Это прозвучало как-то... буднично. Словно речь шла о покупке новой микроволновки или выборе обоев для спальни. А не о квартире, которую мне оставила бабушка. Не о единственном, что осталось от человека, вырастившего меня.
– Нет, – мой голос прозвучал тихо, но твёрдо.
Костя удивлённо поднял брови:
– Что значит "нет"? Лен, ты не понимаешь! Это же возможность! Шанс всё изменить!
Я смотрела на мужа и не узнавала его. Куда делся тот заботливый, рассудительный человек, за которого я вышла замуж три года назад? Перед мной сидел чужак с лихорадочным блеском в глазах.
– Изменить что? – я старалась говорить спокойно. – Объясни мне, Кость. Просто объясни.
Он вскочил, начал ходить по комнате – как тигр в клетке. Пять шагов туда, пять обратно.
– Ты же знаешь про этот стартап! Я рассказывал – новая технология, искусственный интеллект, большие данные... Они ищут инвесторов. Если вложиться сейчас, через год можно получить в десять раз больше!
Ну конечно. Стартап. Последние два месяца я только об этом и слышала.
– А если не получиться? – я подошла к окну. Там, во дворе, соседский мальчишка учился кататься на велосипеде. Падал, вставал, снова падал... – Если всё пойдёт не так?
– Не может пойти не так! – он подскочил ко мне, схватил за плечи. – Лен, это железно! Я всё проверил, всё просчитал! Там такие люди в команде...
Я осторожно высвободилась из его хватки:
– Кость, а почему эти "такие люди" не могут найти нормальных инвесторов? Почему им нужны деньги от продажи твоей... нашей квартиры?
– При чём тут наша квартира?! – он раздражённо махнул рукой. – Я говорю про твою квартиру! Ту, что стоит пустая! В которой никто не живёт уже год!
Год. Да, бабушки не стало ровно год назад. А её квартира... её дом так и стоит нетронутым. С геранью на подоконниках (я приезжаю поливать каждую неделю). С пледом на кресле (тем самым, колючим, под которым мы вместе смотрели старые фильмы). С фотографиями на стенах (я там ещё совсем маленькая, с косичками...).
– Лен, – его голос стал мягче. – Ну подумай сама: зачем нам две квартиры? Мы же живём здесь. А та просто... просто стоит. Деньги мертвым грузом лежат!
– Деньги? – я повернулась к нему. – То есть, для тебя это просто... деньги?
– А что ещё? – он искренне удивился. – Недвижимость – это актив. А активы должны работать!
Я смотрела на него и вдруг поняла: он правда не понимает. Для него это просто квадратные метры. Просто строка в графе "имущество". Просто... возможность.
– Знаешь, – медленно сказала я, – когда мне было пять лет, родители развелись. Мама уехала строить новую жизнь, папа... папа попросту исчез. А бабушка... она просто взяла меня за руку и привела в эту квартиру. Свою единственную квартиру, которую получила ещё в молодости. И сказала: "Теперь это наш дом".
– Лен...
– Нет, ты послушай! – я уже не могла остановиться. – Когда я не поступила в институт с первого раза, знаешь, что она сделала? Продала свои золотые серьги – единственное, что у неё осталось от молодости – и наняла мне репетитора. А когда я всё-таки поступила, она...
– Лена! – он повысил голос. – Это всё очень трогательно, но мы говорим о будущем! О возможностях! О...
– О чём? – я почувствовала, как внутри что-то обрывается. – О твоих фантазиях? О мечтах о быстрых деньгах? О...
Звонок в дверь оборвал мою тираду. Костя дёрнулся:
– Это Виталик! Мой партнёр по проекту. Я.. я пригласил его поговорить с тобой. Объяснить всё детали...
Что?!
– Ты... ты пригласил чужого человека обсуждать продажу моей квартиры?! – мой голос сорвался на крик.
– Лен, он профессионал! Он всё объяснит...
Новый звонок. Настойчивый.
Я медленно подошла к двери. Открыла. На пороге стоял холёный мужчина в дорогом костюме.
– Виталий Сергеевич, – он протянул руку. – Мы с вашим мужем...
– Уходите, – тихо сказала я.
– Простите?
– Уходите! – теперь я действительно кричала. – И ты, Костя, тоже уходи. Прямо сейчас.
– Что?! – муж побледнел. – Ты с ума сошла?!
– Нет. Наоборот – я наконец-то в своём уме. И я хочу, чтобы вы оба ушли. Сейчас же.
Виталий Сергеевич попятился к лестнице:
– Я, пожалуй, позже зайду...
– Не надо, – я даже улыбнулась. – Никогда не надо.
Когда за ним закрылась дверь подъезда, Костя схватил меня за руку:
– Ты что творишь?! Это же мой партнёр! Мой шанс на...
– На что? – я высвободила руку. – На быстрые деньги? На красивую жизнь? А знаешь, чему меня научила бабушка? Что самое дорогое – это не деньги. Это достоинство. И сейчас ты пытаешься отнять у меня и то, и другое.
– Лена...
– Уходи, – я открыла дверь. – Просто уходи. И не возвращайся, пока не поймёшь, что дом – это не просто стены. И что некоторые вещи... некоторые вещи просто бесценны.
Он постоял на пороге – секунду, вечность..., а потом ушёл.
Я заварила чай – бабушкин любимый, с чабрецом. Села в кресло. За окном соседский мальчик всё ещё учился кататься на велосипеде. Падал, вставал... но уже реже. Учился держать равновесие.
А я.. я тоже училась. Держать равновесие между прошлым и будущим. Между памятью и здравым смыслом. Между любовью и самоуважением.
Говорят, дом – это там, где твоё сердце.
И я не собиралась его продавать.
Ни за какие деньги.
Три недели пронеслись как в тумане. Костя звонил каждый день – сначала злился, потом уговаривал, потом... просто молчал в трубку. А я не знала, что сказать.
Квартиру бабушки я начала потихоньку обживать – приезжала после работы, иногда оставалась ночевать. Вещи хранили её запах – лаванды и ванили. Старенький диван всё так же поскрипывал, когда садишься. А по утрам солнце рисовало на стене причудливые узоры – совсем как в моём детстве.
А потом позвонила Маринка – моя школьная подруга:
– Лен, ты сидишь?
– Допустим...
– Твой Костик... В общем, этот их стартап – полная афера! Представляешь, они уже три компании так развели! Обещают золотые горы, собирают деньги, а потом – пуф! И нет ни денег, ни компании...
Я слушала и чувствовала, как немеют пальцы. Маринка работала в прокуратуре, она знала, о чём говорит.
– И что теперь?
– Их взяли. Прямо на встрече с очередным инвестором. Твой... в смысле, Костя тоже там был.
Я опустилась в бабушкино кресло. То самое, с потёртыми подлокотниками.
– Он... он знал? – мой голос звучал как чужой.
– Не знаю, Лен. Правда не знаю. Но если бы ты тогда продала квартиру...
Если бы…
Вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Костин отец – осунувшийся, постаревший.
– Леночка... можно войти?
Я молча отступила в сторону. Он прошёл на кухню, тяжело опустился на стул:
– Ты уже знаешь?
Я кивнула.
– Костя... он говорит, что не знал. Что его самого обманули. Что этот Виталий...
– А вы? – я села, напротив. – Вы ему верите?
Он провёл рукой по лицу:
– Честно? Не знаю. Он всегда был... доверчивым. Хотел всего и сразу. А тут такие перспективы нарисовали...
– И много? – я сама не знала, о чём спрашиваю. О деньгах? О перспективах? О сломанных судьбах?
– Три миллиона. Успел вложить три миллиона... Взял кредит, продал машину...
Я похолодела:
– А если бы я согласилась продать квартиру?
– Тогда бы... – он осёкся. – Прости. Я не должен был...
Я встала, подошла к окну. Соседский мальчик уже уверенно катался на велосипеде – без поддержки, без страха. Вырос.
– Знаете, – медленно сказала я, – бабушка всегда говорила: "Бог не выдаст, свинья не съест". Я раньше не понимала, к чему она это. А теперь...
– Мудрая была женщина, – он тяжело поднялся. – Леночка, ты... ты не думай, мы поможем. С адвокатом, с долгами... Костя всё осознал. Правда осознал.
Я повернулась к нему:
– А я? Я тоже многое осознала. Например, что любовь – это не только про "в богатстве и в бедности". Это ещё и про уважение. Про доверие. Про...
Звонок телефона прервал меня. Номер был незнакомый.
– Алло?
– Елена? Елена Викторовна? – женский голос, деловой. – Вас беспокоят из следственного комитета. Нам нужно, чтобы вы приехали...
Следователь оказалась молодой женщиной с усталыми глазами:
– Значит, вы отказались продавать квартиру?
– Да.
– И почему?
Я помолчала. Как объяснить то, что сама не до конца понимаешь? То, что чувствуешь где-то глубоко внутри?
– Знаете... это была не просто квартира. Это был бабушкин дом. Мой дом. Место, где я всегда чувствовала себя в безопасности. Где знала, что меня любят просто так, без условий. Где...
Она вдруг улыбнулась:
– Понимаю. У меня тоже была такая бабушка. И такой дом.
– А теперь?
– А теперь... теперь я сама скоро стану такой бабушкой. Для своих детей. – Она захлопнула папку. – Вашего мужа отпустят под подписку. Он действительно не знал о мошенничестве. Просто... просто очень хотел верить в сказку.
– А остальные?
– А остальным сказка обойдётся в несколько лет строгого режима.
Я вышла из здания следственного комитета на негнущихся ногах. Село на скамейку. Достала телефон – три пропущенных от Кости.
Нужно было решать – здесь и сейчас. Простить? Забыть? Начать сначала?
А может... может, начать заново? Не сначала, а именно заново – с новым пониманием, с новым опытом, с новой... мудростью?
Я набрала номер:
– Алло, Кость? Нам надо поговорить. Только... только не у нас дома.
– А где?
– В бабушкиной квартире. Там... там всё становится яснее. Правильнее. Честнее.
Он помолчал. А потом тихо сказал:
– Знаешь... я наконец-то понял, почему ты не захотела её продавать. Это как... как продать часть души?
– Что-то вроде того, – я улыбнулась. – Приезжай. Поговорим.
Вечером мы сидели на бабушкиной кухне. Пили чай с чабрецом. Молчали.
– Я был идиотом, – наконец сказал он.
– Был.
– И эгоистом.
– Угу.
– И.. прости. Просто прости.
Я смотрела на него – осунувшегося, повзрослевшего… В его волосах появилась седина. В глазах – что-то новое. Понимание? Мудрость? Смирение?
– Знаешь, что бабушка всегда говорила? – я налила ему ещё чаю. – "Дом – это не стены. Дом – это место, где ты можешь упасть и подняться. Где тебя поймут и простят. Где..."
– Где тебя любят? – он поднял на меня глаза.
– Да. Но не слепо. Не безусловно. А.. осознанно.
За окном смеялся соседский мальчишка – он уже научился делать трюки на велосипеде. Падал, вставал, пробовал снова...
Мы тоже учились. Падать. Подниматься. Прощать.
И строить дом заново – не из кирпичей и бетона, а из доверия, уважения и.. любви.
Той самой – осознанной. Настоящей.