Когда посреди белой метельной мглы мелькнул слабый красноватый огонёк, Тим испытал ни с чем не сравнимую радость. Наконец-то им повезло выйти к деревне!
Подхватив девчонок под руки, стал продираться сквозь снежную круговерть к едва различимому маячку.
Где-то над ними прострекотала сорока, мелькнула длинной черно-синей молнией хвоста, словно приглашала следовать за собой. Откуда только взялась посреди сумерек и вьюги?
Дом вырос из сугроба скособоченным гигантским грибом, дорожка до крыльца была переметена снегом. И ребята ещё долго возились в метели, с трудом пробиваясь к крыльцу.
Простонала заиндевевшая дверь, сунулось из-за неё косматое жёванное лицо, подслеповато прищурились бесцветные глаза.
- Вы хто такие? - прокаркал старческий голос. - Люди али ш.в.а.л.ь незваная?
- Люди! Люди! Мы заблудились! - крикнул Тим и девчонки дружно подхватили-зашмыгали носами. - Заблудились, заблудились! Люди!
- Раз люди – так заходьте! В этакую-то ночку кто здеся только не шастает!
Дверь приоткрылась сильнее, и ребята поспешно нырнули в застоявшуюся пованивающую темноту.
- До печки идите. - дед брякнул засовом. - Что стали-то? Сказано вам - до печки! Ко мне как добралися?
- Огонёк увидели! – девчонки принялись отряхиваться от налипших снежных комьев.
- Сорока довела, - совершенно серьёзно ответил Тим. - Представляете? Возникла среди метели и полетела...
- Ага. Значит, она постаралась. – дед удовлетворенно кивнул. – Не раздевайтесь. Холодно у нас. Промозгло. Зимой иначе не бывает.
В домике и правда было зябковато, несмотря на гудящий в топке огонь.
В крохотном помещении гулял сквозняк, отблески пламени скользили по стенам, оставляя тёмными углы. На подоконнике едва теплился огрызок свечи, слабо подсвечивая взявшееся ледяной коркой стекло.
- Вот. На табуретовку садись. А вы обе на короб, во-о-он туда, - распорядился дед. Сам же опустился на солому, грудой сваленную на полу. – Будем вместе вечерять. Так до утра времечко и скоротаем.
- Вы здесь один живете? - Ксю брезгливо присела на краешек деревянного ларя.
- Почему один... – дед будто даже обиделся. – С чего взяла то?
- Да просто запущено всё. Грязно. Ни газа, ни электричества нет... - начала было перечислять Ксюха, и Тим с силой придавил её ногу своей, чтобы заткнулась. Не хватало ещё обидеть деда и снова оказаться среди ветра и вьюги!
- Ох, языкатая! Всё-то подметить успела. Прям один в один свояченица моя!
- Свояченица – это ваша родственница? – немедленно поинтересовалась Тася и зевнула. Теперь, когда они оказались в относительной безопасности, её потянуло в сон.
- Сестра моей хозяйки. Через два дома хата её стояла. Вот вы миновали кустробу, а ей не свезло. Злая была баба. Языкатая. Послала подальше стрешную. Ну, тем себе приговор подписала. Потом уж в лесу на кустробу набрела, но не узнала её, первой заговорила. Да и откуда было узнать, если раньше никогда не встречались?..
- Подождите! – Ксю перебила дедов монолог. – Откуда вы знаете, кого мы миновали?
- Раз до меня дошли - точно миновали. Кустроба людей не отпускает!
- Но... - Тим растерянно переглянулся с сестрой. – Ничего не знаю про эту вашу кустробу, мы только бабульку незнакомую подвезли. Она на перекрестке сошла, там, где дороги расходятся. И свернула к лесу. Я даже хотел её остановить, но девчонки не дали.
- Мы не хотели оставаться одни! – тут же откликнулась Тася.
- И правильно, что не дали! - скривилась Ксю. – Мы из-за неё заблудились! Нечего было всяких подвозить! А теперь вот завела непонятно куда, а сама смоталась. Кстати, кто такая эта стрешная?
- Стрешная-встрешная. Видать, вы её подвозили. Она вроде поводыря или препятствия. То от человека зависит. Иной раз странницей перед людьми объявляется и об одолжении просит. Помогут - и она в ответ отблагодарит. А нет - себе же хуже сделают. Когда я мальцом был, она с братцем только и ходила. Братец её - встречник – чистое зло. Вихрем для всех оборачивается. Метель нагоняет, крутит-мутит по дорогам. Одинокого путника может и по спине, и по голове огреть. А может и по воздуху помотать, а после об землю грянуть. А в настроении если – запрыгнет на спину и давай кататься! До тех пор, пока бедняга не обомрёт.
Ребята переглянулись, и Тим нахмурился. Всем вспомнилась навалившаяся внезапно метель, чьи-то грубые щипки и подножки, то и дело опрокидывающие их в сугробы. Словно среди разошедшегося снега и правда прятался кто-то вредный и злой. Забавляясь их страхом и беспомощностью, хотел поиздеваться, помучить. Если бы не огонёк и не сорока...
- Вы стрешную угощали чем? – завозился на соломе дед.
Тим не сразу сообразил - о чём тот спрашивает, и за него ответила Ксю.
- Да так, по мелочи. Чай в термосе оставался. И к нему сахар. И немного печенья. Мы рассчитывали до темноты на место приехать, поэтому ничем особенным не запаслись.
- Сахарок она любит. То-то вас мимо кустробки и провела. Свезло вам, ребятки. Ох и свезло.
Дед повздыхал, поерзал ещё немного и с надеждой поинтересовался:
- А не осталось у вас сахарка? Нам бы и кусочка хватило.
- Не осталось, - повела плечом Ксюха, а Тим пробормотал виновато. – В пакете только несколько крошек. И половинка печенья.
- Пойдёт! – дед шевельнул бородой - улыбался. - Большачонку-то много не надобно. Как раз на зубок.
- Извините, мы не думали, что попадём к вам в гости... вот... – Тим развернул смятый бумажный пакет, внутри которого сиротливо болтались половинка печенья и тонкая сахарная пластинка.
- И вот ещё! Возьмите пожалуйста. – Тася протянула деду несколько конфет на ладони. Там были две сливочные помадки и карамельки с начинкой. – Я сразу не съела, а теперь и не хочется. Потерплю до дома.
- Вот так гостинец! Вот радость-то! – обрадовался дед. - Ты положи его, добренька, к печке. Большачонок непременно откушает.
Под полом что-то грохнуло и покатилось, шум был как от Тимкиной гантели. Девушки вздрогнули от неожиданности, а дед сердито погрозил печке:
- Но, но, не перечь мне. Сказано откушать – выполняй! Давно надо было тебе гостинца! Принимай подарочек от хороших людей.
- А может конфеты вы сами съедите?
- Какое там сам. Большачонку клади.
- Прямо на пол положить? – Тася с сомнением взглянула на подгнившую солому, на кусочки коры и что-то черное, похожее на землю.
- Клади, не сумлевайся. Только скажи, что мол – для большачонка угощение приготовлено. Так надо.
Тася переглянулась с Тимом и, когда тот легонько кивнул, выполнила повеление деда. Успевшая высохнуть варежка соскользнула с колен, но она не заметила этого – отвлеклась на внезапный и резкий стук в дверь.
Ветер с шумом ткнулся в окошко, и едва различимые голоса забормотали в разнобой:
- Открывай! Открывай! Соседи пришли!
- Я впущу? - Тим с готовностью подскочил и едва не ударился головой о низенький потолок.
- Сиди! – приказал дед. – Не нужно вам с ними встречаться.
- Я как лучше хотел, извините, - смешался Тим, а голоса всё продолжали просить. - Открывай, сосед! Не томи! Чего ждёшь?
Ксю напряглась и подвинулась к Тасе.
Что за соседи такие – незваными ломятся по ночам?
Да и сам дед какой-то не такой. Слишком старый, слишком заторможенный. И запашок от него неприятный...
- Открывай! – нетерпеливо наддали снаружи и дверь надсадно простонала.
- Ведь не отстанем! – кто-то впечатался в неё со всей силы, и следом посыпались удары.
Бах. Ббабахх. Бумм. Крак...
На каждый новый удар дверь отзывалась все жалобнее, и Ксю стало казаться что ещё немного и так называемые гости снесут её с петель.
Дед ничего не предпринимал, только процокали шажочки от печи... чёрной полосой возникла перед порожком зола, и сразу всё стихло! Ни шороха, ни скрипа не раздалось в тишине, только слабое цок-цок-цок...
- Вот и ладно. – пробормотал дед. - Так про что разговор у нас?
- Про кустробу. И вашу свояченицу. – Тиму очень хотелось узнать про тех, кто ломился в дом, но он решил, что спросит о том позднее. Пусть сначала дед дорасскажет историю.
- Так... про кустробу слухайте сюда... – дед сгорбился сильнее, уткнув заострившийся нос в свалявшийся воротник древней одёжки. Речь его становилась всё более невнятной и медленной, словно у него заканчивался завод.
- Дедушка, - Тим осторожно коснулся плеча. – Вам нехорошо? Может нужно лекарство? Вы скажите, где оно – мы принесем.
- А? Нет... Время такое... тянет в сон... – дед вздрогнул и обвел всех мутным взглядом. – Так о чем мы?..
- Наверное, нам лучше уйти! - Ксю покосилась на Тима и приподнялась.
- Куда собрались? Ночка только заступила.
- К машине вернёмся. Да, Тим? Там пересидим. А утром дальше поедем.
Перспектива брести под снегопадом к машине показалась Тиму не слишком удачной, да и Тася тоже не хотела вылезать в ночь и мороз. У деда, конечно, не гостиница, но перебиться можно. Испугали её и странные гости, которых дед не велел впускать. В голову немедленно полезли мысли о маньяках или беглых зеках. Мало ли кто может прятаться в такой глухомани??
- Так вот, свезло вам мимо кустробы прошмыгнуть. Видали небось её мешок?
- Видели. За плечами его несла. Вроде ранца, как в старых фильмах... – Тим вспомнил бредущую по обочине согнутую фигуру. Он не успел тогда притормозить, и сидящая рядом бабка довольно покивала.
- А полный был мешок-то? – спросил дед.
- Не знаю, - Тим посмотрел на девчонок. – Кажется, не слишком.
- Значит недавно на охоту выбралась. Не насобирала ещё. Как полный наберёт – успокоится, в лесу костёр запалит - греться да стряпать. В мешке у неё глаза с языками. Глаза она на цацки пустит. А языки нанижет на палочки и пожарит над огнём.
- Чьи языки? – тупо поинтересовался Тим.
- Дак ваши. Людские. Она ж просто так не отпустит. Непременно глаза выдерет и язык вырвет. Кустроба за ними охотится.
- Зачем ей? – Ксю начали раздражать стариковские бредни. Как раздражали и Тася с Тимом, слушающие его приоткрыв рты – словно верили всему, что он говорит.
- Сказано же – для баловства. Из глаз бусы себе справляет, а иные игошкам на игрушки подкидывает. Катают заместо шариков по полу...
Под печкой снова негромко стукнули, и где-то в тёмном углу поскреблась мышь. Затопотали шажочки – словно кто-то быстро пробежался по комнате, чуть задев Тасю по руке чем-то пушистым и лёгким.
- Не шоргоши! – беззлобно прикрикнул дед. – Вишь, разошёлся большачонок. Это он от сытости. Понравились твои конфеты...
Свояченица моя склочная баба была, а уж языкатая – только затронь, не остановишь! И в лес попёрла из-за упёртого своего нраву – за осенними опятами. Такие еще оставались на пнях. Примёрзшими. Но вполне к еде пригодными. Мы её и так, и эдак отговаривали – мол время теперь нехорошее. Сиди у печи. Не ворохайся. Да разве ж такая послушает. Вот и пошла. Опят не собрала, вместо них набрела на костер да кустробу. Ну и осталась без глаз да языка. От кустробы целым никто не уходил.
- Извините. – Тим прокашлялся. – Но она должна была защищаться! Кустроба ваша всего лишь старуха. От неё легко отбиться. Легко убежать.
- То видимость одна. Кустроба самого сильного силача одолеет. Вот и свояченицу обработала – мы после ее по кровавым следам отыскали.
- И что было дальше?
- А ничего. Слепой да немой век доживала.
- Ужас какой! - Тася передёрнулась и перехватила выразительный взгляд Ксю. – Наверное, нам лучше уйти. Мне подышать хочется. У вас так дымно!
В избе и правда пованивало, тяжестью давило на виски.
Казалось, что стены постепенно смыкаются, и наползает из углов темнота. Ещё немного – и доберётся до них, спеленает паутинными нитями, поглотит, ничего не оставит...
Не в силах больше сдерживаться, Ксю резко подскочила и бросилась к выходу, потянула задвижку. Нехотя лязгнув, та подалась в сторону, выпуская девушку в морозную душистую свежесть.
Ксю замерла на крылечке, оглядывая белый застывший мир.
Ещё недавно она даже не подозревала, что остались такие деревни: молчаливые, едва живые, с убогими домишками, утопленными по крыши в снегу.
Метель унялась, и белыми смазанными точками проглядывали сквозь тучи дальние звезды. Рогатый месяц склонился к земле, наставил на Ксю загнутый рог, присматривался – что за букашка?
Край чёрной тучи вытянулся в острую звериную морду и - цап! – отмахнул у месяца добрую половину!
Не удержавшись, тот соскользнул вниз да сгинул где-то посреди сугробов, оставив после себя лишь слабый золотистый след.
В миг сделалось темно! Зашевелился мрак, захрупал снег под чьей-то поступью, и перед Ксю возникла фигура!
Тощая, сутулая, с мешком за спиной.
Ксю не могла рассмотреть её лицо, только лишь отдельные фрагменты: выпирающий прозрачной сосулькой нос, черные провалы глазниц, бесцветные растрескавшиеся губы...
Старуха стащила мешок и поманила Ксю, руки у неё были неестественно длинными, достающими до самой земли. Тонкие пальцы оканчивались острыми когтями, в точности как у ленивца. Одним когтем кустроба подхватила Ксю за курточку, потянула поближе, а другим нацелилась ей в глаз. Веко пронзило болью, Ксю дёрнулась и ... едва не свалилась с короба. Рядом подрагивала Тася, внимающая дедовым словам.
Кустробы нигде не было. Приснилось? Почудилось??..
- Нельзя вам наружу, глупые! – монотонно бубнил дед. - Ночь время нечистых. А ну, утянут за собой? Так и пропадёте.
Голова сделалась непривычно тяжёлой, и Ксю потёрла затёкшую шею. Всё-таки она надышалась дыма и угорела возле печки! Отсюда и все эти глюки! Да и бормочущий бредни дед поехал кукухой из-за этого. Интересно, когда он был последний раз на улице?
Нет, нужно уходить. И поскорее, пока не стало совсем плохо.
Махнув друзьям, Ксю решительно направилась к двери, и тогда из угла к ней подкатилось что-то серое да мягкое, закрутилось возле ног.
Взвизгнув, девушка прыгнула назад, и серое мягкое метнулось следом. Ксю показалось вначале, что это крыса, а оказалось – смотанный из растрёпанных ниток клубок!
- Что это? – вскрикнула Тася.
- Да хозяйка моя! Вишь, не пускает? Обождать до утра вам надо. Нельзя сейчас выходить.
- Хозяйка?
- Да жёнка моя. – покивал дед и усмехнулся. - С кикиморкой рассорилась по глупости. Та её на клубок и расплела. Хотите послушать, как всё было?
...........
Друзья!
Ещё раз благодарю вас за поддержку!
Вы у меня самые лучшие!
Спасибо всем! :)))