- Аликс, осталась последняя свеча!- смеющийся голос Николая доносился до нее словно издалека. Пламя свечи нервно колебалось, точно боясь разделить судьбу уже погашенных предшественниц. Дыхание Александры сбилось. Из груди рвался веселый смех. Она приподнялась на носочки и сделала глубокий вдох…
***
- Не достанешь, не достанешь! - подначивал ее Эрнст, описывая очередной круг вокруг елки. Брат всегда был непоседливым и шумным, а праздничная кутерьма приводила его в настоящее неистовство. Пробегая мимо, он задел ее локтем. Аликс сбилась с дыхания. Пламя свечи едва дрогнуло, но продолжило гореть. - Я же говорил! - возликовал Эрнст, - ты слишком маленькая! Тебе никогда не задуть эту свечку!
От обиды на глаза Аликс выступили слезы. Фритти хорошо, он взрослый, почти десять лет. И такой высокий! Все вокруг говорят, что он вырастет выше папы. Брат снова пробежал мимо, теперь нарочно коснувшись ее шеи, и Аликс не стерпела. Она звонко стукнула его в плечо.
- Аликс! Эрнст!
Аликс с ужасом обернулась. Они и не заметили, как в комнату вошел отец.
Вообще им обоим надлежало готовиться ко сну. Но Аликс так хотелось еще полюбоваться елкой, что отец разрешил ей немного задержаться в зале, а Эрнста оставил, чтобы тот приглядывал за сестрой. Мама и старшие сестры уже разошлись по своим комнатам, а крошка Мэй уговорила отца почитать ей перед сном. Разве мог он устоять перед просьбой своей младшей дочери, особенно сегодня, в Рождество?
- Простите, - тотчас выпалил Эрнст, с ужасом глядя на отца. Он повернулся к Аликс, - Прости, я не хотел мешать тебе задувать свечку.
Великий герцог тихонько рассмеялся, и дети тотчас успокоились. Отец на них не сердился.
- Твою бы энергию и в правильное русло, - он подошел ближе и потрепал сына по голове. - Попрошу твою матушку, чтобы она нашла тебе дело. Хоть немного ее разгрузишь.
Эрнст кивнул.
Даже дети замечали, какой уставшей выглядела мама. Алиса Гессенская практически все свое время проводила в кабинете. Стол ее был завален кипами бумаг. Даже дома она продолжала исполнять свои официальные обязанности, уделяя им времени больше, чем сну. Аликс уже и не помнила, когда они с сестрами и мамой проводили время вместе. В прошлое ушли совместные прогулки и игры в зале. Теперь они с сестрами приносили свое рукоделие в ее кабинет, и старались не шуметь, пока мама читает очередной отчет. Между ее бровями пролегали две глубокие морщинки, мама подносила руку к лицу и нервно постукивала по губам кончиками длинных пальцев, пока ее взгляд скользил по строчкам.
Аликс слышала, как папа просил ее немного отдохнуть, но мама отвечала, что не может бросить свои дела, когда в ее помощи нуждаются другие. Сон может подождать, если речь заходит о тех, у кого нет ни еды, ни дома. Виктория, старшая из сестер, объясняла, что после войны дела в Дармштадте идут не очень хорошо. Герцогство потеряло много денег и до сих пор уплачивает долги. Поэтому маме с папой приходится так много работать. Папа заботится обо всех государственных делах, а мама взяла на себя заботу о нуждающихся семьях. Иногда Аликс даже немного завидовала этим семьям — ей хотелось, чтобы и им мама уделяла столько внимания. Каждый раз, отвлекаясь от вышивки, она бросала взгляд на стол, проверяя, сколько осталось неразобранных бумаг. Стопка медленно уменьшалась, и, наконец, мама просила, -
- Виктория, вели подавать чай.
Пили чай прямо в кабинете. Людвиг предпочитал общаться с мамой наедине, он все больше времени проводил с отцом или на занятиях, а потому у них складывалось женское общество. Мама узнавала, как у девочек дела, как прошел день и разглядывала их рукоделие. Иногда их с Мэй на эти посиделки не приглашали, только старших сестер, но тогда мама сама приходила в их комнату и читала перед сном сказку. Голос у мамы был уставшим, порой паузы между словами становились длиннее, и она на пару минут засыпала. Мэй и Аликс поклялись никогда не рассказывать об этом папе. Они боялись, что он рассердится, или снова отправит маму к бабушке в Англию. Один раз мама уже надолго уезжала, и Виктория по секрету сказала, что мама сильно больна. Когда мама, наконец-то, вернулась, она выглядела еще более изнуренной, чем до отъезда. Они надеялись, что теперь будут видеться с ней чаще, но за время ее отсутствия накопились дела, и мама практически перестала выходить из кабинета.
Эрнст ушел. Аликс и Людвиг остались в зале наедине. Девочка с ужасом ожидала, что ей скажет отец. Ей было стыдно за то, что она ударила брата. Но хуже этого было другое. Последнюю свечку всегда задувала мама. Это было неписанное правило в их семье. Но в этот раз она ушла спать раньше. Аликс надеялась, что ей разрешат задуть ее вместо мамы. Ей так нравилось гасить на елке свечи.
В ожидании наказания она немигающе смотрела на отца. А тот не спешил ругаться. Тяжело вздохнув, он подошел ближе и опустился на стул, так, что его лицо оказалось немногим выше лица дочери.
- Ты знаешь, что последнюю свечу на елке всегда задувает мама?
Аликс кивнула. Она бросила взгляд на елку. Тонкая свеча, стоящая на ветке возле картонного изображения младенца Иисуса, прогорела почти наполовину.
- А знаешь, почему она это делает?
Аликс покачала головой.
- Ты никогда не замечала, что, хотя на елке много свечей, среди них есть особенные?
Аликс нахмурилась, пытаясь понять, что отец имеет ввиду.
- Эрнст всегда говорит, что его свеча стоит возле изображения с барабанщиком, Ирен задувает свечу возле картонки с балериной, а Елизавету смешит поросенок.
Алиса никогда об этом не задумывалась. На самой низкой ветке, той, до которой могла дотянуться крошка Мэй, висела картонка с зайчиком, который ей так нравился. А она сама всегда задувала свечу рядом с игрушечной лошадкой.
- А у вас с мамой какие свечи?
Отец улыбнулся.
- У нас с мамой нет определенных. Но, признаюсь честно, мне очень нравится оловянный солдатик.
Аликс улыбнулась ему в ответ.
- Но есть еще одна свечка. Эта самая, которая горит рядом с младенцем Иисусом. Это свечка Фритти.
И Аликс все поняла. Она была совсем крошкой, когда ее маленький братик выпал из окна. Елизавета говорила, что он расшибся, а Виктория спорила с ней, говоря, что Фритти убила таинственная гемофилия. Но обе сестры тотчас замолкали, если рядом появлялся кто-то из взрослых.
Сердце Аликс сжалось. Ее переполняли чувства. Ей было невыносимо грустно видеть отца таким расстроенным. Она жалела брата, но не могла не думать о том, что из-за него мама стала такой грустной. Сестры говорили, что прежде она часто смеялась и любила розыгрыши. Аликс даже не могла представить ее такой. Как бы она хотела, чтобы на елке не было этой свечи. Чтобы все было хорошо, и можно было потушить их все, не ощущая чувство невосполнимой потери.
- Мне жалко Фритти, - только и сказала она.
Отец молча кивнул. Он притянул дочь к себе, и нежно поцеловал ее в макушку.
- Ты хорошая девочка, Аликс. Обещаю тебе, следующее Рождество будет веселее.
Но ему не удалось сдержать слово. На следующий год елку не ставили вовсе. Гессенский двор был погружен в траур. Он оплакивал смерть великой герцогини Алисы и ее дочери Мэй. Теперь, думала Аликс, ее отцу придется задувать уже четыре свечи…
***
… - Аликс, осталась последняя свеча!
Поднявшись на носочки, Александра вдохнула полную грудь воздуха и резко выдохнула. Свеча тотчас погасла, и Николай звонко зааплодировал. Его аплодисменты подхватили дочери. Даже трехлетняя Анастасия на мгновение остановилась, чтобы пару раз ударить в ладоши, а затем снова закружилась вокруг елки в потешном танце. Младшая дочь росла такой же непоседливой, как ее дядя Эрнст.
Печали прошлого остались позади. Александра никогда не забывала о родных, но боль, так много лет терзавшая ее сердце, со временем изгладилась. Ушедшие стали ближе — о них она вспоминала в дни радости, представляла, как были бы они счастливы, доведись им оказаться рядом, доведись увидеть ее семью.
И у каждого в ее семье на Рождество была своя елка, все свечи на которой можно было потушить. Александра гордилась тем, что может с первого раза задуть те, которые стояли гораздо выше ее роста.
- Задувайте свои елочки и спать, - повелел дочерям Николай, и те с писком бросились к своим маленьким деревцам. Александра улыбнулась, глядя на то, как Ольга прерывается, чтобы помочь малышке Анастасии. - Загадала желание? - тихо спросил муж, обнимая Аликс за плечи.
Та кивнула. Взяв ладонь Николя в свою, она мягко положила ее на свой слегка округлившийся живот.
- Пусть это будет мальчик, - прошептала она. Николай улыбнулся.
Он попросил Бога ровно об этом же.
________________
Императрица Мария Александровна задумчиво стояла у окна. День давно сменился ночью, но печальные мысли не отпускали императрицу, и она всё никак не могла начать готовиться ко сну.
Никса становился всё слабее. Сердце матери замирало в груди каждый раз, когда она думала о том, что будет с её несчастным мальчиком дальше. В беспокойном бдении она машинально теребила пальцами простую цепочку крестика, в очередной раз моля Бога даровать наследнику исцеление. О себе не думала - не до того...