наконец, время, когда она пригласила Виктора к себе. К тому времени девушка уже знала, что мама у её нового знакомого очень строгая и он, как может, оттягивает их первую встречу.
Собственно, в один из визитов и произошло неизбежное - молодой человек стал, наконец, мужчиной. Он лежал на подушке и по лицу его было разлито неземное блаженство. Татьяна оказалась опытной наставницей, и он был этому несказанно рад - так как знал процесс исключительно в теории.
Спустя пару месяцев девушка затащила его в парикмахерскую, к хорошему мастеру, который из "ботана" сделал нормального мужчину. Одежду и обувь она тоже помогла купить более современную, так что те, кто знал Виктора раньше, сейчас бы его не узнали. Огромные очки были заменены линзами, барсетка оказалась на помойке, а с ней и старые синие треники с растянутыми коленками. Со временем Виктор начал преображаться не только внешне, но и внутренне - во взгляде его было всё меньше собачьей преданности и страха, а на лице всё чаще появлялась уверенное выражение.
Мать была в ужасе. Она не могла не заметить таких кардинальных изменений и в один из вечеров, когда он пришёл домой, с вызовом сказала:
— У тебя кто-то появился?
— С чего ты взяла?
— Ты из меня дурочку-то не делай, щенок! - мать вдруг перешла на визг. — Я же вижу, что и одежда новая, подстригся, очки снял! И дома бываешь не каждый вечер. - она нависла над сыном, прихлёбывающим суп. — Кто она?
— Она тебе не понравится.
— Ничего, переживу. Чтобы завтра привёл её ко мне! - она стукнула указательным пальцем по столу.
— Попробую. Но не обещаю.
Мать отвесила подзатыльник. Он вжал голову в плечи.
— Я сказала! Приведи её! Иначе никаких тебе гулянок!
— Хорошо... - он быстро скрылся в ванной - единственном помещении, где можно закрыться. Однако долго там находиться не получилось - через полчаса мать начала бить в дверь кулаком:
— Выходи! Мне надо в ванную!
Он с неохотой вылез из тёплой воды, с сожалением подумал, как хорошо у Татьяны - никто не мешает, сиди, сколько хочешь. Она только изредка подходила и спрашивала:
— Вить, у тебя всё хорошо?
Он отвечал:
— Да, Танюш, скоро выйду.
Татьяна не давила на него, слушала все его рассказы и байки, советовалась, что приготовить на ужин и что они будут делать завтра, скромно принимала от него деньги на покупки, которые он впервые в жизни отдавал не матери. Подрабатывая переводами, он решил скрыть от Анны Петровны, что появились свободные деньги, зная, что она отберёт. В отличие от матери Виктора, Таня видела в нём взрослого человека, способного самостоятельно принимать решения. Она видела в нём Мужчину.
Такое отношение вызвало в нём поначалу бурю эмоций - и недоверие, и страх, и растерянность, ведь мама никогда с ним ТАК не говорила, ТАК к нему не относилась.
Она считала сына своей собственностью и никогда не слушала его мнения. Когда он после школы сказал, что с удовольствием пойдёт учиться на программиста, она недовольно фыркнула:
— Нечего делать! Торчать перед экраном, здоровье и глаза портить ещё! Я уже договорилась - тебя ждут в городской библиотеке.
— Мам, я, конечно, люблю книги, но там же скучно и одни женщины работают... - несмело сказал Виктор. Он тогда и не догадывался, что значит - превратиться в книжного червя.
— И замечательно! - отвечала мать. — Меньше проблем будет! Спокойно, тихо и надёжно.
— Там же мало платят...
— И что? Нам хватит! Тем более, что ты всё равно не можешь самостоятельно вести бюджет, будешь зарплату отдавать мне. - мать развернулась и ушла в комнату, всем видом показав сыну, что разговор окончен.
Так и остался Витя на должности библиотекаря с мизерной зарплатой и кличкой "Книжный червяк", которым его окрестили за глаза сотрудники. При том, что телосложение у него было худощавым, он умудрился приобрести значительно выпирающий животик, на котором растягивались все рубашки и вязаные жилетки, которыми его "украшала" мать.
***
С каждым часом в нём крепла уверенность, что с Татьяной ему хорошо, и он не хочет уходить от неё к матери. Когда он впервые не пришёл домой ночевать, мама до часу ночи обрывала телефон:
— Если ты сейчас же не придёшь домой, я позвоню в полицию и сообщу о твоей пропаже! Вернись домой, немедленно!
Пришлось отключить мобильник. Но наутро его ждала очередная истерика.
— Мерзавец! Я для него - всё! А он трубки выключает! Чтобы сегодня вечером был дома! Не то... Я за себя не ручаюсь! - мать исходила гневом, крича в трубку.
Чтобы не доводить до скандала, он пришёл после работы домой в твёрдой уверенности, что скажет матери о своём решении жить отдельно. Как только Анна Петровна услышала, что единственный сын собирается её оставить, она упала в кресло и схватилась за сердце:
— Ох, мне плохо... - дрожащим слабым голосом промолвила она. — Там, в аптечке, лекарство, - трясущаяся рука показала в кухню. — Принеси, пока не поздно... Совсем мать не бережёшь, в могилу свести хочешь...
Сын послушно протопал в кухню, взял контейнер с аптечкой и открыл перед матерью. Она гневно взглянула на сына, но снова прикрыла глаза:
— Там... Корвалол... Накапай мне тридцать, нет, сорок капель... - с каждым словом голос женщины звучал всё слабее. Незнакомому человеку показалось бы, что Анне Петровне, и, правда, плохо.
Но Виктор знал всё, что будет происходить дальше. Он улыбнулся краешком рта и накапал маме 15 капель. Она вскинула на него глаза и твёрдо сказала:
— Я сказала - сорок капель, а не пятнадцать! - тут же откинулась на спинку дивана, рука легла на левую грудь. — В гроб меня загонишь. Ждёшь, наверное, не дождёшься, когда мать в ящик сыграет?
— Мам, ну, что ты говоришь? - он докапал до тридцати капель и протянул стакан с водой матери. Та отпила, поморщившись, вздохнула.
— Я знаю, что говорю. Вам, детям, стареющие родители не нужны.
— Мама, перестань! Ты же знаешь, я тебя люблю. И хочу, чтобы ты была здорова. Поэтому и собираюсь уйти на съёмную, чтобы ты меньше трудилась. Мне и готовить, и стирать надо, а ты устаёшь.
— То есть, ты хочешь меня совсем одну оставить? Ох, что-то мне совсем нехорошо... Помоги дойти до кровати... - она протянула руку и с закрытыми глазами поднялась с кресла.
— Может, скорую вызвать?
— Нет, не надо, - обречённо сказала она. — Умирать так умирать. Всё равно я никому не нужна... - она картинно закинула ладонь на лоб, прикусив губу и сморщилась, как от боли.
— Мам, по-моему, так будет лучше. И тебе, и мне.
— Нет. Не будет. Вот придёшь ты как-нибудь, - она всхлипнула, — а я тут на полу лежу и не дышу... Что будешь делать тогда?
И тут Виктору стало не по себе, в груди завертелось непонятное чувство, словно его что-то грызло изнутри. Он ответил:
— Ну, что ты, мам, перестань. - он всегда был хорошим сыном и сейчас ему стало стыдно. — Я тебя не брошу. - душа разрывалась между матерью и любимой женщиной, между свободой и сыновним долгом.
Чтобы не терять ни одну из женщин, он решил, что пришло время привести Таню для знакомства с мамой. Он произнёс:
— Мам, ты только не волнуйся. Я, наверное, завтра Таню приведу. Знакомиться.
Мать открыла глаза и резко села на кровати.
— Значит, её зовут Таня? Сколько ей лет? Где работает?
— Завтра всё узнаешь. А сейчас - отдыхай, мне завтра пораньше надо на работу.
Оставив мать в кровати, он позвонил Татьяне и объяснился.
Она не удивилась, лишь спросила:
— Какой тортик купить?
Вечером, ведя Татьяну под руку, он не мог унять дрожь в ногах. Мать открыла дверь с улыбкой, которая была похожа на оскал хищника, получившего в свои лапы несчастную жертву. Таня со скромной улыбкой поздоровалась, сделав шаг на коврик в прихожей. Мать, скрестив руки на груди, с нескрываемым превосходством смотрела на девушку. Процедила сквозь зубы:
— Ну, здравствуй, здравствуй. Теперь я вижу, кто у меня сына увёл! Проходите, чайник уже вскипел. - она развернулась и с прямой спиной проследовала в кухню.
Татьяна удивлённо вздёрнула брови, но из вежливости решила не заострять внимание на колком замечании женщины.
Разговор не клеился. На любой вопрос Тани мать отвечала вопросом. На третьей попытке девушка угрюмо уткнулась в чашку и молча отпивала остывший чай. Протянула было руку к торту, а Анна Петровна сказала:
— А вот я сладкое почти не ем и вам не советую! Витечка мой любит стройных барышень!
Таня отдёрнула кисть. Виктор сказал:
— Мам, всё нормально. Тань, я тебе сейчас положу.
— Не надо! - вскрикнула девушка. — Я не хочу!
— Ну, значит, жить будете у нас. - Анна Петровна по-хозяйски взглянула на девушку, словно это не человек, а предмет интерьера. — Места у нас не то, чтобы много, но если потесниться, то можно жить и втроём. - Анна Петровна откинулась на спинку стула. — Я вам уже постелила, Татьяна, можете оставаться сегодня на ночь.
В комнате на полу у дивана лежал ватный матрас и маленькая подушка - думка. Скромное постельное бельё зелёного цвета завершало нехитрый образ ночного ложа. Татьяна и Виктор переглянулись. Диван раскладывался, поэтому они легко могли уместиться на нём вдвоём. Но мать предупредила:
— Вы дверь не закрывайте, мне так спокойнее, а то - мало ли что, вдруг мне плохо будет. - она нарочно толкнула дверное полотно ногой, отчего та раскрылась настежь.
Когда мать скрылась в своей комнате, Виктор неслышно прикрыл дверь, потом достал ещё одну подушку, свернул матрас, и похлопав по дивану, пригласил Татьяну.
***
Чтобы квартира не простаивала, Татьяна попросила хозяйку пустить туда на время свою подругу, Ольгу, а сама потихоньку перебралась к Виктору.
Но с каждым днём им всё труднее было общаться с потенциальной свекровью. Анна Петровна недовольна была всем, к чему бы не притронулась девушка. И готовила она не так и не то, и стирала неправильно, и убиралась слишком редко, при том, что ещё и недели не прошло.
В пятницу Виктор вернулся с работы и не застал девушку дома.
— Мам, а где Таня?
— Откуда я знаю? Сам у неё спроси! Притащил домой неряху и лентяйку, теперь вот разгребай за ней, переделывай! - она яростно тёрла плитку в ванной.
Виктор набрал номер Тани. Телефон не отвечал. Он сорвался с места и выбежал за дверь. Мать окликнула его, но он даже не обернулся.
Где её искать? Что случилось? Нет, что случилось, он мог понять - за эти дни женщины так и не смогли найти общий язык, часто ссорились. Мама всё время придиралась, учила, как нужно, а Таня ведь давно живёт одна, и каждое замечание Анны Петровны воспринимала в штыки. Виктор между ними, как между двух огней разрывался. Скорее всего, Татьяна не выдержала придирок мамы. Вот только где она?
Он поехал к ней на квартиру - первое, что пришло ему в голову.
Дверь открыла Ольга. С порога Виктор услышал, как плачет любимая. Заскочив в комнату, присел перед ней на колени:
— Что случилось, Танюш?
Девушка отвернулась, и заревела ещё сильнее, не отрывая рук от лица.
— Оль, может, ты мне скажешь? - он повернул голову в сторону подруги Татьяны.
Ольга стояла в дверях. Кивнув головой в сторону кухни, она повернулась, а Виктор пошёл следом. Когда они закрыли дверь, подруга тихо начала:
— Вить, я всё понимаю, но то, что творит твоя мама, это ни в какие рамки. Ну, ладно, упрёки по хозяйству, все свекрови такие. Но она её сегодня шлюхой обозвала, Вить! Таню, нашу отличницу! Она особо и не встречалась с парнями, ты у неё второй, ну, максимум, третий. Со школы, Витя! Разве можно так? Это вообще беспредел какой-то...
Виктор посерел, начал играть желваками, кисти сжались в кулаки. Он встал и вернулся к рыдающей Татьяне.
— Танюша, прости меня, что я не смог оградить тебя от этого. Я сейчас соберу наши вещи и привезу. Оль, ты не против, мы недельку с тобой поживём, пока не найдём другое жильё?
— А мне-то что, живите! Тем более, это Танюшка меня сюда пустила.
— Не надо! - Татьяна убрала руки от лица. — Не хочу видеть ни тебя, ни твою мать! Вещи заберут мои друзья. Уходи!
— Танюш, ты что? - по лицу Виктора пошли белые и красные пятна, а губы задрожали.
— Уходи! - она швырнула в него подушку. — Пошёл вон, я сказала! Вали к своей мамаше!
Виктор поднялся, со стеклянным взглядом вышел из квартиры и не помня себя, побрёл по ступенькам. Потом словно очнулся, поднял голову - глаза его заблестели, а на лице заиграла отчаянная улыбка. Он преодолел несколько кварталов бегом за несколько минут, взлетел по ступенькам, и ворвавшись в квартиру матери, скинул обувь и босиком направился в комнату матери, где, картинно обвязав голову полотенцем, лежала Анна Петровна. Не двигаясь, она прошептала:
— А, Витенька, сынок... Пришёл, да?
— Мама! Что ты сказала Тане?
— А что?
— Я спрашиваю, - чётко чеканя слова, рубил Виктор, — что ты сказала моей Тане?
— Твоей? Она не только твоя. - мать села на кровати, стянув полотенце с головы. Лицо её было почти неподвижным, лишь губы подрагивали от злости. — Я уверена, она тебе изменяет!
— С чего ты это взяла?
— Она говорила с мужчиной, смеялась и когда увидела, что я смотрю, вышла в подъезд. Она точно от тебя что-то скрывает.
— Как тебе вообще пришло в голову её оскорбить? Ты же ничего не знаешь! Может, это по работе был звонок?
— По работе? Тогда бы она не ушла в подъезд, а говорила бы при мне! - недуг как рукой сняло. Анна Петровна снова была в своей стихии - обвинений, симуляций и подозрений.
— Я вижу, ты не понимаешь, что происходит. - он встал и пошёл в комнату, где начал собирать вещи - свои и Татьяны. Мать подошла и спросила:
— Что ты делаешь?
— Собираю наши вещи.
— Наши?
— Да, мои и Танины.
— Зачем?
— Ухожу.
— Ты не можешь вот так уйти!
— Могу, мама! Тебя даже на неделю не хватило, ты умудрилась оскорбить невинного человека, постоянно шпыняла её, указывала, придиралась. Я ещё молчу про твои ночные визиты без стука! Да ещё и без извинений после!
— И что? Это моя квартира, куда хочу, туда иду!
Виктор выпрямился и посмотрел матери в глаза.
— Нет, мама. Это и моя квартира тоже. И ты должна стучаться, когда хочешь войти. Тем более, если я - не один.
— Я смотрю, ты осмелел, после того, как познакомился со своей... своей...
— Ну, ну, договаривай. - Виктор приблизился к Анне Петровне.
Она попятилась, испуганно озираясь по сторонам, словно кто-то ей поможет.
— Своей потаскушкой! - она остановилась и с вызовом посмотрела в лицо сыну.
— Я бы мог ударить тебя, не будь ты моей матерью! - он потряс кулаком перед побледневшей матерью. — Я хотел, как лучше, хотел угодить тебе и не хотел потерять Таню. Но ты, видимо, уже сделала свой выбор. Поэтому живи одна. И не жалуйся. - он застегнул сумки и двинулся к выходу.
— Ты... Ты... - она начала задыхаться в гневе. - Ты ... Не смеешь! Немедленно остановись! - голос её дрожал, но она уже понимала неотвратимость ухода единственного сына.
— Смею, мама. - он открыл дверь, глаза его остановились на лице матери. — Прощай. И даже не пытайся меня шантажировать своими болезнями. Я не приеду. - дверь закрылась, а Анна Петровна открывала беззвучно рот, не находя подходящих слов, чтобы крикнуть вслед этому распоясавшемуся наглецу. Потом вдруг обмякла, и, втянув голову в подрагивающие плечи, заплакала, уткнувшись лицом в куртку Виктора.
***
Татьяна не сразу приняла Виктора. Прошло две недели, прежде чем они смогли поговорить. К этому времени он уже нашел небольшую уютную квартирку на юге Москвы, и вовсю обустраивался.
Таня рассказала, что в тот день, когда Анна Петровна оскорбила её, говорила по телефону с заместителем директора сети магазинов, где работала. Он предложил ей повышение, ценя усердие и ответственность новой сотрудницы - стать старшим продавцом в том самом магазине, куда провожал её Виктор в первую встречу. И Татьяна была очень рада этой новости, а чтобы Анна Петровна не "стояла над душой", вышла в подъезд.
Когда Виктор уволился из библиотеки, его уже ждали в одной компании на должность помощника программиста - пусть на самую простую и низкооплачиваемую, но зато именно там, где он всегда хотел работать. Он делает успехи. Ему помогло то, что даже в библиотеке он осваивал азы профессии своей мечты.
С Татьяной они собираются пожениться, как только заработают на свадьбу.
***
Шёпот колючих мнений...
Шёпот колючих мнений,
Грохот, раскат, и гул...
Будь хоть дурак, хоть гений,
Вряд ли бы ускользнул
Ты от советов «дельных»,
Как тебе надо жить.
Люди всегда умели
Судьбы других вершить.
Знают о недостатках,
Изредка – о плюсах.
Выскажут все догадки,
Вселят вину и страх.
Их же примером гадким
Планы твои добьют.
Знали бы чувство такта –
Ты б их не видел тут.
Значит, не слушай этих
Шумных советов ты!
Целься, куда и метил.
Строй из любви мосты.
Соединяй и следуй.
А за спиною гул –
Это твоя победа.
Страх ты перешагнул!
Сердца внимай подсказкам –
Господа в них уста...
А по чужой указке
Ты бы собой не стал!
(© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт, автор стихотворения)